— Он даже не актарий, и ты позволил подобной мерзости прикасаться ко мне? — Георг босыми ступнями смерил пол, ничуть не смущаясь наготы. Смущение — чувство, что следует за недостатками, а они чужды совершенному владыке Векселур — Не смеешь выразить ненависть за смерть этого червя, так расскажи где мы, и что произошло после моей… смерти?

Лишенный дара речи Ноче, на глазах которого расправились с гениальным Генерием лишь за то, что тот не обладал актамусом, сокрушенно посмотрел на отца. Надежда разрешить конфликт, терзавший Солезис, медленно ускользала, сменяясь горьким осознанием. Способов исправить ошибку Ноче не видел, неизвестно, как вообще Утрее удалось нанести Георгу смертельный удар, но ее удача действительно всего лишь удача. Даже находясь на расстоянии вытянутой руки, отца и сына разделяла пропасть, которую преодолеет разве что чудо.

Единственное, что сейчас мог сделать младший наследник Векселур, следовать воле Георга и постараться сгладить углы в рассказе. Возможно, это спасет несколько невинных жизней.

Спустя десять минут, за которые Георг мыслесилой из халатов соорудил себе одежду, Ноче закончил рассказ.

— Война… — Улыбка бывшего владыки Векселур казалась искренней и счастливой, словно говорил он о любимой женщине — Утрея сплотила Векселур ложью. Если бы она действительно послала за тобой убийц, я может, гордился бы. Идем.

Ноче покорно кивнул, следуя за отцом. Он не мог понять его мыслей, рассуждений и действий, но мог попытаться повлиять на них, находясь достаточно близко.

Катакомбы петляли замысловатыми коридорами, девяносто девять процентов которых вели в тупики с древними ловушками. Может, механизмы и проржавели в сыром подземелье, но испытывать судьбу не стал ни Георг, ни Ноче. Достигнув длинного вертикального тоннеля, ведущего в скумные погреба, оба, не используя лестницу, выстрелили собой вверх. За несколько секунду актарии взлетели на три сотни метров, оказавшись посреди помещений, что поросли паутиной и полнились писком грызунов.

Из погребов вела уже нормальная лестница с дверью, последнюю снес удар тиур, разбивший могучие каменные створки на тысячи кусков. Шум привлек внимание стражей, белыми молниями скользнувших к нарушителям, но стоило им показаться, черно-алое пламя уничтожило группу актариев. Сожгло будто насекомых, хотя каждый из них в силе не уступал Ноче.

Рев раван пробудил весь замок, властители молний сотнями врывались в оплавленные коридоры, но все что их ждало — всепожирающий огонь и неумолимое шествие Георга. За жалкие десять минут, потребовавшиеся для того, чтобы добраться до главной залы с символом Тэйблест — Молнегрива, бывший владыка Векселур уничтожил три тысячи сильнейших актариев. Стражи, тайная служба, старейшины, никто не мог противиться его мощи.

— Где Бафаев? — Войдя в залу и найдя лишь старейшину, яростно грохочущими молниями окружившего молодую девушку, Георг нахмурился, но до того как выпустил пламя, на пути встал Ноче.

— Отец, пожалуйста, это моя жена… — Девушка за спиной широко раскрыла глаза, не в силах поверить в увиденное. Муж, которого она похоронила, стоял здесь, живой и совершенно невредимый!

— Что тебе понадобилось от скромного старика, Георг?… — Из-за колон, по которым стекали гривы легендарных зверей, раздался твердый голос владыки Тэйблест. Бафаев вышел, и на лице его никто бы не увидел страх, но глубоко внутри, похороненный за годами умения играть роль несгибаемого лидера, плескался настоящий ужас.

Самый большой страх каждого владыки древнего рода — момент, когда Георгу наскучит мир, и он захочет объединить Солезис под своей пятой. Пять великих армий актариев могли его остановить, но те, к кому он наведается первым, расстанутся с жизнью без всяких сомнений. И вот, казалось бы, забытый страх, ожил.

— Ты пытался убить моего сына — Георг перевел взгляд на Ноче — Никчемного, бесполезного, слабого, но все-таки несущего мою кровь.

