этих доказательств нет. Поэтому я обращаюсь к тебе. Можешь
ли ты нам помочь?
Минуту Сергей молчал, обдумывая ситуацию, было слышно, только, как песок шуршит под ногами.
Наконец, он, видимо, пришел к какому-то решению.
Я должен знать, кто этот человек? - и увидев, как колеблется Зиновьев, добавил,
Для разных людей нужны разные доводы. К тому же, все равно я его увижу, в конце концов, не за ширмой же вы его прятать будете?
Тем временем они уже дошли до детской поликлиники. Пора уже было поворачивать обратно.
Думаю, резон в твоих словах есть, - наконец решился Зиновьев, - Фамилия Крючков тебе о чем-нибудь говорит?
Говорит, - подтвердил Костров, - Как видишь, не совсем "темный". А теперь, мне надо подумать, - они повернули и пошли обратно к машине. Всю дорогу назад Сергей сосредоточенно думал. Наконец, подойдя к машине, он сказал,
Пожалуй, это должно сработать.
Что должно сработать? - не понял Виктор.
Извини, Виктор, то, что я скажу, я скажу только Крючкову. Но поверь мне, шанс у нас есть, так что: "Рубикон перейден, мосты сожжены, назад дороги нет".
Виктор печально покачал головой. Что-то ему подсказывало, что он еще натерпится бед с этим Костровым.
Против ожиданий Сергея, его повезли не в Большой Дом. Машина выехала на проспект Славы и помчалась в сторону Московского проспекта. Несколько минут езды, и вот они уже остановились у гостиницы "Пулковская". Поднявшись на лифте на четвертый этаж, они подошли к номеру 412. Сергея удивило, что Виктор, судя по всему, волнуется больше, чем он сам.
Ну, ни пуха, ни пера, - сказал Зиновьев и постучал в дверь. Дверь открылась.
Спасибо, - ответил Костров на пожелание Зиновьева и шагнул вперед.
В номере, на диване, у журнального столика сидел человек, лицо которого было Сергею хорошо знакомо по девяностым годам: лысина, маленький крючковатый нос.
Точно, Крючков. Его, наверное, в детстве Крючком звали, - почему-то подумал Сергей, глядя на заместителя председателя КГБ и ожидая, когда же ему предложат сесть. Кроме Крючкова, в номере находился еще один человек, с цепким взглядом, вероятнее всего охранник. Пауза несколько затянулась, наконец, Крючков указал вошедшим на кресла, возле журнального столика, - Садитесь, товарищи, и давайте поговорим. Ну и наделали же вы, молодой человек, шуму. Наверное, вы и сами не догадываетесь, какие силы вы потревожили, - он продолжал изучать Сергея внимательным взглядом, - А, может быть и догадываетесь. Может быть, это мои сотрудники в вас ошибаются. Не буду скрывать от вас, молодой человек, что положение ваше очень серьезное и все будет зависеть от того, сумеете ли вы меня убедить, в том, что вашей информации можно доверять. - Он замолчал, налил себе в стакан минеральной воды из бутылки, стоявшей на журнальном столике и, отпивая ее маленькими глотками, стал ждать ответа, продолжая взглядом изучать Сергея. Занимая такой пост, он привык, что одно его имя уже вызывало у большинства людей трепет. Но в данном случае, он, с удивлением понимал, что молодой человек не испытывает никакого страха в его присутствии, наоборот, он ведет себя так, как будто находится в обществе равного, хотя и уважаемого господина, и должен был признаться, что это ему понравилось.
Ну, что ж, - Сергей поднял на него глаза, - Вы хотите, чтобы я убедил Вас в том, что мне можно доверять? Я постараюсь убедить Вас в том, что мне нужно доверять, и в том, что лучше будет мне верить. То, что я Вам скажу, предназначено только для Ваших ушей. Извините, майор, - повернулся Сергей к Зиновьеву, но эта информация, сугубо конфиденциальная.
Виктор, слегка опешив от такой наглости, смотрел, то на Сергея, то на Крючкова, не зная, что ему делать. Сам Крючков, не ожидавший такого поворота событий, слегка нахмурился, но после некоторых колебаний, все же, согласно кивнул головой,
Хорошо, всем выйти из номера, - и заметив колебания охранника, повторил,
Я, сказал, "всем".
Дождавшись, когда все вышли, он снова повернулся к Сергею, - Итак, я вас слушаю...
Через пять минут, когда Виктора с охранником пригласили снова зайти в номер, Крючков, все так же сидел в кресле, только Зиновьеву показалось, что в уголках его глаз затаилась тревога, а может быть, даже страх.
Решено, - объявил он, - Это дело я беру под свой личный контроль. Комиссию из Москвы с нужным нам человеком, я обеспечу. Твое задание, Зиновьев, обеспечить сохранность этого человека, - Крючков указал на Кострова, - Встречаемся в Москве двадцать третьего в 10-00, - он встал, давая понять, что разговор окончен,
Теперь идите.
Улица встретила их ярким солнечным светом. На ветвях деревьев начали распускаться первые нежные листья. Газоны покрылись свежей, еще редкой травой. Было уже довольно жарко, градусов восемнадцать. По непонятному для Сергея закону природы, каждый год, в Ленинграде, конец апреля выдается теплым, но, как только наступают майские праздники, наступает резкое похолодание. Одни говорят, что это происходит, потому что черемуха цветет, другие - оттого, что лед на Ладоге тает. Сергей думал, что и то, и другое не верно. Но факт, остается фактом, это температурное колебание повторяется каждый год.
Эх, жизнь хороша! - потянувшись и глядя на всю эту красоту, мечтательно произнес Сергей, - Сейчас бы к озеру, да шашлычки жарить. Слушай, - обратился он к Виктору, - Как ты, на счет шашлычков из свининки?
Виктор отмахнулся от него, вот же послал бог наказание. Все-таки, странный он человек, выходит от самого Крючкова, казалось бы, должны колени дрожать, а он идет и дурачится, и ведь, что-то же он сказал Крючкову такое, что, похоже, у того самого поджилки затряслись.