– Здесь кости многих людей, – добавил Землевед. – Вон хребет вместе с третьим черепом.

– Смотрите! – закричал Приемыш. – Вон в обрыве, будто норы, оттуда тоже кости торчат!

– Я вот что думаю, – сказал Камнебой, – здесь люди закапывали своих мертвецов и клали сверху эти камни. Наверное, и ее кости где-то здесь.

– Что нам кости?! Где ее дух? Ты сам помянул его, – вступила Мамаша. – Видит ли он нас? Как воззвать к нему? Он знает эти места и может помочь нам, чтобы мы не плутали, как в потемках.

– Что ее духу до нас?! Духи предков заботятся о нас по обязательству перед потомством. Даже если она – наш далекий предок, череда потомков давно запуталась и порвалась. А нам ее дух вообще ничего не должен.

– Но если курзы были могущественней нас, они могли быть добрее, может быть, их духи могут помочь без всяких обязательств? Посмотри на ее лицо – оно доброе! Подумай, ощути – может быть, ее дух тебе подскажет что-то. Может быть, он здесь, витает над нами. Думай об этой женщине, закрой глаза, чтобы в голове появилось ее лицо – и тебе на ум придут правильные мысли.

Землевед лег на спину, закрыл глаза и заснул. Через полчаса открыл глаза, потряс головой и сел. Потом три раза глубоко вздохнул и улыбнулся:

– Уже пришли. Вы остаетесь здесь, мы с Приемышем идем на разведку. Я беру Приемыша, потому что его все равно не удержать. А польза от него есть: он наблюдательный и быстро соображает. Камнебой с Остроглазом остаются с вами, обустраивают стоянку и добывают еду. Хотя чего ее добывать – сама в рот сыплется. Если что – защищают вас. Хотя от кого защищать?! Но все равно вам с ними будет спокойней. Давай я лучше кликну остальных и расскажу всем. Камнебой, иди сюда и позови Красотку с Запевалой! Приемыш, Остроглаз, идите сюда! Вот, что я решил. Река быстро меняется – впереди что-то есть, чего раньше не было. Может быть, оно опасное. А может быть, там то, что мы искали, – цель пути, будь это край земли или ее середина. Течение все быстрей, а нам уже хватило приключений у Большого Курзыца. Поэтому все остаются здесь, а мы с Приемышем идем вниз по течению и смотрим, что там. Не позже, чем через половину луны, возвращаемся и решаем, что делать дальше.

Приемыш молча сел, сжался и закрыл лицо руками, чтобы не спугнуть счастье.

Когда Землевед с Приемышем шли на север, придерживаясь левого берега реки, они уже не удивлялись ничему. Ни прибрежному каменному бурелому, ни огромной наклоненной скале с ровными краями, ни валяющимся под обрывом «чикрам», ни остаткам огромных стен с ровными дырами, из которых выглядывали зеленые ветви. Казалось, у Природы не хватило песка и пыли, чтобы замести все гигантские деяния древнего человека, не хватило силы древесных корней и упрямой травы, чтобы раздробить, скрыть и превратить в почву все эти ровно уложенные камни и непонятно как сотворенные серые скалы. То, что они восприняли издалека как огромные столбы из леса, оказалось ребристыми каменными скелетами – их перепонки плотно заросли деревьями и кустами, высовывающимися в проемы.

Кости на пути больше не попадались.

Река все глубже врезалась в зеленую равнину, все чаще шумела и пенилась на быстринах, которые, впрочем, не шли ни в какое сравнение со стремниной Большого Курзыца – их можно было легко преодолеть на плоту, даже не высаживая женщин и малышек. Каменный бурелом закончился, остались лишь небольшие кустистые холмики – повсюду то ли девственная, то ли полностью победившая природа.

Землевед с Приемышем питались фруктами и маслянистыми ягодами, не тратя время на охоту и приготовление пищи. Ночевали под открытым небом, постелив сухую траву, накрывшись травой. Землевед перед сном рассказывал, как он ходил за Восточный хребет, обходясь по несколько дней без еды, ночуя на голых камнях. Два раза промокли под коротким, но сильным дождем. А на пятый день пути, поднявшись на холмик, чтобы осмотреться, не увидев привычного горизонта, бросились бегом на север.

