В том то и дело! - воскликнул Джон, - Что, никто из наших его не знает, а он, между тем, устроил настоящую охоту на "соколов". Другим нашим, от него тоже досталось, но "соколов" почти всех переловили поодиночке. Кто в тюрьме, кто казнен, а кого просто прикончили в темном месте. Вот так-то. Боюсь, что и тебя в столице ожидает такой же "теплый" прием.
Не понимаю, - упрямился Леней, - Что ему за дело до "соколов"?
Ну, это то, как раз, понятно. Он ведь, по своим рассказам, тоже "сокол" и описывает то, что, якобы, произошло в нашем отряде. Ну и, понятное дело, все врет. А кто может сказать, что все это ложь, как не мы, "соколы"? Мы так людям и говорили. Вот за это нас и начали убивать, как вероотступников. По их словам, мы отступились от тебя, Леней. Такая вот история, - и Джон, на этот раз, печально улыбнулся.
Может быть, это все же, один из нас? Все-таки, какие то сведения о тех событиях, пусть и извращенные, в его книге содержатся.
Не думаю, - убежденно заявил Джон. - Среди нас не могло быть таких мерзавцев. Огонь войны за правое дело очищает людей, и потом, хочешь ты или нет, но мы брали пример с тебя, Леней, - и, увидев, как Леней отрицательно замахал головой, в знак протеста, против этих слов, Джон, в свою очередь протестующее поднял руку,
И не перебивай меня, пожалуйста. Я вовсе не пытаюсь восхвалять тебя и делать из тебя бога, как теперь это принято, но я отлично помню, что ты учил нас всегда быть людьми. Так вот. Я убежден, что прошедший с нами этот путь останется человеком, до конца своих дней. А наслушаться о наших похождениях он мог от кого угодно. В народе, до сих пор, ходят легенды о наших настоящих подвигах.
На долгое время друзья замолчали, уносясь в воспоминаниях ко дням своей бурной молодости и вновь переживая поединки, погони, сражения, вспоминая лица своих друзей, врагов и любимых. Наконец, очнувшись от этих сладостных дум, Леней снова вернулся к волновавшему его вопросу.
Ладно, свой он, или чужой, мы, в конце концов, разберемся. Ты мне скажи вот что: кто мне может помешать, если я приеду в столицу и объявлю, что вот он я, господь бог, Олег? Вы звали меня, и я вернулся. Я пришел отделить зерна от плевел, а, заодно, покарать преступников и отблагодарить верных людей. Кто осмелится поднять меч на своего бога?
Ты это серьезно? - поднял на него удивленные глаза Джон.
А что? В порядке военной хитрости. Разумеется, я потом объясню, что я никакой не бог, и, вообще, начну в стране просвещение, но пока, на данном этапе, такой ход представляется мне не самым слабым.
Да ты хоть книжку эту до конца прочитал?
Ну, так, полистал немного, - нехотя признался Леней. - Сказать по правде, читать такую ахинею не очень-то приятно. А что?
А то, что своего врага надо знать. Изучать его самого и его оружие. Извини, но ты сам нас этому учил. А эта книжица и есть его самое сильное оружие. Так вот, в конце этой книжки апостол пишет, что в приватной беседе ты ему, как-то, сказал: "Друг Аркадий, скоро я покину этот мир и больше сюда не вернусь. Оставляю тебя на земле продолжать мое дело, но знай, что силы зла еще не побеждены окончательно, и придут еще лукавые и будут называться моим именем, и попытаются смутить своими речами души людей, и многие им поверят, ибо силен злой дух и коварен. Так вот, знай, кто бы ни пришел вновь и назвался вновь моим именем, и как бы он ни был похож на меня, это буду не я. И долг каждого истинно верующего, отрубить такому лжеолегу голову". Так что, друг мой, тебе будет устроен на нашей земле горячий прием. По крайней мере, я, на твоем месте, не спешил бы представляться.
А враг-то не прост, - подал голос Сергей, - Смотри-ка, смог предугадать твое возвращение.
Предугадать, или, просто, подстраховаться, на всякий случай, - возразил Леней.
Не важно, как бы там ни было, своим рассказом он поставил перед нами большие трудности, а это доказывает, что такого соперника нельзя недооценивать.
А мы и не будем, не мальчики. Просто, как это ни странно, придется нам все начинать сначала. Да, да, - Леней утвердительно кивнул своим приятелям, - Ведь мы снова оказались там же, или почти там же, как и тогда, когда боролись с Тимурбеком. Опять мы перед лицом врага, и враг этот сильнее нас. Опять вся страна, по существу, сдалась ему на милость, и нам придется начинать с нуля. Но это не остановило нас тогда, не остановит и сейчас. Для начала, я предлагаю собрать наших, оставшихся в живых, товарищей. После того, как мы их соберем, хотя бы тысячу, дело пойдет гораздо веселее. Вот наша основная задача - собирать наших друзей. С этого и начнем. Кроме того, мне кажется, пора привести себя в форму, так что, с этого дня начинаем проводить регулярные и обязательные тренировки. - Он помолчал, обдумывая, все ли сказал, потом улыбнулся своей подкупающей улыбкой, - Джон, а что у нас с ухой?
