Повсюду хорошенькие дамочки, цветы, бродячие псы, платаны и эвкалипты, плывущий душок от сигар и жареного мяса, и бутики, в которых выбор лучше, чем в Европе. Газетные киоски украшают фотографии Альфредо ди Стефано в белой футболке с красной полосой клуба «Ривер Плейт», а рядом портреты Карлоса Гарделя и Агустина Магальди соседствуют с дешевыми изображениями Девы Марии и передовицами «Синтонии» – иллюстрированного журнала о светилах и звездах.

Грегор вскакивает в трамвай, окруженный суматошным гамом пешеходов и автомобилей, – метрополия с самого своего основания гостеприимна к дезертирам и шарлатанам. Он ни с кем не заговаривает. Едва завидев рыжебородых евреев, детей тех rusos[3], что в начале века бежали от царских погромов, переходит на другую сторону улицы. На своей карте города он обвел красным карандашом квартал Вилья-Креспо и площадь Онсе, где евреи пооткрывали множество пошивочных ателье, потому что боится встретиться с призраком из Освенцима – тот может его разоблачить.

Грегор не так уж тоскует. Аргентина с ее бурным развитием – самая успешная страна в Латинской Америке. С тех пор как войне пришел конец, разоренная Европа покупает у нее продовольствие. Буэнос-Айрес кишит кинозалами и театрами; крыши серы, а школьники носят строгую одинаковую форму. И, как и в Германии времен Рейха, здесь настоящий культ лидера нации, дуэта: медведь в опереточном мундире и рядом воробушек в драгоценной оправе. Заступник и жертва: со всех стен столицы победоносно улыбаются Хуан и Эвита Перон.

Грегор борется со скукой, следя за их романом по газетам. Встретились в январе 1944-го на благотворительном гала-концерте в помощь пострадавшим от землетрясения, несколькими днями раньше разрушившего Сан-Хуан. Юная актриса Эва Дуарте была очарована полковником Пероном, одним из видных офицеров той камарильи, что правила страной, глашатаем прав обездоленных, умелым спортсменом, непревзойденным краснобаем, с зорким взглядом и индейскими чертами лица: он призвал всю страну к мобилизации, чтобы помочь опустошенному городу.

После празднества Перон приходит на радиостанцию, где подрабатывает Эвита, и вот Эвита уже в Министерстве труда, где Перон шлифует ее будущее. Ее пылкость и благородство впечатляют его: он принимает девушку в свой секретариат, и вскоре они начинают жить вместе. Следуя его указаниям, Эвита рассыпается в излияниях: «Перон – мое солнце, мои небеса, он мой кондор, парящий в такой дальней вышине, за вершинами гор, рядом с Богом. Он – смысл моей жизни».

Поднажав, Перон получает новое повышение по службе. Вот он уже военный министр и вице-президент. Он увеличивает военный бюджет, из ничего создает целую армию и разжигает в радиовыступлениях кампанию о некоей угрозе нападения со стороны бразильского соседа, который нападать никогда и не собирался. Под конец мирового конфликта Соединенные Штаты давят на военную хунту: пусть проведет свободные выборы. В сентябре 1945 года проходит крупный марш за свободу – противники режима высыпали на улицы. Аргентина кипит и грохочет, офицерские сообщества раскалываются, самые либерально настроенные избавляются от националистов, Перона арестовывают и отстраняют от всех должностей. Его сторонники восстают, повинуясь призыву Всеобщей конфедерации труда: рабочие, профсоюзники и отбросы общества идут строем на Буэнос-Айрес – на Пласа-де-Майо – и, встав прямо у решетчатых оград президентского дворца, требуют его освобождения и возвращения в правительство. Перон женится на Эвите и через несколько месяцев побеждает на президентских выборах.