Что ощущает человек, впервые в жизни увидевший море, человек, никогда не слышавший, что оно существует, и не помышлявший о подобном? Человек, в языке которого нет слова, обозначающего море… Этот человек ощущает теплый шок, светлый шок, выражаемый восклицанием «Вот это да!», и не может стоять на месте – бежит к морю, иногда останавливаясь, чтобы осмотреться, и снова бежит под действием волнующего незнакомого запаха и усиливающегося притяжения синего пространства. И лишь бросившись в прозрачную соленую воду в чем был, человек осознает, что надо остановиться.

– Край земли, край земли! – орал Приемыш срывающимся ломающимся голосом.

– Вот мы и пришли… – тихо произнес Землевед.

Они вышли из воды и легли на галечном берегу, глядя в небо – облака спокойно плыли с юга.

Смотри, и облака, и ветер оттуда же, что и мы. Ну вот и принесло нас сюда, как те семена из сказки! Здесь и взойдем, правда, сын?

– Взойдем, отец!

Край земли тянулся на запад, изгибаясь большой дугой. На другом конце дуги, на длинном выступе стояли невысокие, но могучие утесы с плоским верхом. Разве можно не сходить туда?!

– У нас еще есть время до возвращения. Сходим?

– Сходим!

Берег зарос невысокими деревьями – теми самыми, игольчатыми, – и другими – тоже пахучими, но с маленькими зелеными чешуйками вместо листьев. Идти было далеко, они не успели до заката и заночевали в грудах пахучей зелени под открытым небом. Заснули не сразу – звездное небо не располагало ко сну. Да к тому же яркие звезды отражались в воде.

– Отец, смотри, как высоко Северная звезда! И ведь все звезды крутятся вокруг нее. Помнишь наш разговор на холме в дни долгой стоянки? Теперь она стала еще выше!

– Конечно, помню. Только ничего не понимаю. Не понимаю, почему мы сейчас видим Журавля, хотя он снизу от Северной звезды. Ведь в начале пути все, что снизу от нее, скрывалось под землей. Я думаю, что и сейчас оттуда Журавль не виден. Так почему, разразите меня духи предков, он вот, перед нами?

– И я не понимаю. Представь, вот Северная звезда, – Приемыш показал на шишку на ветке. – Вот плоскость земли, – Приемыш изобразил плоскость движением рук. – Когда мы смотрели оттуда, Журавль при таком расположении звезд был здесь, – Приемыш показал на ветку снизу от воображаемой плоскости. Мы были здесь, приплыли сюда – Приемыш обозначил на воображаемой плоскости две точки. И смотри, отсюда Северная звезда стала выше, а Журавль так и остался снизу, еще сильней опустился. А он на самом деле вот, перед нами!

– Это можно было бы понять, если бы мы жили на шаре: перешли с одной части шара на другую – и открылась часть неба. Но мы-то живем на земле!

– Ты прав, отец. А если бы мы жили на шаре, который вертится, то и вращение неба легко объяснить. Тогда вообще все понятно. Но мы ведь и правда живем на земле. Ничего не понимаю!

– Ладно, давай спать, а то голову сломаем.

– Не могу я спать. Как будто духи издеваются надо мной. Я ведь не дурак, правда, отец! Так зачем они издеваются?!

– Наплюй на духов. Когда-нибудь мы поймем или потомки поймут, почему все в мире так. А сейчас вспоминай, как мы шли сегодня, и считай деревья по дороге. Деревья с иголками отдельно, деревья с чешуйками отдельно.

Поздним утром они пришли к намеченному выступу земли, где стояли, вернее, лежали серые утесы. Их верх шел ровно, края – прямо, концы тоже будто аккуратно обрублены. Дальше стояли такие же – и верх их был на том же уровне.

– Смотри, как ровно они стоят, – обратил внимание Приемыш, – чем-то напоминают Большой Курзыц. Зачем их так поставили предки?

Землевед ответил не сразу. Он смотрел на воду, потом на утесы, потом прилег и посмотрел одним глазом вдоль их верхов.

– Представь, что вода за краем земли давным-давно была намного выше, чем сейчас, вот здесь. Тогда курзам было бы удобно приставать со своими плотами здесь. Вот и мы бы причалили на своем плоту сразу здесь, когда вернулись бы все вместе. И сразу шагнули бы на твердь. Не чавкали бы по илу, не скакали бы по камням, не лезли бы через тростник, а сразу на ровную твердь. Хорошо ведь!