Моя, - усмехнулся Андрей-второй, - Нравится? Но я тебя должен огорчить, это единственное, что у меня есть, если не считать аквариума с рыбками, да и за нее, я еще не расплатился.
Как же так? - удивленно спросил Андрей, - А как же квартира? Она-то у тебя осталась?
Нет, - отрицательно покачал головой собеседник, - Нет ничего.
Несколько минут они молчали. Андрей смотрел, как в свете фар, впереди мелькают незнакомые дома и деревья. Наконец, он набрался решимости и спросил,
Извини, ты мне не показался глупым или алкоголиком. Что же касается сил, то я видел, что ты сделал с этими урками. Так в чем же дело? Как ты до такой жизни докатился? Почему, вдруг, все потерял? И разве нет способа вернуть все назад? Ты не обижайся, что я это тебе все говорю, но сам понимаешь, меня все это очень волнует, ведь твоя жизнь - это мое будущее.
Вопрос понятен, и извинения приняты, - грустно усмехнулся Андрей-два. - Только тут есть одна поправка, дорогой мой обвинитель. Это не я до такой жизни докатился, это мы до нее докатились. А сделали мы это очень просто: катились, катились и прикатились. В наше оправдание могу сказать только одну поговорку: "От тюрьмы и от сумы не зарекайся".
А что, в тюрьме побывал? - поинтересовался молодой человек, - Вот уж не думал. Хотя с другой стороны, - он вспомнил свои многочисленные драки и покачал головой, - А ведь верно, "Не зарекайся".
Да нет, от тюрьмы бог миловал, - горько усмехнулся Андрей - старший, - Хотя было время, семь лет ходил в суд, как на работу. Не подумай чего плохого, - поспешил предупредить он новые вопросы, - Просто заступился не за того и не от тех защищал.
Как это? - не понял Андрей.
Очень просто, - пояснил старший, - Трое хулиганов избивали девушку. Ты же не можешь спокойно мимо пройти, тебе обязательно надо заступиться. В результате, двое в больнице, а ты, благородный защитник, в кутузке. Эти хулиганы оказались милиционерами. А после, все уже просто. Из милиции звонят в прокуратуру и просят, как следует разобраться со злостным хулиганом. С девушкой этой проводят соответствующую беседу, в результате которой, ты уже оказываешься не защитником, а зачинщиком, и ехать бы тебе, молодому дураку, на три года в места, не столь отдаленные, да что-то у них не сложилось.
Что не сложилось? - не понял Андрей.
Сказать честно, сам не знаю. Ты сам правильно себя на следствии и на процессе вел. Адвокат у тебя оказался, на удивление хороший. Времена настали не те, что у вас сейчас, и не те, что у нас, теперь, кстати. А может быть, бог тебя хранил, да только, вместо трех лет тюрьмы, ты ходил на суды семь лет, пока не сменилось законодательство, и твое дело не закрыли за давностью лет. Вот так-то. Но и потерял ты за это время столько нервов, сил и возможностей в жизни, что, не дай бог.
Он еще раз покачал головой. Видно было, что эти воспоминания ему были неприятны.
- А вот, что касается сумы, так это, в полную меру, о нас. Однако, вот, что я тебе скажу, малыш, - по-отечески взглянул он на Андрея, - Сдается мне, что ты сюда и прибыл, чтобы у нас появилась возможность все это исправить. Только времени у нас с тобой не так много, как ты полагаешь. Эти урки из подворотни, совсем не то, что ты думаешь. Больше, тебе сюда ходить нельзя.
Внезапно голос его стал строгим и в нем послышались металлические нотки,
Запомни, нельзя. Считай, что это приказ, а приказы не обсуждаются. Далее, завтра же отдай эти бутылки Дерману, и проследи, чтобы их распили, при этом, сам не пей. Ты уже понял, что на тебя они действуют не так, как на других. Запомни, бутылки, в любом случае, необходимо выбросить. По ним они вас могут найти.
Тогда, на кой черт все это было нужно? - вспыхнул Андрей. - Сдается, ты мне еще не ответил на вопросы, которые я задал тебе в своем письме. А без ответов на эти вопросы, я ничем не смогу тебе и себе помочь. Если тебя устраивает твоя сегодняшняя жизнь, то меня, ни в коем разе. Вот так.
Андрей-два, на секунду оторвал взгляд от дороги и по-отечески улыбнулся,
Узнаю себя в молодости: горяч и самолюбив, а главное, подавай тебе все и немедленно. Как Остап Бендер: " Мне нужно пятьсот тысяч сразу, а не частями".
Он немного помолчал, предаваясь, наверное, своим воспоминаниям, потом продолжил,
Вообще-то, так это не делается. Только усердие и настойчивость приводит к цели, но у нас нет другого выхода. Да и времени больше нет, совсем нет, - проговорил он, тревожно глядя в зеркало заднего вида. Там освещая темную дорогу фарами, двигалась, быстро настигая их, автомашина.
Давай сюда свою руку, - с этими словами, он протянул Андрею правую ладонь. Андрей после секундного колебания вложил в нее свою левую. - Теперь закрой глаза и расслабься.
Андрей послушно закрыл глаза и постарался ни о чем не думать, и тут у него в мозгу, как будто, взорвалась бомба. Это, еще не прожитые годы жизни хлынули в его память: страхи, боли, страдания, радости, победы, потери и поражения, и факты, факты, факты. Гигантская информация, полученная, за двадцать пять лет жизни, разом ворвалась в его мозг, вызвав такую физическую боль, что он закричал и проснулся. За окном светило солнце (ну а что вы хотите?) - в Петербурге летом солнце светит, считай, что круглые сутки. Самое интересное, что голова его, в самом деле, раскалывалась.
Хрен его знает, что, снится, - проговорил Андрей, заходя в ванную и подставляя голову под холодную струю из крана.
Одно он понял точно: эту дрянь пить, на самом деле, не стоит. Неизвестно, что там в нее этот черт добавил. Если после стакана этого пойла у него пошли такие сдвиги, то после двух бутылок, можно, пожалуй, и свихнуться, напрочь. Чтобы как-то унять головную боль, Андрей достал из холодильника треугольный бумажный пакет кефира и жадно допил его содержимое. Надо сказать, что Сидоров был активным противником опохмелки. Ни пива, ни, тем более, водки, наутро, после пьянки, он себе не позволял, считая, что это верный шаг к алкоголизму. А так, кефирчиком, почему бы и нет? Хотя, вчерашнюю выпивку, пьянкой назвать было нельзя.
"Все дело в том, что пили эту дрянь", - еще раз подумал Андрей, мельком взглянув на бутылки, стоявшие в холодильнике.
