– Ну, если охота ему паутов кормить, так пускай косит, хоть лесное, хоть болотное.

– Шура, – женщина взяла сына за руку и посмотрела ему в глаза. – Ты мне расскажи – ты чего привез?

– Так за чем ездил, того и привез.

– Я уж теперь и не знаю, за чем тебя посылали!

– Как за чем!? За маслобойкой и сепаратором. Директор сказал, что молока в совхозе много – будем на молокозаводе масло бить и своим рабочим под зарплату давать.

– А я давеча в магазине была, там такое говорят… Говорят, будто ты сказал…

– Да ну! Я нарочно в «Сельхозтехнике» сказал – посмотреть, что будет, а они и рады-радёхоньки, с дури давай в контору звонить…

– Ну, Шура! – сказала мать, слегка толкнула сына в плечо и засмеялась.

Закончив обедать, Александр поблагодарил мать, встал из-за стола и пересел на диван. Через несколько секунд, попросил разбудить его в два часа дня, лег на бок и заснул.

Около ремонтно-тракторной мастерской, на лежащих в тени здания железных трубах и металлических деталях, сидели водители, трактористы, кузнец, токарь и другие рабочие мастерской. Шла оживленная беседа:

– Петька, ты скажи – ты его видел? – спрашивал один из трактористов.

– Нет, – коротко ответил Пётр.

– Вы чего, ящики не вскрывали, что ли? Вдруг туда чего не доложили.

– Нет, не вскрывали.

– Ну тебе что, совсем не интересно было посмотреть? – допытывался дотошный тракторист.

– Да чего там смотреть-то? Маслобойка как маслобойка. Сепаратор тоже самый обыкновенный. Ничего особенного там нет.

– Да ну! Это тебе, наверное, так сказали, чтобы ты не заартачился ехать!

– А вон заведующий мастерской идет, у него и спрашивайте! – обрадовался Пётр, появлению Александра.

– Ильич, ты расскажи, как он работает? Он гидравлический? Или там кривошипно-шатунный механизм? Мы все гадаем, да никак в толк не возьмем, как он устроен.

– Ну, он это, как сказать-то?

– Да, как есть, так и говори!

– Он электромеханический… там что-то вроде электромагнита, – выдал Ильич первое, что пришло ему в голову.

– А он, это… он не того… он не вредный – там же электромагнитные волны.

– Ты видел по телевизору, что сейчас в санаториях электромагнитами лечат?

– О, как! Да он ещё и лечебный! А током от него шарахнет?

– А ты-то чего переживаешь? – вмешался в разговор другой тракторист.

– Нет, не шарахнет – он же обрезиненный и экранированный. Заземление, наверное, должно быть. Потом разберемся, – продолжал издеваться Александр.

– А если он электромеханический, то за него должен электрик отвечать, а он сейчас в отпуске! – под взрыв хохота сказал Пётр.

– А мы тебя на курсы отправим! Повысишь квалификацию! – вмешался в разговор только что подошедший главный инженер совхоза.

– Нет, Иван Николаевич! Нельзя такой аппарат простому водителю доверить! Такой аппарат должен лично сам главный инженер обслуживать! – сказал Александр, обращаясь к главному инженеру совхоза.

– Чего ты мелешь, придурок! – разозлился Иван Николаевич.

– А ты чего лаешь на меня! – парировал Александр.

– Да тебя не лаять – тебя дрыном отходить надо!

– Пошел ты…, боров вислобрюхий!

– Ах ты, козёл ты кучерявый!

– Заглохни ландрас, пока я тебе вот этим молотком башку не расколол! – Александр показал рукой на лежащий на земле молоток.

Дойдя до откровенно непечатных выражений главный инженер и заведующий мастерской стали хватать друг друга за одежду и махать кулаками перед носом друг у друга. Глядя на то, что словесная перепалка грозит перерасти в настоящую драку, трактористы и рабочие мастерской встали между своими начальниками и стали теснить их друг от друга, пока совсем не развели в разные стороны.

Настроение у Александра было безнадежно испорчено на весь оставшийся день. Занятый текущими делами, он не заметил, как наступил вечер. Обтерев руки сухой ветошью, Александр пошел домой. Около сельского совета его окликнул участковый инспектор милиции:

– Александр Ильич, зайди поговорить надо!

– Чего тебе?

– Зайди – расскажу!

