Я от волнения даже перестал дышать. Как всё непросто. Я-то тогда подумал, что дядька боится, как бы я тяжёлые часы не выронил. А он, оказывается, таким образом сканирование указательного пальца запускал. Менял владельца, передавал право пользования.

На кухне стояла тишина. Я огляделся, боясь, что все, пока я читаю, куда-то исчезли. Но тревога была ложной, Лика сидела на стуле напротив и неотрывно глядела, как я читаю. А Димка что-то колдовал с заварным чайником в виде стакана с поршнем. Мне его Димка же и подарил в прошлом году. И я успокоено продолжил. Текста осталось совсем немного:

«Я знаю, ты уже пользовался часами и знаешь, как они работают. Но всё равно предупреждаю: НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, НЕ СНИМАЙ ЧАСЫ С РУКИ ДО ПОЛНОЙ ОТРАБОТКИ ПРОГРАММЫ! То есть, до возвращения.

Остальное обговорим, жду тебя 24 сентября 2011 года.

Искренне твой Виктор Александрович.»

«Жду тебя 24 сентября 2011 года». Если не знать из-за чего сыр-бор, можно решить, что письмо опоздало к адресату больше чем на шесть с половиной лет… Но мне самому идея встретиться с дядей Витей пришла буквально за минуту до прихода Лики. Значит, наша встреча уже состоялась? И я всё… буквально всё, изложил уже ему? У меня начал назревать каверзный вопрос для Анжелики…

Я поднял глаза от бумаги. На кухне была тишина, но теперь на меня уставился ещё и Профессор, за третьей стороной стола он выглядывал из-за чайника.

– Ну что, может всё-таки попьём чай? – мне надо было как-то отвлечь всеобщее внимание от своей персоны.

– Погоди, не заварился ещё. – буркнул Димка.

Я повернулся к Лике. Тот к ней вопрос, ещё не до конца оформился, но и других вопросов было много. Поэтому я предпочёл, как мне показалось, начать с безобидного:

– Так… папа Витя сказал дать мне это именно сегодня?

– Да. – каким-то сдавленным голосом ответила она.

Взглянув ей в лицо, пришлось констатировать, что темы папы Вити лучше было не касаться. Больная для девчонки тема. Лика повернула голову, как бы желая посмотреть в тёмное окно. И по щеке из заблестевших глаз скатилась слеза. Галантный Димка тут же схватил со стола салфетку и вложил ей в руку.

– Хорошо, не будем об этом. – сказал я. – Давай Профессор уже свой чай!

И Дима со вздохом вынужден был начать разливать этот напиток богов по чашкам, пробормотав ворчливо: «Не заварился же ещё, торопится он…».

К чаю ничего у меня не было поэтому я достаточно бесцеремонно покромсал тупым ножом хлеб и этим же ножом открыл банку шпрот, нашедшуюся в холодильнике. Стол для бомжей или диких туристов! Для оправдания я сказал:

– Ты, Лика, наверное, ещё не ужинала?

Странно. Она улыбнулась мне сквозь слёзы и, молча, взяла предложенный «десерт». Никогда их не поймёшь, этих девчонок!

Димка из гордости от моего убогого яства отказался. Пришлось мне самому составить компанию «сестрёнке». Так мы и сидели, ели и молчали.

Лика продолжала промокать глаза салфеткой, но когда чаепитие завершилось, она снова была спокойна, как каменный обелиск. У меня осталась только проблема, как после проводить её домой, пока ходит городской транспорт. Дорога дальняя, на другой конец города, пока мать не начала разыскивать свою дочь.

Я обдумывал, как выяснить у девушки интересующее меня. Наконец, что-то в голове щёлкнуло, прокрутились какие-то шестерёнки, и я спросил:

– Лика! Мы ведь встречались в одиннадцатом году двадцать четвёртого сентября?

Я специально не стал упоминать дядьку, чтобы не ввести её в новый ступор со слезами.

– Ну-у да! – помедлив, ясно произнесла она.

Я сам хорошо помнил этот день в своей жизни, от звонка до звонка. Мне было лет шестнадцать, я был где-то в возрасте Лики. С утра – школа, потом поход с одноклассниками по нашему районному «Бродвею» – улице Герцена по пути к заболевшему Тольке Третьяку. Туда пришли вчетвером: я, Гарик, Дэдэ и Борька. Только банда, правда, без девчонок, остальные отсеялись по дороге.