И молодые люди принялись снимать котелок с огня, а потом, усевшись вокруг него на землю, стали черпать деревянными ложками вкусную, наваристую похлебку.
Глава 12
Сергей Белоглазов, все последние дни находился в состоянии радостного возбуждения. Конечно, его тщательно готовили к походу в этот мир раннего средневековья. Он изучал местные обычаи и нравы, учился обращаться с оружием и ездить верхом. Его предупреждали о том, насколько трудно будет общаться с малоразвитыми людьми, но, оказавшись на месте, он с удивлением заметил, насколько действительность отличается от того, к чему его готовили. Это относилось, главным образом, к общению с местным населением. Конечно, поначалу люди его сторонились, безошибочно угадывая в нем чужого, но за десять дней, проведенных рядом с Ленеем и его другом Джоном, он сам начал меняться. Во всяком случае, теперь с ним уже разговаривали, принимая его за среднего барина из соседних краев. Казалось бы, Сергей должен был чувствовать себя среди этих людей, как профессор университета среди детей старшей группы детсада, но, на деле, он ощущал себя, как среди равных. Конечно, они меньше его разбирались в физике элементарных частиц, или в бессознательной психологии, но, положа руку на сердце, кто из нас в обыденной жизни использует хотя бы десять процентов знаний, полученных в институте? Да к тому же, Сергей, как и большинство его соотечественников, привык, что всю черновую работу за них выполняет компьютер. Тебе самому достаточно только обозначить проблему, высказать идею, а все расчеты выдаст машина. Поэтому здесь, за неимением компьютера, он автоматически опускался, как бы не ниже общего уровня. Но, не смотря на это, Сергей переживал ощущения непонятной, но отчетливой радости. Оказывается, это так прекрасно, засыпать, видя над собою звездное небо и просыпаться, под пение птиц. Вот так, как сейчас, сидеть с друзьями у костра и есть уху, приготовленную тобою, из рыбы, пойманной своими руками, на удочку. Никогда прежде Белоглазов не чувствовал себя таким свободным. Только теперь он понял, что в том мире, достигшем своего высшего развития, он никогда не мог чувствовать себя свободным, более того, он не мог даже на секунду остаться наедине с самим собою. В любой момент, в любой точке, имелась возможность связаться с ним по видеофону. Любой член их общества был постоянно подконтролен этому обществу. И надо сказать, что эти мысли, которые внезапно пришли на ум Сергею здесь, на Антурии, оставили в его душе неприятный осадок. Здесь ему достаточно отойти на десять шагов в сторону, скажем, зайти вон за то дерево, и он предоставлен сам себе, а, следовательно и отвечает сам за себя на все сто процентов. Не удивительно, что жизнь в таких условиях способствовала развитию в людях таких качеств, как предприимчивость, осторожность, сообразительность, а также совершенствовала их физически. Пусть, со времени прибытия его сюда, прошло всего десять дней, но он уже почувствовал в себе изменения. Он подтянулся, стал строже, внимательнее. Стала пропадать его обычная разболтанность и безалаберность. Одежда, поначалу так стеснявшая его движения, обносилась, и он стал чувствовать себя в ней комфортно и удобно. Говоря слово "одежда", надо было учесть, что вся она была сделана точной копией местных образцов, за исключением сапог. Все-таки о нормальных колодках, в этом мире, похоже, и понятия не имели. Так что, его сапоги только внешне походили на местные. Как-то, в разговоре с Ленеем, он пожаловался на местную обувь, на что тот ему так и сказал: "Нет ничего проще. Объясни местным сапожникам, как делать хорошую обувь. Они тебе за это только будут благодарны. В конце концов, я считаю, что мы должны нести в этот мир все лучшее из своего мира. Тогда он будет еще лучше". Совет этот, Сергей, на всякий случай, запомнил и решил применить на практике. Наблюдая за своими изменениями, Сергей, в то же время, не переставал наблюдать и за своими товарищами. Многое в них удивляло Белоглазова. Например, то, как свободно чувствовал себя в этом мире Леней. Свободно настолько, что появлялось ощущение, что именно этот мир для него родной, а там, на Земле, он отбывал заточение. Сергей вспомнил, каким он встретил Олега на его планете: одиноким, злобным и затравленным. А здесь, он прямо на глазах расцвел и помолодел. Также, удивлял Сергея Джон. Ну ладно, Олег, ведь, все-таки, из сравнительно цивилизованного мира, там даже космические корабли строить научились, а Джон, это человек дикого средневековья. Существо, которое должно быть в плену предрассудков и суеверий. Поначалу, Сергей не знал, как представиться Джону и стал излагать ему "легенду", по которой он был младшим отпрыском знатной фамилии с юга Канта, на что тот только улыбнулся и спросил,
