Бабушка Эльза с нежностью сжала пальцы Яны и кивнула

   ... Вот и снова родной дом семьи Стрельцовой. Уютная спальня, где Яне разрешили декорировать интерьер в собственном стиле. А что может быть для девушки лучше после больницы, после чужой квартиры бабули Эльзы, чем выспаться в своей собственной постели?

   Осень бушевала вовсю. За окном полыхали желтизной и багрянцем клёны. Яблони в саду при дворе почти облетели. Стремительно холодало, но утренний воздух бодрил - и после капельниц и горсти таблеток Яна прохаживалась в саду под присмотром охранников и медсестры.

   Она ушла из социальных сетей, где завистливые одноклассники выставили её фотографию и вовсю издевались над внешностью. Димка не отвечал, после того как, однажды пообщавшись в скайпе вживую, увидел девушку без прикрас, оторопел, а после просто положил трубку. Кто-то из бывших друзей, часто писавших на её почту, выслал ей фото Димки и Дашки, красавицы-гимнастки. "Кто бы сомневался, что так и будет?" - шептал внутренний голос Стрельцовой. Она удаляла общие фотки, злилась на себя, потому что была слепой дурой. Но все равно было больно, невыносимо больно и одиноко.

   Спасением для девушки стали книги, общение по скайпу с бабулей, которая признавалась, что скучает, и как-то сказала, что лечащий врач отправляет её в санаторий. "Ты только не беспокойся, я часто езжу туда, оздоравливаюсь. Все-таки, внучка, как ни крути: годы есть годы. Да, сердце моё старое порой шалит, - говорила она тихо и чуток взволнованно. - Но, милая, там всё очень строго и запрещены телефоны. Я сама, если что, позвоню. Ты только держись".

   - Я буду скучать, - ответила Яна. - И стараюсь мыслить позитивно, как ты советовала.

   Глаза бабушки в камере заблестели от слёз.

   - Я бы не поехала, но врач настаивает.

   - Не бойся, бабуля, поезжай. Я тоже постараюсь дожить хотя бы до своего дня рождения.

   - Ах, милая, - прошептала женщина. Ее лицо без косметики выглядело таким усталым, а всегда отлично уложенные, волосы растрепались.

   - Пока, бабуля, я всё понимаю, - прошептала Яна и вымученно улыбнулась, ощущая, как стекают по щёкам горячие слезы. Затем нажала кнопку "положить трубку" на дисплее планшета и уставилась в голубое, без единого облачка небо.

   Птицы помогали ему уговаривать деревья сбросить свои покровы, они упрашивали землю, подпевали припев магической колыбельной - и неожиданно Листопад с огромным рывком стал опережать запланированный график.

   Миньоны зимы насылали туманы, изморозь ложилась на пожелтевшую траву, но его сердце пело на пару с верными пернатыми друзьями, которые, узнав от сплетника голубя о грядущем дне рождения Листопада, пришли ему на помощь, чтобы у мужчины появилось свободное время.

   Он уже облетел весь город и уговорил все деревья, кроме дубов в парке и тополей на огромном городском кладбище, но к толстым и высоким старикам нужен был свой, особый подход.

   Листопад каждый год придумывал им различные забавы и уговоры, чего только ни делал, даже пел сонеты Шекспира. "В этом году, мне, похоже, предстоит нечто подобное", - задумался мужчина и рассыпался горстью листьев, которые зашуршали, гонимые ветром по мостовой в парке, и молодые рябины, стоящие возле упрямых дубов, сдались, потянули к нему свои веточки с поблекшими листочками и позвали Листопада, чтобы послушать его сонную колыбельную.

   Когда настало время обеда, благодарный мужчина купил несколько багетов, кулёк семечек, пару пирожных, чтобы поделится с друзьями. А потом до вечера он посещал лавочки старьевщиков и всякие чудные магазинчики, чтобы раздобыть интересные и необычные штучки для леди Зимы. Ему ведь нужно срочно было попасть в холодную зачарованную библиотеку, чтобы уточнить один вопрос.

   На монеты и украшения Листопад обменял у старьевщика несколько пыльных книг, томов поэзии и классических романов. Для леди Зимы он нашёл диковинные подсвечники с драконьими головами и лапами из чистой бронзы и серебра.

   Вечерело и холодало, поэтому, попрощавшись с птицами, он взмыл в небеса.

   Яна чувствовала себя ужасно. Аппетит исчез, пропал напрочь, совсем. Даже сладости вызывали отвращения, а спать хотелось до одурения. Она выглядела в зеркале измождённой древней старухой и не узнавала себя, пока не наносила на лицо достаточно профессионального стойкого грима, что используют звёзды в шоу-бизнесе. Потом просто спрятала поблизости все зеркала, когда не находила сил на то, чтобы просто подняться с постели, и чувствовала себя совсем хреново. Мать и отец постоянно были с дочерью рядом и совсем забросили свою работу. От бабушки тоже не было ни плохих, ни хороших вестей. Честно, она скучала по Эльзе. Шли дни, и Яне, вопреки всем надеждам, не становилось лучше.

   Октябрь подходил к концу, и в ветре уже ощущалось дыхание близкой зимы. С друзьями она не общалась, многих игнорировала сама, с другими не о чем было говорить. Ведь они были как прежде красивы, веселы, жизнерадостны. А девушка с каждым днём угасала, точно зажженная свеча.

   Её день рождения был пятого декабря. Яна каждое утро твердила себе, что отметит его. Она мыслила позитивно и обещала себе не плакать, но часто срывалась, когда после горьких лекарств и многочисленных процедур её тошнило, от слабости дрожали колени, и девушка не могла ничего делать, даже на улицу выходить, всё лежала в постели.

   Яна пыталась вести дневник, когда скучала, но то и дело бросала, как и свою пьесу, которую так и не начала писать. Родители делали всё возможное и невозможное, приглашали лучших специалистов, не жалели на Яну ни денег, ни времени. Отец похудел, мать нарочно бодрилась, но Яна слышала, как она рыдает в ванне и как кричит по ночам, отчаянно жалко, точно раненый зверь, который потерял самое дорогое.

   - Не надо так больше. Уходите, куда хотите, пожалуйста! Я хочу побыть дома одна, - упрямо твердила Яна. - Я не могу так больше. Ваши переживания забирают у меня воздух, мешают дышать. Пошли вон! - прогоняла Яна родителей, когда ей ставили капельницу, во время записи просмотра её выступления в школьном театре. Она не могла слышать свой голос, не могла смотреть на себя прежнюю, красивую, талантливую.