А вечером был семейный отдых, я, папа, мама, телевизор, и далее сон… Было ещё много мелких нюансов, но ни один из них не был связан с семьёй младших Егоровых, и с Ликой, в частности. Меня в тот день там быть просто не могло.

Значит у них был не я, а другой, пришедший из будущего. Было совершенно диким осознавать такое: ты ещё ничего не решил, но всё сделал раньше.

Димка, ничего не понимающим взглядом следил за мной. Ну что я мог сейчас ему объяснить? У меня на это не было времени.

– Хорошо! Сейчас делаем так… – и я объяснил, что пойду провожать Лику, а Димка должен ждать меня здесь. Нам надо многое обсудить. А чтобы он не заскучал, я сунул ему развёрнутую записку дяди Вити. И с Ликой мы выскользнули в прихожку.

На улице был неприятный ветерок и Лика ёжилась от холода в своей лёгкой курточке. Мне пришлось на автобусной уже остановке встать сзади, обнять и прижать её к себе за плечи. Лика не вырывалась, наверное поняла, что желаю добра.

После пяти минут ожидания на пустой автобусной остановке, я понял, что благоразумней будет вызвать такси. Пока я набирал и договаривался, защищаясь от ветра, Лика продолжала прижиматься ко мне с подветренной стороны.

Потом мы ехали на великолепной и тёплой Тойоте по опустевшим улицам. Всю дорогу Лика уже не смолкала. Она была ещё таким ребёнком! Рассказывала о дяде Вите и каждый раз называла его «папка». Сказала, что после школы собирается поступать в институт. Только не решила в какой. Но так ей велел «папка». И только, когда подъезжали, неожиданно спросила:

– А ты папку ещё увидишь?

У меня просто всё оборвалось внутри. Я про машину времени с ней не говорил. Но она знает. Из записки что ли?

– Откуда ты знаешь про машину?.. – мне не хотелось так необдуманно заканчивать фразу и смущать молчащего водителя.

Но Лику это нисколько не смутило.

– Времени?.. – договорила она, и менять смысл было поздно. – Я про это знаю всё!

К счастью наша Тойота уже подъезжала к дому, где жила Лика. Я проводил её до самой двери квартиры. И Лика шёпотом сказала мне на ухо:

– Маме, если что, ничего не говори. Я была у подруги.

Когда я вернулся, Димка обрадовался:

– Я-то думал до утра тебя теперь не будет…

– Что скажешь? – кивнув на записку, я не дал ему развивать скользкую тему.

– Что скажу? Ничего не скажу! Этого изменить нельзя. Когда подготовимся, махнёшь в две тысячи одиннадцатый. Там у тебя не только назначена, но и уже состоялась встреча… И помешать этому ничто не сможет!

А на следующий день мы, конечно, начали всё с утра. Я подозреваю, Димка просто спал и видел, как я исчезаю, ныряя в прошлое. Такого наблюдать ещё никому не доводилось!

Поэтому он пришёл пораньше, но, обуздав своё желание видеть всё немедля, снова взялся за бумагу и ручку и стал составлять список дел первой необходимости.

– Есть что-нибудь, что важно знать для этих путешествий?

– Знаешь, а часы при работе разогреваются… – начал я.

– Мы с тобой это уже обсуждали. – перебил Димка. – Радиоизотопный источник…

– Обсуждать-то обсуждали, но руку можно и обжечь. Я ходил на минуты, а тут годы…

– Ох, верно! Браслет снимать нельзя. – наконец снизошёл до моих бед Дима. – Надо что-то придумать. То ли мазь от ожога, то ли теплоизоляцию для руки. А для начала, надо просто узнать температуру корпуса. У меня есть контактный термометр. – и он записал что-то себе на листке.

– А ещё как дышать? Воздух становится густым…

– Да? – удивился Димка и написал что-то опять. – Я не знал… Тебе нужен кислородный аппарат, или сжатый воздух в баллоне…

Я, помня о куртке с шапкой, представил себя в акваланге, гидрокостюме и ластах. С чудовищными часами на руке. И не удержался от нервного смешка. Хрононавт!

– Чего смеёшься? Я не хочу встречать обратно твой труп!

Как всегда со мной он был сама любезность, но я привык к его выходкам. К тому же было хорошо, что обо мне хоть кто-то и хоть как-то заботится.