— Там говорится: «Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…»

На мгновение воцарилось молчание — остальные переваривали услышанное.

Наконец Невилл нерешительно спросил:

— Что это значит?

— Это значит, что Гарри — единственный, кто может победить Волдеморта, — ответила Гермиона очень тихо, подняв на Гарри взгляд. — Ты должен убить его, иначе он убьет тебя. Это верно?

Гарри кивнул:

— Да. Все правильно.

Последовало продолжительное молчание — все просто смотрели на него в шоке.

— И ты не удосужился упомянуть об этом? — наконец пробормотал Рон сдавленным голосом.

Гарри вздохнул:

— Я не мог вам сказать, потому что не сумел бы вынести печальных взглядов, таких, как у вас теперь, будто я смертельно болен и в любой момент могу упасть замертво.

Рон, Гермиона и Невилл смущенно отвели глаза, но Джинни продолжала смотреть на Гарри с непроницаемым выражением.

— Так почему ты сейчас рассказал об этом?

— Потому что теперь я знаю, что могу победить его, — ответил Гарри.

— Победить Волдеморта? — недоверчиво спросил Рон. — Как?

— Пока не уверен, — признался Гарри. — Но знаю, что смогу это сделать.

Похоже, слова Гарри нисколько не умерили волнение его друзей. Во всяком случае, те выглядели более обеспокоенными, чем прежде.

— Послушайте, я понимаю, это звучит безумно, но мне трудно объяснить. Ментальная связь, которую я разделяю с Волдемортом, является ключом. Я просто еще не знаю, как им пользоваться.

— Как она может помочь? — спросил Невилл.

Гарри не представлял, как все объяснить, но выражение лица Гермионы прояснилось, беспокойство сменилось зарождающимся пониманием.

— Легилименция — не просто средство чтения чужих мыслей, — взволнованно произнесла она. — Ее также применяют для нападения. Очень опытный легилимент может убить, используя только разум.

— То есть, поскольку твоя связь с Волдемортом настолько сильна, ты можешь атаковать через его разум, да? — спросила Джинни.

— Да, именно так, — ответил Гарри.

— Позволь мне уточнить, — медленно произнес Рон. — Ты должен сразиться с самым могущественным злым волшебником всех времен в какой-то ментальной дуэли, и хотя ты не имеешь представления, как это сделать, ты уверен, что победишь.

Конечно, это звучало нелепо, но Гарри постарался собрать больше уверенности, чем испытывал на самом деле, и спокойно встретил недоверчивый взгляд Рона.

— Да, в общем так. — Он пристально смотрел Рону в глаза, пока тот наконец не кивнул, вероятно, удовлетворенный увиденным.

— Ну раз ты убежден в этом. Ты уже столько раз переигрывал его, что, думаю, и сейчас тебе как-нибудь это удастся.

— Как бы там ни было, самое главное — мы знаем, что Волдеморта можно победить, — задумчиво произнесла Гермиона. — Он не непобедим.

— Правда! — согласился Невилл, заметно оживившись. — Мы никогда не были в этом уверены. Теперь, по крайней мере, у нас появилась реальная надежда.

Все остальные согласно закивали. Гарри поразило, что друзья смогли найти в пророчестве надежду, тогда как он столь долгое время не находил в нем ничего, кроме отчаяния. Гарри ощутил облегчение, что они не почувствовали тяжести бремени, которое он нес.

— Ну, как насчет ужина? — спросил Рон. — Не знаю, как вы, но я умираю с голоду. Борьба с Пожирателями Смерти возбуждает аппетит.

Когда друзья прибыли в Большой зал, там было полно народу. От ароматов блюд, стоявших на гриффиндорском столе, желудок Гарри требовательно заурчал, и он быстро наполнил свою тарелку. Поглощая еду, Гарри увидел, что пришли Дамблдор и Снейп. Последний казался погруженным в свои мысли и даже не взглянул в сторону гриффиндорского стола, но Гарри этого почти не заметил. Его внимание привлек Дамблдор.

