Это сбивало меня с толку.

      Невесомой и едва ли послушной рукой я снова поднесла телефон к уху.

      – Знаешь, я тоже хочу кое-что тебе сказать…

      – Что? – ответил он почти сразу.

      – То, что Антон спит сейчас на моем диване, ничего не значит. Я попросила, чтобы он ушел утром и больше не приходил.

      – И к чему мне эта информация?

      Меня задел его приободренный тон.

      – К тому, что, во-первых, не окрыляйся так явно, – процедила я.

      Послышался тяжелый вздох.

      – А во-вторых?

      Теперь уже вздохнула я.

      – А во-вторых, я поняла, что Антон – моя большая ошибка. Одна из самых больших.

      Сказав это, я поморщилась. Намек был слишком явным.

      – А моя самая большая ошибка – это ты, Вика, – вдруг произнес Ден.

      Стоп.

      Да он охренел?!

      – Я пытался тебя воспитать, – продолжил Ден, – но ни черта в этом не преуспел.

      – Ну не так уж и ни черта, – проворчала я. – Хотя из тебя хреновый воспитатель, кто бы спорил.

      – Я пытался тебя понять, но, видимо, это бесполезно.

      – Один раз обломался, и сразу бесполезно. Видимо, так пытался.

      – Ты можешь заткнуться и послушать?

      – О, я вся внимание.

      – Прости, что на вечеринке одноклассников так подкатил к тебе. Это было… по-дебильному.

      Я помедлила, вспоминая, как Ден прерывающимся шепотом умолял меня все забыть. Это… почти свело меня с ума тогда. Я хотела уступить ему. Но не смогла.

      – Очень по-дебильному, – с усилием произнесла я. – Ты всерьез думал, что я сразу раздвину ноги?

      – Я ошибся, – только и сказал он. – Во всем, что касалось тебя.

      Я не знала, как понимать его слова, и поэтому ничего не сказала.

      Пауза опять затягивалась.

      Я ждала от Дена еще каких-то слов. Главных. Важных. Тех, которые укрепили бы связь между нами.

      Но их не было.

      – Слушай, уже час ночи, – я заставила себя произнести эти слова, хотя все внутри протестовало. – Пора спать.

      – Да, хорошо. Спокойной ночи.

      – Спокойной. И ты не прав. Ошибкой в твоем случае было только то, что ты меня не выслушал.

      Ден шумно и протяжно выдохнул.

      – Я не спорю. Пока, Вика.

      – Пока.

      Мы снова замолчали. Я отняла телефон от уха и поднесла палец к кнопке сброса вызова. Помедлила и снова приложила аппарат к уху.

      – Ваня вчера первое слово сказал, – проговорил Ден в трубку таким будничным тоном, словно не мы только что попрощались и сделали это даже не единожды.

      – Да? И какое?

      Я по-прежнему старалась говорить равнодушно.

      – Папа.

      – Круто. То есть, хреново. Ведь ты ему не папа.

      – Да. Но все равно круто. Ведь это его первое слово.

      – Да. А я сегодня чуть не уронила новорожденного ребенка своей сестры.

      – Почему-то я не удивлен.

      – Слышишь?! Иди в задницу! К тому же, все обошлось. Ромка поймал.

      – Он молодец.

      – Да. В отличие от некоторых. Но мне до сих пор не по себе от этого случая.

      – Это в тебе совесть проснулась. Редкая птица.

      – Очень смешно.

      Прошло еще несколько мгновений напряженного молчания.

      – Я бы хотел еще раз в тебе ошибиться, Вика, – сказал Ден.

      Поток бешеной и беспричинной радости пронесся по моим венам, обдав жаром все тело. Это были не те главные слова, которые положено говорить в подобных случаях. Но что-то внутреннее, инстинктивное подсказало мне, что они значат больше, чем кажется на первый взгляд.

      – Ошибайся, сколько влезет, – ответила я. – Кто ж тебе не дает?

      Он тихонько усмехнулся и положил трубку. Услышав, наконец, щелчок, я крепко, до боли сжала в пальцах твердый корпус телефона, как будто хотела его раздавить.

      Ден Овчаренко готов ошибиться.

      Супер.

      А я, кажется, готова доставить ему это удовольствие.

      – Охренеть! – протянул Ромка, когда на следующее утро я позвонила ему, чтобы поделиться новостями. – Значит, вы помирились?

      – Мы не помирились, – проворчала я, разглядывая в зеркале свое отражение и прикидывая, не слишком ли помялась юбка во время переодевания в шкафу. – Ден просто извинился за свое неадекватное поведение на вечеринке.

      – А ты?

      – А я извинилась за Антона.

      – А Антон?

      Я прикрыла глаза рукой, вспоминая, как выпроваживала похмельного парня из квартиры, а тот продолжал умолять меня этого не делать.

      – Благополучно отбыл в неизвестном направлении.

      – Мне его даже жаль, – грустно сообщил друг.

      – Тебе всегда всех жаль, кроме меня.

      – Ладно, ладно, не заводись с пол-оборота. Ты должна быть веселая и счастливая, ведь вы с Деном сделали первый шаг. Что дальше?

      – Я не знаю.

      – Стоп, подруга, – обеспокоился Ромарио, – что значит «не знаю»?

      – Если ты о том, назначал ли Ден мне свидание, то нет, не назначал.

      – Но вы о чем-нибудь договорились?

      Я вздохнула и закатила глаза.

      – Нет, не договорились! И так, на секундочку, он сделал мне больно! Очень. Думаю, Ден понимает, что ему придется постараться, чтобы вернуть меня.

      – Но как же фокусник? Ты намекнула Дену, что без его помощи не обойтись?