Сейчас, лежа на кровати под теплым одеялом, я слушаю этот плей-лист в одиночестве.

Мне не хватает его нежных объятий и ласковых слов…

Закутавшись потеплее в одеяло, я пытаюсь расслабиться и хоть немного успокоиться. Последнее время медитация – единственная вещь, с которой я смогла подружиться. Поэтому, перевернувшись на спину, закрываю глаза и пытаюсь ни о чем не думать. Музыка звучит тихо, голос французской певицы постепенно расслабляет.

Мне потребовалось больше получаса, чтобы взять в руки телефон. Пальцы снова начали трястись. Эмоции на пределе. Я боюсь, что услышу не его голос…

Знаю, глупо бояться подобного. С учетом того, что мы так давно в разлуке.

Закрываю глаза и нажимаю кнопку «Вызов», отрезая пути назад. За то время, что я слушаю гудки, мне кажется, проходит целая вечность. Я слежу за секундной стрелкой на настенных часах и слушаю монотонные гудки. Проходит почти минута, целая минута, а гудки всё идут и идут, стрелка всё тикает и тикает.

Снова закрываю глаза и чувствую, как катятся по щекам соленые и горькие слёзы.

– Да. – Резко открываю глаза и не верю, что слышу родной и до боли любимый голос. – Лисёнок, ты меня слышишь? Что-то случилось? – в его голосе звучит тревога.

Он до сих пора переживает за меня.

– Д… да, случилось, – произношу сиплым голосом.

Мне страшно, что я испугаюсь и завтра просто не выйду из дома. Но я должна ради нас перешагнуть через свои страхи.

– Я жду.

– Нам надо встретиться, Марк.

– Да, конечно. Когда тебе удобно, Лисёнок?

– Завтра, – слишком резко произношу, пугаясь саму себя.

– Хорошо. Во сколько мне заехать? – произносит ласково, заставляя раненое сердце биться сильнее.

Улыбается. Он улыбается, я чувствую.

– Завтра. В двенадцать дня, – улыбаюсь в ответ, заправляя прядь волос за ухо.

Мне кажется, что сейчас счастливей меня никого нет.

– Хорошо, а куда ты хочешь пойти?

Я знаю, что он уже планирует нашу встречу. Мысленно записывает план, куда мы пойдем и что будем делать.

– В парк. Я хочу просто в парк, Марк.

– Хорошо, будет просто парк, Лисёнок. Завтра в двенадцать заеду. Целую.

– Пока, Марк, – слышу, как он усмехается и разъединяет связь.

Заваливаюсь на кровать и улыбаюсь, как сумасшедшая. Проваливаюсь в объятия Морфея, представляя нашу встречу завтра.

Марк

– Лисёнок, я у подъезда. Спускайся.

Сказать, что я счастлив? Да я охренеть как счастлив. Со вчерашнего вечера, когда увидел входящий от Лизы. Сначала даже не поверил, проморгался несколько раз, подумал, может, снится очередной сон с ее участием, но всё оказалось наяву. Она звонила. МНЕ!

Входящий от неё, и она, счастливая на фото, сделанное на Бали в наш медовый месяц. Мы тогда обедали в одном из лучших ресторанов с открытой террасой на пляже, ноги утопали в тёплом песке, солнце пряталось за горизонт, даря туристам малиновый закат. Я что-то тогда сказал, а она мило улыбнулась, и на щеках появились ямочки. Мне так понравилась ее искренняя улыбка, что я не смог упустить такой момент и сфотографировал на память.

Но это было тогда…

Сейчас я паркуюсь у её подъезда, спешу покинуть машину и опираюсь о капот своего любимого Range Rover Evoque. Трясущимися руками достаю пачку сигарет, кое-как прикуриваю. Сделав убийственную затяжку, устремляю взгляд в небо. Там, на высоте более десяти тысяч метров, виден конденсационный след самолёта, украшающий небесную гладь. Видя четыре еле заметные полосы, успокаиваюсь.

Я не могу сказать, сколько так простоял, смотря на след, оставленный огромным авиалайнером, но в какую-то минуту услышал хлопок закрываемой двери подъезда. Краем глаза смотрю в сторону и вижу её.

Она стоит в пяти шагах от меня в широких рваных джинсах и бирюзовом свитшоте. Волосы ее собраны в высокий хвост, на лице минимум макияжа. Васильковые глаза выглядят безумно привлекательно.

