Внезапная женитьба Хосрова-муэллима Фирузе-ханум пришлась по душе, как и мужу. Удивительно, Хосров-муэллим каждый год зимой приходил на день рождения Арзу, немножко выпивал, немножко ел, ни слова не говорил, но Фирузе-ханум очень нравился. По ночам она говорила Алескеру-муэллиму: "Ей-богу, хороший человек этот Хосров-муэллим, приличны, э, приличны!... Совестливый человек. Аллах знает, что он перенес... Вся семья погибла у этого несчастного, да, Алескер?" - "Так говорят, не знаю..." - "Ужас какой, э!" - "Конечно, ужас, а что же?"

В тот зимний день, когда Арзу исполнилось десять лет, Фируза-ханум разложила по блюдечкам чищеные орехи, сушеные абрикосы и сказала Алескеру-муэллиму, аккуратно разрезающему отварных кур:

- Только бы жена Хосрова-муэллима оказалась его достойна!

- И будет достойной, почему не быть? Раз полюбила, вышла замуж, будет хорошо, они ведь не дети?

- Бедняга, пуговицы на пальто сам пришивал, когда он у нас снимал пальто и вешал, я видела... теперь хотя бы бедняга заживет...

Рано потемнело. И в темноте снег снаружи светился чистейшей белизной. Алескер-муэллим хорошо помнил, как в январе 37-го года в Баку была страшная снежная метель, Алескер-муэллим в жизни такой не видел. Оказывается, метель в январе 37-го была не обычным природным явлением, она предвещала последующие ужасы... Во время той метели два года назад, Алескер-муэллим хорошо помнит, он стоял вот перед этим окном и переживал волнение, которое себе не мог объяснить. Но теперь снег, сверкающий в темноте, предвещал прекрасный покой... Во всяком случае, в тот прекрасный зимний вечер так говорило сердце Алескера-муэллима...

Арзу пришла из школы, переоделась, заново отгладила пионерский галстук, повязала на шею. И как всегда, вместе с Арзу в дом вошло оживление, радость, движение. Арзу не любила кухню, не помогала матери в домашних делах, только свой пионерский галстук каждый день сама гладила, матери не доверяла. Когда она не читала, не учила уроки, она все говорила, высказывала разнообразные мысли... Вот и теперь она сообщила новость Алескеру-муэллиму и Фирузе-ханум.

- С этих пор я буду выпускать дома раз в неделю стенгазету!

Фируза-ханум сказала:

- А-а-а... Разве дома бывает стенгазета?

- Бывает! Я буду выпускать, а вы - смотреть! Мне есть что сказать вам!

- Ну так скажи языком, а мы послушаем.

- Нет, я напишу в стенгазете. В передовой статье буду вас критиковать!

Алескер-муэллим удивленно спросил:

- Нас?

- Да! И оперу "Кероглу" буду критиковать!

Новость ошеломила Алескера-муэллима, Фируза-ханум сказала:

- А-а-а... Так тебе же нравилась эта опера, ты и меня таскала туда...

- Ну и что? Мне нравилось, потому что композитор запудрил нам мозги. Но теперь я поняла! Узеир Гаджибеков написал "Кероглу" для того, чтобы не писать на современную тему! Композитор избежал современной темы! Опера должна была быть из колхозной жизни! Теперь ведь нет ханов и падишахов. Кероглу должен был вести борьбу против кулаков, а он не захотел! Мы проведем в библиотеке пионерский диспут. Я буду делать доклад на эту тему! И композитора мы вызовем, чтобы он послушал и сделал выводы!

Алескер-муэллим спросил:

- А история разве не наша? Кероглу был героем, вступал в битву с ханами, султанами за свободу народа...

- А Павлик Морозов?

- Он тоже герой, я же ничего не говорю...

- Кероглу сражался с ханами, а Павлик Морозов боролся против кулаков! Даже отца своего и деда разоблачал! Что важнее? Опера "Короглу" должна была быть на современную тему!

Алескер-муэллим не хотел сдаваться:

- Но ведь каждой теме - свое место!

Арзу несколько мгновений помолчала, потом, будто о чем-то догадавшись, сказала:

- Папа, ты что, против современной темы?

- Нет, не против... - Сердце Алескера-муэллима немного забилось.

- Нет, ты, конечно, против!

- Конечно!

Договориться с Арзу было трудно. В ее словах, в вопросах было что-то неприятное. Алескеру-муэллиму даже вдруг вспомнился Афлатун-муэллим, и Алескер-муэллим, улыбнувшись, покачал головой: дитя времени, да... Пускай будет такой. Пускай будет такой бойкой. Девочка все же, всю жизнь ведь Алескера-муэллима рядом с ней не будет, не удастся ему так крепко ухватиться за мир, чтобы в нем остаться, наступит день, когда он уйдет из мира, пусть же Арзу не растеряется, пусть умеет отстаивать свои права. Раз эпоха взрастила таких людей, как Афлатун-муэллим, надо, чтобы Арзу умела разговаривать с такими людьми на их языке.

Показав на портрет над небольшим шкафчиком, куда она аккуратно складывала свои книги, Арзу сказала:

- Я куплю такой же маленький и приклею в центр стенной газеты. Это будет постоянным элементом оформления!

Алескер-муэллим посмотрел на портрет и не сказал ни слова. Горячо любимый Арзу, заключенный ею в блестящую никелированную рамку, это был фотопортрет дедушки Сталина с маленькой девочкой: на приеме в Кремле маленькая девочка вручила дедушке Сталину букет и обняла его, и дедушка Сталин прижал маленькую девочку к груди, оба они улыбались, и когда Арзу на кого-нибудь сердилась, из-за чего-то расстраивалась, она представляла себе тот портрет, улыбающиеся глаза дедушки Сталина и маленькой девочки, и сердце Арзу наполнялось радостью, любовью, оптимизмом.

Алескер-муэллим велел развесить такие портреты во всех школьных классах, но Арзу этого показалось мало, она купила себе еще, чтобы был ее собственный, отдельный, чтобы был всегда с нею. Принесла домой и повесила на стенку. Арзу прочитала где-то, что имя счастливой девочки Геля Маркизова, и Арзу так любила тот портрет, что даже не завидовала Геле Маркизовой. Правда, временами, закрывая глаза, она представляла себя на месте Гели Маркизовой, сама вручала дедушке Сталину букет, сама обнимала и целовала дедушку Сталина, и это было одно из самых прекрасных мечтаний Арзу... Геля Маркизова, конечно, была самой счастливой советской девочкой...

Арзу не знала, что в тот зимний день 1939 года маленькая девочка Энгельсина (Геля) Маркизова была в ссылке в Казахстане. Отца той маленькой бурятской девочки, Ардана Маркизова, первого секретаря Бурят-Монгольского областного комитета партии, одного из создателей Бурятской автономной республики, в декабре 1937 года разоблачили как врага народа и расстреляли как японского шпиона. Арестовали и мать Гели, и маленькая девочка с братом Владиком, который был на два года ее старше, остались одни - ни отца, ни матери. Только красивый патефон, подаренный Геле дедушкой Сталиным на приеме в Кремле, был с ними. К патефону была приделана металлическая пластинка, и на ней написано: "Маркизовой Геле от вождя партии И. В. Сталина. 27.1.36 г."...