Директор преобразился: усталость, весь год висевшая на нем, словно саван, исчезла, и он выглядел намного моложе, чем всего несколько часов назад. Его лицо светилось каким-то серьезным восторгом. Дамблдор одарил Гарри торжествующей улыбкой, и тот неожиданно понял, насколько редко директор выглядел по-настоящему счастливым после возвращения Волдеморта. Дамблдор подмигнул Гарри, и тот улыбнулся ему в ответ, а затем снова вернулся к ужину.

Когда они заканчивали десерт, Джинни наклонилась к Гарри.

— Не хочешь прогуляться? — спросила она.

— Было бы здорово, — с готовностью согласился тот. У него не было настроения сидеть в общей гостиной, играя во взрывного дурака или болтая о квиддиче.

Они с Джинни покинули Большой зал и вышли на улицу. Солнце низко висело на небосклоне. Несколько минут они шли молча, потом остановились и стали смотреть на озеро. Джинни была необычайно тихой и задумчивой.

— О чем ты думаешь? — спросил Гарри.

Джинни посмотрела на него:

— Как давно ты знаешь, что можешь победить Волдеморта?

Гарри заколебался, в течение мгновения решая, не уклониться ли от ответа, но Джинни, казалось, всегда вдохновляла его говорить правду. Он криво улыбнулся:

— Около двух часов.

Джинни кивнула, словно Гарри только что подтвердил то, о чем она уже знала.

— Тебя это не удивляет? — спросил он.

— Нет, — ответила Джинни. — Ты весь год был таким рассеянным. Даже научившись контролировать свои видения, ты все еще казался обеспокоенным и отстраненным. Но сегодня днем, когда ты вернулся в спальню, в тебе было что-то другое. Ты казался таким умиротворенным, каким не был уже целую вечность.

Гарри изумленно уставился на Джинни:

— Как ты это делаешь?

Джинни слегка нахмурилась в замешательстве:

— Что делаю?

— Я провел большую часть года, изучая окклюменцию, но, кажется, что ты всегда знаешь, что я думаю и чувствую.

Джинни озорно улыбнулась:

— Я не могу читать твои мысли, Гарри, но знаю тебя и знаю, что происходит здесь. — Она положила руку ему на грудь, ее теплые карие глаза, казалось, смотрели прямо в душу. — Я всегда знала, что именно ты победишь Волдеморта.

Джинни говорила со спокойной уверенностью, и Гарри почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Может, это произошло из-за руки Джинни на его груди, но он ощутил, как колотится его сердце, он смотрел на Джинни так, словно видел ее впервые. В ее глазах были сила и решимость, а также сострадание и понимание. После всего пережитого сегодня днем Гарри, сам того не желая, мысленно потянулся к ней. В следующее мгновение он моргнул и разорвал связь, покраснев от смущения из-за того, что сделал, и из-за того, что мелькнуло в голове Джинни.

Как он не догадался? В этом году она всегда была рядом, подбадривая его и отвлекая от забот. Она всегда знала, что говорить и, что более важно, чего не говорить, какие вопросы не задавать. Гарри испытывал благодарность за постоянную поддержку и дружбу, но был слишком погружен в собственные страхи и не замечал глубину чувств Джинни. Он удивился, как она могла продолжать так долго питать к нему чувства, когда он был так слеп.

Гарри сглотнул. Золотисто-красный закат окрасил небо, сильный ветер развевал мантии. Гарри понимал, что им следует вернуться в гостиную, а не стоять здесь, глядя друг другу в глаза, но он не мог заставить себя отвести взгляд. Вместо этого он протянул руку, накрыл ладонью руку Джинни и крепко сжал ее. Джинни в ответ сжала его руку, и он придвинулся ближе.

— Джинни, послушай меня, — настойчиво произнес Гарри. — Я должен сразиться с Волдемортом. Я должен убить его, или он убьет меня. Думаю, что знаю способ победить, но нет никакой гарантии, что я прав, и давай посмотрим правде в глаза — шансы совсем не в мою пользу. Есть большая вероятность, что я умру, и ты должна это знать.