Мы с соседом построили нечто вроде летней кабинки, на которую водрузили бочку с распылителем от душа. Наливать бочку, правда, приходилось ведрами из арыка, поднимая их по лестнице. Зато в течение дня вода согревалась от солнца, и вечером после работы можно было принять душ. Время от времени мы ездили в ближайшие колхозы с хорошими турецкими банями, где источником тепла является нагретый пол.
По утрам я начал обливаться ледяной водой из арыка, однако в первую осень это оканчивалось простудами, так что пришлось ждать весны. Когда достаточно потеплело, я повторил свои эксперименты с обливанием уже с большим успехом и не прекращал их вплоть до отъезда из Таджикистана. Обливание и гантели было всем, что можно было себе позволить из спортивных развлечений. Еще, правда, был в экспедиции стол для настольного тенниса. Вечерами и в редкие выходные мы там резались часами, играя на вылет. Как я уже писал, состав экспедиции был очень молодой, так что всякие праздники, дни рождения и встречи без повода организовывались легко и спонтанно. Достаточно просто было быть на базе, а не в поле.
Естественно, все это сопровождалось хорошей выпивкой, закусками и, конечно, танцами. Вообще, жили как бы большой дружной семьёй. Иногда заходили в гости просто ведомые запахом хорошей пищи.
Надо сказать, что почти все сотрудники экспедиции, жившие вокруг меня, были вооружены. У меня, к примеру, была двустволка Зауэр 3 кольца 16-го калибра, которую мне подарил тесть перед отъездом. Помимо этого, как представитель руководящего состава, в который я быстро вошел, я мог получить пистолет в спецчасти экспедиции. Связано это было с практическим отсутствием блюстителей порядка как в нашем поселке, так и в отдаленных районах республики, куда мы постоянно ездили. В то же время у нас была дорогостоящая аппаратура и часто радиоактивные источники, которые мы использовали для скважинных измерений и калибровки. Кроме того, сами результаты скважинных исследований в большинстве случаев рассматривались как секретные. Я, однако, от пистолета благоразумно отказался, следуя примеру отца.
Праздник в экспедиции. В центре мы с Нелей. 1963.
Отец получил именной пистолет, когда закончил с отличием Военно-Медицинскую Академию им С.М. Кирова в г. Ленинграде. После окончания войны и демобилизации он сдал все штатное оружие, однако по закону именной пистолет мог оставить. Тем не менее он его тоже сдал. Когда я спросил, зачем он это сделал, он рассказал мне, что по советским законам того времени, если ты убил человека, но сам не имеешь даже ранения, тебя посадят в тюрьму. Отец по натуре был весьма вспыльчив, стрелял без промаха. После войны криминальная обстановка в стране была весьма высокая, так что вероятность нападения была высока и отец решил не рисковать своей свободой.
В 60-е годы в Таджикистане в этом смысле мало что изменилось по сравнению с послевоенным Кавказом, так что я решил последовать примеру отца. Оглядываясь назад, думаю, поступил правильно.
Как мне рассказали, незадолго до моего приезда в экспедиции произошел следующий инцидент. Одна из сотрудниц экспедиции, симпатичная незамужняя женщина, будучи в Орджоникидзеабаде, заняла у местного товарища небольшую сумму денег, которых ей не хватало на покупку какой-то дефицитной вещи. Потом она эти деньги неоднократно пыталась ему вернуть, но он сказал, что денег не возьмет, и они должны пожениться. Дело тянулось несколько месяцев, и прямо перед моим приездом толпа местных жителей направилась в экспедицию с намерением забрать нашу сотрудницу. Экспедиция находилась на краю Орджоникидзеабада и представляла собой улицу, вход в которую начинался с моста через арык.
Таким образом, мост представлял собой стратегический, с точки зрения военного дела, объект. К счастью, кто-то из сотрудников, проезжая на машине, заметил эту толпу, двигающуюся в сторону экспедиции. Он успел предупредить всех, кто был не в поле, и около 15 человек с ружьями и пистолетами заняли позицию прямо перед мостом. Когда толпа подошла, они увидели оружие, и движение замедлилось. Им было предложено повернуть назад. Они сразу это не поняли. Тогда последовал залп в воздух из всех стволов. Этого оказалось достаточно, толпа рассеялась.
