Ну-с, товарищ майор, объясните мне, как же так получилось, что вас отправили на АЭС, специально, для того, чтобы там ничего не произошло, а в результате, под вашим носом персонал своими собственными руками, можно сказать, сотворил аварию?

  Майор Зиновьев понимал, что горячиться и психовать, в такой ситуации, не стоит, поэтому он постарался взять себя в руки и отвечал спокойно и обстоятельно.

  Направляясь в командировку на АЭС, мы исходили из соображений, что авария может произойти по двум причинам: 1- я - нарушение техники безопасности или Регламента работ оперативным персоналом и 2-я - в результате теракта. Именно на это и обращали внимание члены комиссии, каждый в своей области. Никакого теракта не было, об этом Вам говорю я, и это может подтвердить любой член нашей комиссии. Никаких нарушений техники безопасности персоналом не было допущено, что было лично подтверждено, за три минуты до взрыва, академиком Алексеевым и сотрудником института Волковым. Казалось бы, никаких причин для беспокойства не было, и все-таки, авария произошла. Конечно, в этом должна разобраться государственная комиссия, но у меня сложилось твердое мнение, что причиной аварии послужили конструкционные ошибки реактора РБМК.

  При этих словах, Сидоркин вскочил из-за стола и подбежал к Зиновьеву. Казалось, еще секунда, и он бросится на майора с кулаками.

  Скажите, пожалуйста! У него сложилось мнение, - полковник прямо трясся от злости, - Вы, что, великий физик? Нет? А, если нет, то и не лезьте не в свои дела. Люди, поумнее нас с вами, строили этот реактор. И этот реактор уже работает много лет и не только в Чернобыле. Вот у меня докладная академика Алексеева, где говорится о нарушениях, допущенных оператором. Полковник потряс перед носом Зиновьева листами докладной. Здесь прямо говорится, что некто Топтунов делал оперативные переключения, игнорируя прямые приказы академика, что и привело к катастрофе, и все это при вашем молчаливом согласии.

  Вот видишь, товарищ майор? - влез в разговор Сергей, - Я же говорил, что эта сволочь начнет валить всю вину на операторов.

  А ты молчи, - повернулся к Сергею Сидоркин, - C тобой мы еще разберемся, что ты за фрукт такой?

  Ты сам помолчи и послушай, что я тебе скажу, - Сергей побелел от ярости, - Я тебя предупредил, о том, что будет катастрофа. Ты же плевать хотел на тех людей, которые там погибли и еще погибнут. Тебе и сейчас на них плевать. Ты здесь потому слюной брызгаешь, что тебе позвонил Щербина из ЦК, прикрывающий свой зад, и вставил пистон.

   Костров на секунду замолчал и попытался взять себя в руки. По опыту он знал, что в таком состоянии, всегда делает глупости.

  Впрочем, что с тобой говорить? Скажу тебе одно. Обещаю,

   что ты будешь жалеть, о том, что сделал, всю оставшуюся

   жизнь.

  На полковника было страшно смотреть, казалось, еще секунда, и его хватит апоплексический удар. Красный, как рак, выскочил он из своего кабинета, и тут же из приемной в кабинет ворвались вооруженные люди в военной форме, скрутили Зиновьева и Кострова, надели на них наручники и повели к лифту, на котором и доставили их на нулевой этаж, который находился под землей. Здесь задержанных разделили и развели по разным камерам.

  - Стоять, лицом к стене, - приказал охранник, и, убедившись, что команда выполнена, открыл замок камеры. После этого, он завел в нее Кострова, снял с него наручники и вышел в коридор.

  Глава 19

   Если места хватит - нарисуй

   Лодку, с парусами ветром полными.

   Уплыву, волки, вот вам...

   Чтобы навсегда меня запомнили.

   М. Круг.

  Дверь камеры захлопнулась. Сергей осмотрелся по сторонам, Каменные, крашенные масляной краской стены, каменный потолок и такой же пол, тяжело давили на сознание. Окон не было совсем, металлическая дверь со смотровым глазком и топчан у стены, напротив двери.

  "Замуровали демоны", - подумал он и невесело усмехнулся.

  "Ну что же, раз я лишен возможности действовать, то я и не буду ничего делать. Мне необходимо расслабиться, а еще лучше, заснуть". - Сергей лег на топчан, расслабился, закрыл глаза и постарался заснуть, но после всего происшедшего в кабинете у Сидоркина, заснуть, никак не получалось. Тогда он стал вспоминать, как в армии, будучи в тренировочном лагере, он ушел подальше от всех, на вершину холма, лег на спину в траву и лежал так, глядя в высокое небо. И ему тогда показалось, что еще никогда он не был так свободен, что нет никакой армии, никаких командиров, а есть только он и это голубое небо, и он летит в небе, как птица. Сергей представил высокое голубое небо, мысленно потянулся туда, в голубую высь и не заметил, как заснул. Или, это был не сон? Слишком уж все было реально вокруг: легкий ветер развевает его челку, птицы щебечут в листве деревьев, и пахнет сеном, а он, еще маленький мальчик, стоит на склоне Машука. Рядом с ним его приятель Колька, измазанный ягодами тутовника. В волосах у них воткнуты черные куриные перья. Они восхищенно смотрят на открывшуюся перед ними величественную картину. Там на западе солнце садится за гору Бештау, и ее могучий силуэт чернеет на фоне алого неба.

  Ну вот, - говорит он приятелю, - Опять не успели домой к ужину. Теперь снова влетит от бабки.

  Ха, - отвечает ему приятель, - Бледнолицые беспомощны, как слепые котята. Если у них нет времени, они не знают, что делать? Если индейцу не хватает времени, он просто идет во времени назад.