Лиза переступает с пятки на носок и прячет руки за спиной в замок. Почему я так думаю? Да я просто знаю. Дебильная привычка, когда она волнуется.

Смотря на нее, сжимаю кулаки от понимания, как мне дико хочется её обнять и поцеловать…

Отталкиваюсь от машины и встаю напротив. Улыбаюсь как безумец.

– Здравствуй, Лиза.

– Здравствуй, Марк.

– Ты готова к приключению, лисёнок? – интересуюсь, кажется, дрожащим голосом.

Нервно переступая с пятки на носок, копирую её действия. Да, мне страшно, так же, как и ей. Может, даже больше. Мы оба не знаем, каков будет исход сегодняшнего дня, который планируем провести вместе.

– Давай попробуем.

Обхожу ее стороной, стараясь не прикасаться. Ей пока это ни к чему, да и мне тоже.  Открываю пассажирскую дверь своего внедорожника, рукой приглашая ее сесть. Она очень быстро запрыгивает на сиденье и закрывает дверь сама, не давая помочь.

Усмехаюсь и обхожу машину, сажусь на свое место и устремляю взгляд вперед. Только что из подъезда вышла женщина с мальчишкой лет семи. Он, взяв ее за руку, прыгает рядом и болтает.

Когда-то я тоже мечтал о семье, детях… Да что врать? Я и сейчас об этом мечтаю.

От злости сжимаю руль так, что белеют костяшки пальцев. Лиза это замечает, начинает нервничать и елозить на сиденье, а я проклинаю себя последними словами. Идиот. Напугал девчонку.

– Всё в порядке, Марк? – спрашивает еле слышно и сжимает кулаки на коленях.

Нет, б**, не в порядке. Я, сука, хочу ее обнять, прижать к себе, как раньше. Хочу обхватить рукой ее тонкую шею и притянуть к себе, впиться в сладкие губы и просто вдыхать аромат ее тела.  А вместо этого сижу и сжимаю руль, чтобы не сорваться и не наделать глупостей.

– Да, всё хорошо. Едем?

– Едем.

– Куда ты хочешь, Лисёнок?

– Не знаю. Давай в наш парк? Будем уток кормить.

Снова усмехаюсь, в этом вся Лиза. Она любила их кормить, когда мы гуляли в парке или у водоёма. Мне приходилось в ближайшем ларьке или магазине покупать буханку или батон. Лиза всегда это делала с заботой, иногда даже что-то приговаривала, подзывая уток.

Такая забавная и милая была…

– Хорошо, поехали. Пристегнись, Лисёнок.

– Д… да, конечно.

Дрожащими руками она хватается за ремень безопасности, пытается пристегнуться. Я вижу, как ей сложно, но не могу помочь… потому что боюсь…

Всю дорогу мы едем молча, и мне это даже нравится. Нравится то, что она рядом со мной. Да, пусть она нервничает, но, несмотря на это, она рядом, сидит на соседнем сиденье и смотрит в окно.

– Пойдем, Лиза, – протягиваю руку, стоя у открытой двери автомобиля с её стороны.

Лисёнок так сильно о чём-то задумалась, что даже не замечает, что мы приехали.

– Прости.

Она улыбается, а от солнечных зайчиков, которые попадают на её лицо через лобовое стекло, жмурится и морщит маленький носик. Говорю, слишком милая.

Сама выходит из машины, не позволяя помочь. Ставлю машину на сигнализацию и взмахом руки приглашаю Лизу последовать ко входу в парк. У яркой клумбы с цветами замечаю палатку со сладкой ватой и, недолго думая, направляюсь к ней. Лиза идёт рядом со мной и не отстаёт. Она только улыбается, когда видит, что я беру две ваты: мне простую, ей вишнёвую.

– Ты помнишь, что я люблю вишневую?

– Я помню всё, Лисёнок. – От моих необдуманных слов моя девочка немного расстраивается. Какой же я осел всё-таки… – Прости, я не подумал…

– Нет, всё хорошо. Всё равно рано или поздно мы должны были поговорить об этом. Нормально поговорить. Понимаешь? Не так, как сейчас. А сесть и поговорить… Мне есть что рассказать, понимаешь?

– Понимаю, но черт возьми, – пинаю первый попавшийся под ноги камень. – Я не хочу, чтобы ты вспоминала всё то дерьмо, Лиза.

– Я всё равно этого никогда не забуду. Да, со временем такой жуткой боли, как будто все кости переломали, не будет. Но и стереть это из памяти тоже не получится, как бы я этого ни хотела.