Однажды наши ребята пошли на танцы в поселок, я в это время был в поле. Танцевальная площадка находилась в парке, играла живая музыка. Как это часто бывает на танцах, не поделили одну из девушек, и группа местных окружила одного из моих товарищей. Он достал пистолет и очень медленно сказал: «Кто первый подойдет, застрелю!». Говорил он медленно всегда, так как в детстве сильно заикался. Его от заикания вылечили, и это был рецидив детской болезни. Местные ребята не знали, конечно, эту историю, и восприняли происходящее как сверхспокойствие, которое обычно охлаждает горячие головы. Все окончилось хорошо.
Со мной произошел, однако, более серьёзный случай. Как-то я с Нелей и ещё одна пара пошли вечером в кино. В вестибюле мы разошлись, рассматривая картины. Когда прозвенел звонок, и я стал искать Нелю, то увидел, что какой-то парень дергает сзади воротник её пальто, пытаясь привлечь к себе внимание. Я быстро подошёл к ним, и, не успев подумать, увидел, как моя правая рука (мой третий автономный орган) залепила парню нечто вроде оплеухи. Он тут же вцепился в меня с предложением выйти и поговорить. Мы вышли, и тут стало ясно, что тэт-а-тэт разговора не будет.
Нас окружило не менее 15 парней, Неля и другая пара при этом остались за кругом. Мой противник держал меня левой рукой, а правой пытался залезть в голенище своего сапога. Я подозревал, что там у него нож и как мог блокировал его правую руку. Мы топтались на месте, и тут кто-то ударил меня сзади. Я не стал поворачиваться и тут же стал бить своего противника. Драка перешла в динамическую фазу. В какой-то момент я увидел, что, очевидно, попытки моего оппонента достать нож должны увенчаться успехом. Дальше произошло что-то совершенно непонятное. Я стал на одну ногу, моё тело приняло почти горизонтальное положение, другая нога согнулась и резко разогнулась, нанеся страшный удар в лицо противника. Удар усугублялся ещё тем, что на мне были тяжёлые геологические ботинки. Противник рухнул на землю без всяких признаков жизни. Все обомлели и расступились. Я подобрал оброненную перчатку и вместе со своей компанией зашел в кинотеатр.
Удар, который я нанес, я никогда раньше не видел даже в кино. Значительно позже мне сказали, что это удар из карате. Как я смог это сделать одному Богу известно. Думаю, он меня и спас, уже не в первый раз.
Однако история на этом не закончилась. Мы заняли свободные места в кинотеатре, и вскоре за нами села толпа моих недавних оппонентов. Один из парней прошептал, что живым мне отсюда не уйти. Другому мужчине в нашей компании, геологу Лёве Гамову, ничего объяснять было не надо, он тихонько выскользнул из зала и побежал в экспедицию. Я остался с двумя женщинами, теша себя надеждами, что не убил своего противника.
Кино окончилось, и зал опустел, осталось только нас трое. Я знал, что вскоре должен начаться следующий сеанс, но мы не выходили. Минут через 10 после официального начала следующего сеанса в зал заглянул директор кинотеатра, сказал: Сидите, и исчез. Мы сидели. Вдруг дверь распахнулась, и в зал вошла группа моих коллег из экспедиции. Первым буквально ворвался здоровенный парень из Белоруссии, Коля Войтович. У меня его образ до сих пор стоит перед глазами, олицетворяясь с легендарным воином-освободителем. Все ребята были в плащах, под которыми явно угадывались контуры стволов. После короткого приветствия ребята из экспедиции образовали живой коридор, по которому мы вышли к машине, стоявшей против кинотеатра.
Как я позже узнал, мой противник остался жив. Он был представителем осетинской диаспоры. После этого случая несколько месяцев выходя в поселок, я брал с собой нечто вроде кастета. На меня больше не нападали, однако в моём доме, который находился прямо около стратегического моста, о котором я писал, стали бить камнями окна. Приходишь домой, окно разбито, и в доме камни. Я просидел несколько вечеров в засаде со своим ружьем, потушив все огни в доме. Патроны при этом были заряжены солью. Никто, однако, не пришел. Я перезарядил соль на мелкую дробь, и тут они пришли. Ещё до первого метания камней окно раскрылось, и я сделал дубль по ногам. Народ исчез и больше не приходил.