В кабинете участковый разложил на столе перед Александром протокол, заявление, объяснение свидетелей и чистый лист бумаги. Выждав несколько минут, участковый спросил у Александра:

– Прочитал?

– Прочитал, – утвердительно ответил Александр.

– Ну, что скажешь?

– Так он же первый меня лаять начал!

– Но заявление написал он! Поэтому вот здесь и вот здесь распишись, – участковый показал пальцем места в протоколе, где необходимо было расписаться. – И вот на этом листе объяснение напиши.

– Меня облаяли, и я же еще и объяснение писать должен!?

– Ну, такой порядок. Заявление есть – я должен его рассмотреть.

– А если я на него заявление напишу?

– Пиши. Только сначала объяснение!

– Ты расскажи чего тут писать-то?

– Заявление пишется в произвольной форме.

– Ты не выделывайся. Скажи, как написать – чтобы этому гаду пятнадцать суток дали! А то он тут понаписал – дескать, я виноват.

– Ничего я тебе рассказывать не буду. Как все было, так и пиши. Там разберемся кому что…

– И все матерки писать?! – удивленно спросил Александр.

– Нет, матерки не надо. Просто напиши мол, ругался, выражался нецензурной бранью, размахивал руками.

Написав объяснение и заявление, Александр вышел из сельского совета и пошел в сторону дома, но снова свернул к родительскому дому. Мать, приготовив ужин, ждала возвращения мужа, сидя у накрытого стола.

– Шура, ты какой-то смурной! Случилось чего? – спросила мать.

– Да с инженером опять полаялись.

– Чего вас никак мир не берет?

– Дурак он!

– Ну, в этом-то кто бы сомневался, – улыбаясь, сказала мать и, заглянув в глаза сыну, спросила. – Может тебе налить немного? У меня есть.

– Ну, плесни там, маленько, – Александр показал большим и указательным пальцами правой руки, сколько нужно налить.

Налив рюмку водки, женщина придвинула её к сыну и, снова спросила:

– Сильно поругались?

– Да едва не подрались. Мужики растащили, – сказал Александр, поставив на стол пустую рюмку.

– Ну чего вы всё время ведете себя как мальчишки? Здоровенные мужики! У вас уже дети взрослые. Внуки скоро появятся. Не совестно вам?

– А чего там? Разок-другой дал бы ему по мордасам, если бы не растащили. Делов-то!

– Нужон он тебе!? Драться с ним еще! Руки марать об него!

– Ага, а он пошел и заявление на меня накатал, участковый протокол написал.

– А ты что?

– А я на него написал!

– Ну ладно, Шура, ты тут поужинай, а я пойду отца встречать. Ворота-то стукнули. Тебе налить еще одну?

– Нет, мам, спасибо. Не хочу я больше. Я домой пойду, – сказал Александр и, повернув голову к окну, выходящему во двор дома, увидел, что отец ещё не вернулся с покоса, а в воротах стоит и, глядя на собаку, не решается пройти дальше директор совхоза.

– Шура, к тебе, наверное, – сказала мать.

Александр встал из-за стола, снял с вешалки свою кепку, надел её на голову, толкнул дверь и вышел из дома. Подойдя к воротам, он поздоровался за руку с пришедшим человеком. Вместе они присели на лавочку у палисадника. Директор совхоза, видимо не желая тратить много времени, начал разговор первым:

– Александр Ильич, ты скажи завтра людям, что пошутил в «Сельхозтехнике», а там не поняли и восприняли всерьёз, а то в деревне только о том и говорят – что же все-таки ты привёз.

– Чего я им говорить-то буду?

– Ну, давай так – я утром на планерке объявлю о том, что на самом деле ты пошутил и привез просто маслобойку и сепаратор, а ты подтвердишь, что пошутил.

– Ну, давай так.

– Хотя, признаться честно, мне кажется, что правда многих разочарует. Такая интрига…

– Да какая тут интрига – шуток не понимают.

– Вот и я говорю – не понимают. Некоторые от меня стали требовать, чтобы я послал тебя «аппарат» вернуть обратно. Подальше от нашего совхоза. А вечером вернулся в контору, чтобы портфель забрать, а у меня в двери записка – просят на общем собрании довести до всех, где будет стоять аппарат, кто и когда может им пользоваться, сколько это будет стоить и, как будет вестись учет.