Да будет так! - все, кроме Натали и Романьяка.

  Первая была связана вместе с Ариэлой и брошена в церковный подвал, а второй, уже безжизненный, лежал на полу храма, под ногами толпы.

  А праздник уже выплеснулся на площадь перед храмом, где дикая толпа в рванине, пустилась в пляс от радости, узнав, что через неделю увидит, как сожгут на костре их королеву. И только один из них, оглядевшись по сторонам, грустно сказал своему сыну,

  Не суди их сын, их бы пожалеть надо. Народ - мудр, люди - глупы, а толпа - безумна.

  Ариэла очнулась в сыром темном подземелье. Именно эта сырость и привела ее в чувство, хотя, может быть, для нее лучше бы было оставаться без памяти. Первое, что она почувствовала, это то, что связана по рукам и ногам, и лежит на холодном каменном полу. Она попыталась сесть, но это ей не удалось. Единственное, что она могла делать, это извиваться, как червяк и кататься по полу. Но, поскольку она понятия не имела, где находится, и ничего вокруг не видела, то смысла в этих движениях было не много. Так как вокруг было абсолютно темно, то Ариэла напрягла слух, надеясь, что до нее донесется какой либо звук, и вскоре она услышала стон, раздавшийся в темноте, где-то, совсем рядом.

  Кто здесь? - спросила она, и, к своей радости, услышала в ответ слабый голос Натали,

  Это я, Ваше Величество.

  К счастью, - подумала Ариэла, - Наши тюремщики не дали себе труда заткнуть нам рты кляпом, - а вслух она спросила у Натали, как та себя чувствует?

  Бывало и лучше, - ответила служанка. Впрочем, теперь уже не служанка, а подруга по несчастью. - Вроде бы у меня все цело, но я связана по рукам и ногам, как телок перед закланием.

  Погоди, я сейчас к тебе подкачусь, - ответила ей королева и попыталась, перекатываясь, подобраться к своей подруге.

  Надо сказать, что это оказалось труднее сделать, чем она предполагала, но, тем не менее, спустя какое-то время, она наткнулась в темноте на что-то мягкое.

  Это ты, Натали? - вздрогнула она.

  Я, Ваше Величество, - ответила из темноты девушка.

  Перестань, Натали, - прервала ее королева, - Отныне и навсегда, я для тебя Ариэла, а никакая не "Ваше Величество". Лучше повернись ко мне спиною, и я попробую развязать твои руки.

  Следующие минут десять ушли на то, чтобы в темноте нащупать веревки и зубами развязать их. Разумеется, это было совсем не легко сделать. Временами на Ариэлу накатывало отчаяние, но она гнала его прочь и продолжала терпеливо дергать за петли зубами, до тех пор, пока они не ослабели. Наконец узел поддался, и ей удалось развязать его. Королева без сил откатилась в сторону, но дальше уже Натали все сделала сама. Она развязала свои ноги и принялась за веревки, связывающие Ариэлу. Веревки поддались, и, спустя некоторое время, Ариэла почувствовала, что ее руки и ноги свободны. Она принялась растирать их, для того, чтобы скорей восстановить кровообращение, одновременно обдумывая, как быть дальше? Конечно хорошо, что им удалось освободиться от пут, но свободы это им не возвратило. Несколько раз девушки обошли вокруг свою камеру, ощупывая стены, но каждый раз их руки натыкались только на холодные камни, да дубовую дверь с железными запорами. Бегство отсюда было невозможно. Оставалось только сидеть и ждать дальнейшего развития событий. И надо сказать, что события не заставили себя ждать долго. Дверь камеры громко заскрипела, поворачиваясь на ржавых петлях, и темноту подземелья нарушил свет факела, который держал в руке грузный мужчина в монашеской рясе с капюшоном, надвинутым на самые глаза. Монах остановился у двери, оглядывая камеру. Увидав пленниц. Освободившихся от уз, он недовольно покачал головой и проворчал что-то себе под нос, после чего возвысил голос,

  Ариэла - на выход!

  Идите Ариэла, - шепнула ей на ухо Натали, - Это все лучше, чем сидеть здесь, в темноте, и гадать, что будет?

  Тогда Ариэла приняла гордый и независимый вид, и высоко подняв голову, проследовала в дверь, мимо своего тюремщика.

  Тот провел ее по узким коридорам и крутым лестницам, остановился перед одной неприметной дверью, осторожно ее приоткрыл и просунул туда свою голову. Видимо, получив разрешение, на то, чтобы ввести туда пленницу, он грубо подтолкнул Ариэлу, заставляя ее войти в комнату, а сам остался возле дверей, снаружи, охраняя ее. Войдя внутрь, Ариэла быстрым взглядом окинула всю комнату. Это было довольно небольшое помещение, освещенное солнцем, через окно, расположенное против двери. У окна стоял стол, и за ним, на стуле восседал бородатый мужчина, одетый в темную рясу. Так как этот человек сидел спиной к окну, то лица его невозможно было толком разглядеть, но, не смотря на это, Ариэла сразу поняла, что это и есть тот самый святой Аркадий. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга, после чего Аркадий нарушил тишину,

  Не так хотелось мне встретиться с тобой, Ариэла, но, к сожалению, своим поведением, ты вынудила меня прибегнуть к силе.

  Не забывайтесь, сударь, - холодно осадила его Ариэла, - Вы разговариваете с королевой, а посему бросьте мне тыкать. Даже последний мужлан в моем королевстве знает, что обращаться ко мне надо на вы. Но, похоже, что вас сударь, давно не учили вежливости.

  В твоем королевстве? - засмеялся ее собеседник, игнорируя замечание королевы,

  Каждый мужлан, как ты только что выразилась, знает, что это давно уже мое королевство, а ты нужна была только как украшение трона и не более того. Хорошо, что наш разговор сразу пошел в нужном направлении, поэтому, не тратя времени даром, я сразу хочу сообщить тебе, что, как королева, ты показала себя полным ничтожеством, и в этом качестве ты никому не нужна. Но, должен признать, что ты красивая женщина, и только поэтому я с тобой еще разговариваю. Только по этой причине я не хочу сжигать тебя на костре, а предлагаю тебе выйти за меня замуж. Итак, женщина, думай и выбирай, или ты в воскресенье выходишь за меня замуж, или в это же воскресенье горишь на костре, как ведьма. Надеюсь, ты сможешь сделать правильный выбор.

  Все время, пока этот святой говорил, Ариэла пыталась сообразить, кого же он ей напоминает? В том, что она его прежде видела, у нее не было сомнений, но понять, кто же это такой, ей мешала тень на его лице и его борода. Кроме того, ей явно был знаком его голос. И вдруг ее осенило: