– Он же собирался идти в поликлинику к ней сразу же после похорон, – сказал Ветров, глядя прямо в глаза Инне.

– Да, я тоже об этом сразу подумала, – сказала, еле ворочая языком, в каком-то столбняке Инна, – кошмар за кошмаром… А где же сама Кира Борисовна, – обратилась она к милиционерам, – что вас сюда вызывала…

– А ей самой стало плохо, прямо при нас, – ответил молоденький лейтенант с морской фамилией Морев. – За ней заехал ее коллега, врач… Ага, вспомнил имя, импозантный мужчина такой… Семен Борисович…

На следующий день, когда выяснилось, что вслед за смертью Игоря Ивановича одновременно «слегли» Кира Борисовна и Семен Борисович, Ветрову на мобильник позвонил Седой. Сказал, что пришел к терапевту, а там детектив разворачивается: таинственная история со смертью отставника, что-то мутное с отсутствующим на работе терапевтом. Седой сам попросил у медсестры Веры дать номер телефона Ветрова. Посоветовал тому сделать заявление в милицию по поводу «спаренных смертей» квартиранта Андрея и хозяина квартиры и предупредил: «С заявлением в милицию просто не будет, придётся проявить настойчивость, чтобы его приняли».

Вот Ветров с Владом с подачи Седого и пошли в нужное им отделение милиции, разыскали там того молоденького лейтенанта по фамилии Морев. Он-то в свою очередь дал им телефон и адрес врача-криминалиста, делавшего вскрытие отставника-полковника. Позвонили, представились друзьями квартиранта Игоря Ивановича, хорошими знакомыми последнего. Сказали, что они пишут заявление в милицию по поводу странной смерти друга и что соавтором их заявления должен стать Игорь Иванович, да вот такая странная оказия с ним вышла, сам неожиданно умер, вместо того, чтобы прийти на похороны их друга, сам в ящик сыграл.

Врач, назвавший себя Петром, не принял их немного насмешливого фамильярного тона, тут же на полном серьёзе предложил встретиться, намекнул, что, разговор совсем не телефонный. И ещё, не надо его тревожить по месту работы, лучше подскочить сегодня на полчаса прямо к нему домой – «записывайте адрес».

Точно в назначенное время Алексей и Влад были Петра. Врач, симпатичный высокий худощавый мужчина, встретил их радушно в пустой квартире, поздоровался, предложил раздеться, провел в большую комнату.

– Специально выгнал на улицу детей, жена задерживается на дежурстве, чтобы никто не мешал, – он тщательно подбирал слова – Свидетели лишние в таком деле не нужны. Ни с вашей стороны, ни с моей стороны. Информация будет закрытой, посему на меня ссылаться не стоит. Вам же это повредит. Пусть официально расследуют дело в милиции на основании вашего заявления по поводу череды смертей. Впрочем, я уже сказал лишнее, если у вас включены диктофоны и магнитофоны…

– У меня лично нет диктофонов-магнитофонов, – жестко парировал Влад, – Алексей пусть сам говорит за себя. Даю честное слово, нет.

– У меня тоже нет записывающих устройств. – Сказал Ветров. – Давать честное слово или одного сказанного слова хватит? – Он выразительно глянул на врача. – Как, Петр? Или обыщете без сказанного честного слова?

– Верю… Зачем так сразу – обыщите… При обычно практикуемом вскрытии специалистами моего профиля просто констатируется факт смерти и её медицинские причины – инфаркт миокарда и прочее… Здесь же особый случай… Вряд ли отравление зафиксировали бы в обычном отделении больницы, я же напрямую связан с криминалистической лабораторией, хотя и не криминалист, между прочим… После меня, на основании моего заключения будут работать другие эксперты-криминалисты.

– В чем проблема вашего уклончивого ответа, – в лоб спросил Влад, – то вы написали заключение, то его завтра напишете…

– Неважно, написал ли я заключение об отравлении, или напишу его завтра… В моем праве придержать эти конфиденциальные сведения или дать им ход… В милиции тоже ведь свои правила, когда зажигать зеленый свет для расследования, когда включать красный сигнал светофора, когда желтый… Вы ведь вышли на меня не через начальника, а через рядового неопытного сотрудника Морева…

– Неужели высокое начальство верху, – усмехнулся со злым прищуром Влад, – намекнуло, что надо спустить дело на тормозах – всё шито-крыто, всё тип-топ, загнулся старичок от своей естественной смерти по возрасту?

– Не так, но по сути верно схвачено… Было бы целесообразно, чтобы не наводить тень на плетень, понимаете, на уважаемых людей то есть, дать обтекаемое заключение – возрастные изменения, стресс, случай неблагоприятный, спазм и закупорка сосудов… Вот о каком легком давлении идет речь, если можно вообще говорить о давлении и вмешательстве… Вот что я имел, когда говорил, дать или не дать ход…

– Уважаемые люди – это Кира Борисовна и Семен Борисович, – спросил взволнованно Ветров.

– Эти имена упоминались в контексте разговора, только боюсь, что здесь замешаны более крупные фигуры с умолчанием фамилий и должностей… Это совсем не заведующие отделениями поликлиники и больницы… Не мелкие рыбешки в мутном человеческом озере человеческих страстей и пороков, – акулы… Посему, опасно далеко заплывать…

– И давать ход заключению… – вставил лыко в строку Влад.

– Для очистки совести… Дам ход заключению… Не беспокойтесь напрасно, тем более факт отравления налицо… – Врач задумался в некотором оцепенении. – Только от вашего заявления гораздо больше зависит, чем от моего заключения…

– Почему же? – иронично спросил Ветров.

– Что мое заключение о смерти через отравление почти семидесятилетнего старика, пусть и здорового, как бык, к тому же собиравшегося на похороны своего молодого квартиранта…

– Вот здесь совсем горячо… Без вашего заключения наше заявление насчет синхронности смертей хозяина квартиры и квартиранта совсем ничто… У вас факты, у нас в голове мотивы преступления и подозрения… – Ветров подал руку врачу. – Спасибо, Петр, заранее спасибо…

– Не за что, мужики… Уложились даже в двадцать минут…

Уже отойдя на значительное расстояние от дома Петра, обсуждая многие детали совместного текста заявления в милицию с Владом, Алексей поделился частью своих сомнений, которыми давно и мучительно терзался:

– Слушай, Влад, в истории со смертью много темного, в заявлении нам надо будет логично обосновать требование эксгумации тела Андрея, установления факта его отравления, как и хозяина его квартиры. Это надо написать кратко, толково и убедительно, начиная от его похода к Кире Борисовне, с попаданием его в лапы «черного доктора» Семена Борисовича, из его лап в кардиоцентр. Насколько мне известно вскрытие специалистами криминалистической лаборатории на предмет отравления Андрея не делалось… Но не только это меня мучает… Мне не даёт покоя высказанное вслух вздорное, весьма странное обвинение Андрея еще до похорон Сериным, что тот якобы повинен в хищении трех дорогущих рабочих станций… Но я-то рассказывал тебе, что те компьютеры на глазах еще живого Игоря Ивановича были увезены из квартиры неизвестным, тезкой покойного…

– Насчет дороговизны станций, с одной стороны, абсолютная правда, а с другой стороны, чистейший бред. Двумя словами, бред с правдой…

– Как это, бред с правдой?

– А так… Рабочие станции, практически, безвозмездно были отданы институту американской фирмой «Сан» в рамках долговременной программы научного сотрудничества. Недаром неизвестный посетитель квартиры Игоря Ивановича уже в отсутствие Андрея, по твоим рассказам тряс бумагами за подписью Клопова и доверенностью бухгалтерии, на балансе коей значились дарёные компьютеры, оформленные по остаточной стоимости как «бэу», бывшие в употреблении. Меня, Алексей гораздо больше волнует, кто этот таинственный Игорь, унесший во мрак неизвестности рабочие станции от почившего отставника-полковника…

– С программами, алгоритмами и отлаженной поисковой системой, еще кое с чем, – мрачно добавил Ветров, – но и это не всё. Только этот таинственный Игорь, о котором что-то знает наш велеречивый институтский упырь Жорик, был у отравленного своего тезки Игоря Ивановича дважды, чтоб ты знал, Влад…