Эвита и Перон похожи: оба провинциальны, оба честолюбивы, оба настроены реваншистски. Он – вскормлен пустынными прериями провинции Чубут, отец – горемыка-неудачник, мать – ветреница; она – незаконная дочь известного провинциального деятеля и двоеженца. В 1911 году, когда шестнадцатилетний Перон поступает в военное училище, Эвита еще не появилась на свет. Служба в Андах, на Паране, в провинции Мисьонес, на Амазонке превращает его в прекрасного наездника – юный солдат с удовольствием скачет по просторам Аргентины и с удивлением чуть ли не впервые видит пеонов, согбенных от тяжкого труда, рабочих из скотобоен Буэнос-Айреса, с которыми обращаются хуже, чем с пригнанным на забой скотом. Неравенство в богатой стране, где закон диктует главный поставщик сырья для Англии: англичане контролируют сеть железных дорог, банки извлекают неплохую прибыль из богатейших залежей пампы и бескрайних лесов красного кебрачо, из которого добывают танины. Крупные землевладельцы захватывают власть и устраивают роскошные приемы. В Буэнос-Айресе дворцы соседствуют с лачугами, театр Колумба[4] – с борделями в Ла-Бока[5].

Кризис 1929 года разоряет Аргентину. Множится число безработных и бездомных, страну парализуют стачки, деревни захватывают банды анархистов. Перон с трудом сдерживает ярость. Продажные власти, равнодушные к несчастьям сограждан, устраивают искусственный товарный дефицит, восхваляют демократию, но уклоняются от выборов. 1930-е годы: курильни опиума, финансовые скандалы, эфир и кокаин, вооруженные налеты. В середине этого постыдного десятилетия Эвита, еще подросток, приезжает покорять Буэнос-Айрес, собираясь стать актрисой.

Простодушную худышку обманули бессовестные продюсеры. Эвита взбешена: она ничего не забывает и никогда не прощает. Она мечтает выкурить предателей из их грязных логовищ, обезглавить сахарных и скотоводческих баронов, снюхавшихся с иностранными капиталистами, готовыми растоптать простых людей, таких же, как она сама. Эвита еще фанатичней, еще яростнее, чем Перон.

И вот 1946-й: они хозяева Аргентины, их поддерживают церковь, военные, националисты и рабочий класс; час битвы настал.

Чета Перон стремится раскрепостить Аргентину и провозглашает эстетическую и индустриальную революцию, власть плебеев. Президент Перон яростно бушует и порицает, обращаясь по радио к ошеломленным массам; он грозит кулаком и бахвалится, обещая покончить с унижениями, зависимостью, устроить сказочную жизнь, совершить большой скачок: он – спаситель нации, и перонистский хустисиализм[6] наконец впишет Аргентину в анналы истории.

Перон – первый политик, перевернувший старое, сельское и колониальное аргентинское общество. В бытность госсекретарем он благоволил рабочему классу; став президентом – делает финансовые вливания в коммунальное хозяйство при поддержке Всеобщей конфедерации труда, интегрированной в чудовищный госаппарат. Рост и самообеспечение, гордость и достоинство – Перон отменяет привилегии олигархии, строит планы, исполненные величия, централизирует и национализирует железные дороги, телефонные службы, стратегические сегменты, остающиеся в руках иностранцев.

Икона активно разворачивающейся радикальной модернизации – это Эвита. Мадонна бедняков в роскошном платье принимает профсоюзные делегации, посещает больницы и заводы, открывает участки дорог, раздает зубные протезы и швейные машинки, разбрасывает пачки песо из окон поезда, на котором неутомимо бороздит страну. Она открывает фонд социальной помощи безрубашечникам[7], всем обездоленным, и произносит вдохновенные перонистские речи за границей под крики ликующей толпы. В 1947 году, в ходе «радужного тура», ее принимают папа и главы многих государств.

Чета Перон, проводники божьей воли в народные массы, предпочитает сделать этот авторитарный и националистический новый режим закрытым. Они проводят чистки в университете, в судебной системе, в прессе и властных структурах; утраивают личный состав спецслужб, вездесущих типов в бежевых габардиновых пальто и коричневых костюмах. Перон вопит: «Эспадрильям – да; книгам – нет!»[8]; Хорхе Луис Борхес, уволенный с работы в городской библиотеке, отправлен в инспекторы по продажам дичи и кроликов.