Капитан ВОЛКОВ Дмитрий Васильевич (1947–1979)

Капитан ЗУДИН Геннадий Егорович (1937–1979)

Москва, декабрь 1979-го. До Нового года оставалось десять дней. Наконец-то на смену уже порядком надоевшей слякоти пришла настоящая зима. По всему городу открылись ёлочные базары. Люди толкались в магазинах, запасая продукты к праздничному столу. В парках заливали катки, площади украшали флажками и гирляндами. Москва жила обычной предпраздничной суетой.

Но в окнах третьего этажа массивного здания на площади Дзержинского[1] свет горел отнюдь не по случаю праздника. В кабинете Председателя КГБ Юрия Владимировича Андропова шло очередное совещание. Там решали судьбу страны – уже в который раз за этот нелёгкий для неё 1979 год. Страна называлась – Афганистан.

Впервые слово «Афганистан» прозвучало в наших высоких кабинетах в апреле 1978 года, когда после танковой атаки поддерживающих оппозицию частей афганской армии на дворец президента Дауда и Министерство обороны власть в Кабуле перешла в руки Народно-демократической партии Афганистана (НДПА) во главе с Генеральным секретарём ЦК Нуром Мохаммадом Тараки. Социалистическая революция в этой горной стране у наших южных границ стала сюрпризом для всего мира, в том числе и для руководства СССР.

В июле 1978 года с Тараки в Кабуле встретился начальник Первого главного управления КГБ Владимир Крючков[2]. Общение с новым лидером произвело на него тягостное впечатление. «Я слушал и просто диву давался: прошло всего каких-то три месяца после апрельской революции, а афганское руководство, включая президента, уже вознеслось до небес, потеряло всякое чувство реальности. Тараки рассуждал о том, что НДПА, решившись на революцию и добившись победы, была права исторически, а вот Москва со своим скептицизмом – как раз нет. «То, что сделано в Советском Союзе за 60 лет советской власти, в Афганистане будет осуществлено за пять лет», – восклицал президент. На вопрос, какой будет позиция новой власти в отношении ислама, последовал примечательный ответ: «Приезжайте к нам через год – и вы увидите, что наши мечети окажутся пустыми». Пожалуй, одного этого заявления было достаточно для того, чтобы понять: новый режим обречён», – запишет он в своих мемуарах^[39].

Вот почему первые месяцы руководство СССР избегало всяческих оценок и заявлений в отношении нового афганского правительства, и только осенью Брежнев заявил о поддержке Демократической Республики Афганистан. А 5 декабря 1978 года в Кремле, во время визита делегации во главе с Тараки, между СССР и ДРА был подписан «Договор о дружбе, добрососедстве и сотрудничестве». В числе прочего он предусматривал и «меры в целях обеспечения безопасности, независимости и территориальной целостности обеих стран», что давало юридические основания для оказания военной помощи новой власти.

Однако впервые вопрос о такой помощи встал на повестку дня после мятежа в Герате весной 1979 года[3]. Тогда уже стало очевидно, что гражданская война в республике не затихает, а разгорается, причём при активной поддержке спецслужб Великобритании и США. Но в тот момент Юрий Владимирович Андропов категорически воспротивился идее «воевать за афганцев», однако помочь техникой, оружием и советниками по линии КГБ согласился. Помимо создания в частях афганской армии отделов военной контрразведки, была усилена и охрана первых лиц государства, а сотрудники 9-го управления КГБ СССР обучали личную гвардию президента, многие офицеры которой проходили подготовку в Рязанском училище ВДВ.

Но осенью в Афганистане неожиданно для руководства Советского Союза произошёл новый переворот. К власти пришёл ближайший соратник Тараки – Хафизулла Амин. Пришёл самым коротким путём: арестовал, а затем приказал убить своего однопартийца и нескольких наиболее влиятельных его сподвижников. Те немногие, кто избежал смерти, нашли убежище в СССР. В стране начался «красный террор», что только обострило противостояние в гражданской войне. На наших границах разгорался большой пожар, который ещё и раздувал «ветер с Запада». И тогда было принято решение об устранении диктатора и возвращении в страну «правительства в изгнании» во главе с Бабраком Кармалем. Операция была приурочена к вводу советских войск, на помощь которых так надеялся Амин, чтобы подчинить себе непокорную страну, во главе которой он встал.

Вот почему в эти декабрьские ночи не гас свет ни в кремлёвских кабинетах, ни в здании Комитета государственной безопасности, ни в Министерстве обороны. Зажёгся он в ночь на 24 декабря 1979 года и в квартирах офицеров Группы «А», которые ранним утром отправлялись на первое в своей жизни боевое задание[4].

Поднимаясь по трапу самолёта перед вылетом с аэродрома Чкаловский, никто из них не представлял, какое задание их ждёт. Но все были готовы выполнить его с честью: после пяти лет упорных тренировок, наконец, представилась возможность доказать Родине, что они не даром ели свой хлеб.

Накануне, собрав личный состав в Ленинской комнате, заместитель командира Группы Роберт Петрович Ивон[5] объявил^[13]:

– Руководством принято решение направить вас в командировку для выполнения секретного задания. Вам придётся стрелять по людям. В вас тоже будут стрелять и могут убить. Если кто не желает принимать участие в операции или, может быть, приболел, волен отказаться.

«Больных» не нашлось. Все сотрудники хорошо помнили разговор с Робертом Петровичем, когда проходили отбор в подразделение. Их биографии, биографии их дальних и близких родственников были давно изучены, известны их спортивные достижения и служебные характеристики. Поэтому вопросов к кандидатам было немного, и главный из них, который всё и решал: «Сможешь отдать жизнь за Родину?» Все они когда-то ответили на него «да». Других в Группе «А» не было.

Весной 1979 года было принято решение увеличить штат подразделения, в том числе с учётом его задач в Афганистане. Да, впервые офицеры Группы «А» отправились «за речку» ещё в марте. После гибели в Кабуле посла США[6] и мятежа в Герате небольшая группа сотрудников была привлечена для охраны советских дипломатов и военных советников[7]. Их место в Москве заняли новобранцы, в числе которых был Дмитрий Волков.

Родился он 27 февраля 1947 года в Москве в семье кадрового военного. После окончания средней школы № 540[8] работал откачником-вакуумщиком в НИИ вакуумной техники. В Комитет госбезопасности СССР пришёл по комсомольской путёвке в декабре 1969-го. Когда родители Дмитрия узнали, что сын собрался связать свою жизнь с КГБ, не поверили своим ушам. Он, выросший в семье репрессированных в годы Большого террора 1930-х! Дома состоялся тяжёлый разговор. Волков не собирался отступаться от своего решения, но и с родителями ссориться не хотел. В разгар спора он спросил: «Считаете ли вы меня порядочным человеком?» – «Конечно!» – «Значит, в КГБ будет на одного порядочного человека больше»^[22]. Такой неожиданный поворот примирил родителей с выбором сына.

Окончив в 1974 году Институт физической культуры, Дмитрий, тогда сотрудник Оперативно-технического управления КГБ, стал кандидатом в мастера спорта по пулевой стрельбе. Об этом в 1979 году вспомнил Сергей Голов[9], когда в подразделение отбирали снайперов. «Мы начали проверять всех возможных кандидатов, и тогда я, помня о Димином мастерстве, решился порекомендовать его в Группу. Он, в свою очередь, согласился и без проблем прошёл отбор. Впоследствии, уже после трагической гибели Димы, я не раз с горечью думал о том, что если бы не моя рекомендация, то сейчас он, вероятно, был бы жив…» – вспоминает Сергей Александрович^[22].