Слова Георга означали приговор, без шанса на помилование, Бафаев немедленно выпустил всю мощь актамуса. Сорок пять тысяч акто’ри устремились вверх, сквозь открытый потолок, а спустя мгновения с небес обрушилась невообразимых размеров молния. Стержень стихийного бедствия в ширине достигал полусотни метров, подобная атака стерла бы имение Тэйблест с лица земли, но за грохотом и слепящей вспышкой не последовало ничего. Черно-алое пламя раван, сконцентрировавшее жар в области поражения, сожгло молнию. Уничтожило все заряженные частицы и молекулы воздуха, образовав вакуум. Ветра устремились к имению Тэйблест со всех сторон, но они казались ничем после демонстрации подавляющей мощи.

— Смешные потуги — Георг шагнул в сторону истощенного Бафаева, из-под босых ног вырвалось пламя, что тонким слоем прокатилось по сияющему полу. Огонь не тронул колонны, стены, Ноче и старейшину с Иниеф, но владыка Тэйблест взвыл, валясь без ступней. Огрызки ног его начали распространять запах жженой плоти, от которого жена Ноче еда не опорожнила желудок — Не смотри на меня.

Нити огня потянулись к перепуганным глазам Бафаева, обращая их в обугленные сферы. Отчаянный крик боли и беспомощности раздирал залу, приводя в ужас Иниеф и старейшину, повидавшего на своем веку многое.

— Ноче — Георг обернулся к сыну — Ты все еще жалок?

Ноче скривился, но выпустил из пальцев струю пламени, которая словно живая проникла в рот и ноздри Бафаева, мгновенно сжигая внутренние органы и убивая владыку Тэйблест. Казнь заставила уголки губ Георга чуть подскочить.

— Самое время покорить этот второсортный род — Бывший глава Векселур перевел взгляд на Иниеф, задвинутую старейшиной за спину.

*На следующий день*

— Думаешь, они действительно придут? — Ноче, стоя посреди пепельной долины, обратился к отцу.

— Я знаю старейшин Векселур как собственные пальцы, они не потерпят вызова и мобилизуют все войска. Утрея слишком слаба, чтобы повлиять на их решение — С безмятежным видом Георг смотрел вдаль. Еще вчера он хладным трупом теснил внутренности черного мешка, а сегодня, уничтожив пятнадцать тысяч актариев Тэйблест, покорил второй в Солезисе род, и вызвал от их лица Векселур на бой.

Как бы Ноче не ненавидел отца, как бы не презирал за его отношение к жизни и собственным детям, он не мог не признать величие Георга.

Мысли Ноче прервал гул пламени, что столбом поднялось вдали, прибыли войска Векселур. Впереди, неразличимыми точками летели старейшины, чей огонь казался плотнее и опаснее чем у остальных. Дальше следовали главы вторичных родов Векселур, за ними пепельная стража, что в силе не уступала сильнейшим актариям, стоящим на вершине других Консилидариумов. Последними, огненными рывками взрывая землю, продвигались рядовые воины. Рядовые для Векселур, но во всем Осколе подобные считались элитой из элит. И их насчитывалось больше миллиона.

— Почему так долго? — Спокойный голос Георга, усиленный акто-энергией, разнесся по долине, заставляя войско остановиться в километре от парочки сумасшедших. За спинами последних не виднелось ни армии, ни устрашающих машин ротариев. Лишь пустошь пепельной долины. Однако никто не смел презрительно отнестись к безумцам, ведь голос одного из них и внешность обоих были слишком знакомы каждому Векселур.

— Ты… не может быть… — Утрея, приземлившаяся на оплавленный валун рядом с Кунро Ши’мо, в окружении пепельной стражи, обескураженно замерла, замерли и старейшины.

— Подойди дочь — С грохочущими словами воздух в десятках километрах вокруг Георга задрожал, на войско обрушилось невыносимое давление акто-энергии. Устоять не смог никто, даже старейшины покорно опустились на колени, они и не сопротивлялись, признав силу великого владыки.

Ноче стоял рядом подавленный, больше психологически, нежели физически. Став свидетелем мощи, что способна прекратить войну за мгновение, он не мог не жаждать ее, но разница между отцом и сыном непреодолима. Обычно актарии увеличивали начальные силы в десять раз по достижении зрелости. Те, у кого в детстве выявляли две тысячи, будучи взрослыми, оперировали двадцатью, но Георг… Он другой, чудовище, среди гениев. Владыка Векселур увеличил свои силы не в десять, а в сто раз, и сейчас его акто’ри составлял около четырехсот двадцати тысяч.