Тот же наш народ, судя по этнографическим записям прошлых веков, которые я приводил в предыдущих книгах, считал, что у животных нет души, у них одна пара…Иначе говоря, у них есть та среда, в которой могут твориться образы. И мы определенно можем видеть, что это так, поскольку не раз замечали, как наши собаки, когда мы появляемся неожиданно, настораживаются и какое-то время рассматривают нас, пока не узнают. После чего резко меняются и исполняются радостью.

Чтобы узнать, надо создать образ того, что воспринимаешь, и сличить его с образом из своей памяти. В этой части собаки – очень общественные существа и, можно сказать, ведут себя. Является ли это действительным поведением, или же есть лишь вид действий, я пока определять не взялся бы, для этого нужно особое исследование. Но я подозреваю, что у них тоже есть такая часть сознания, которая соответствует личности и, соответственно, позволяет иметь поведение в прямом и полном значении этого понятия.

Но сейчас мне важно лишь то, что животные определенно способны создавать образы и хранить их, значит, у них должна быть соответствующая среда, которую и называли в старину парой. Правда, под парой иногда понимали именно животную душу. Означает ли это, что пара – своеобразное тело, как и наша душа, или же она то, через что всегда проявляются души, почему и кажется душой не слишком искушенному наблюдателю? Я склонен считать, что пару лишь принимают за душу, потому что она всегда ее окружает.

Так же мне кажется, что любая душа испускает пару, то есть вещество сознания, и в силу этого верно и то, что душа приносит с собой свою пару, но при этом у человека сохраняется какой-то объем образов жизнедеятельности и тогда, когда душа покидает тело. Ведь при выходе душой из тела мы все замечаем, что тело остается живым, будто бы спящим. В нем сохраняется то, что биология называет инстинктивным уровнем управления телесными отправлениями. Это же самое до науки называли наличием Живы, живой или животной души, которая делает тело живым, хоть и бесчувственным. Если это так, значит, сохраняется и достаточный объем сознания, в котором хранятся образы жизнеобеспечения.

То, что это именно образы, доказывается тем, что люди при определенном усилии, вроде йогического или аутогенной тренировки, оказываются способными менять работу любых своих органов – сердца, желудка, легких, кишечника…Значит, если иметь точный образ того, что ты хочешь от своего тела, и вложить в него достаточно силы, прежний образ, созданный Живой, можно заместить на искусственно созданный. Следовательно, инстинкты – тоже образы, лишь хранящиеся в той части сознания, что обычно нам недоступна.

Но эту мало доступную часть сознания, а точнее пары, принадлежащей Живе, или обеспечивающей жизнедеятельность тела душе, я пока трогать не могу. Мне важнее прозвучавшие и выглядящие очень естественно слова о том, что при выходах из тела мы обнаруживаем тело своим живым, сохраняющим телесное жизнеобеспечение, лишь лишенным чувств.

«Чувства» эти, как считала та психология, что еще допускала существование души, принадлежат ей. Что такое те «чувства», которые с древности связывались с душой, надо бы разбирать особо. Однако очевидно, что именно они-то и составляют мир моей души. Чувства, воплощенные в образы.

Но в образы воплощено все – и поведение, и культура, и память, и чувства. Все эти облака, окружающие нашу душу, доступны для ее путешествий и составляют ее миры, как те миры, в которых она путешествует во снах. Уже из этого краткого описания видно, что мир психологии огромен и сложен. И в нем есть устройство – некоторые из его частей направлены наружу, поскольку необходимы для управления телом и личностью, а некоторые, условно говоря, внутрь, поскольку в них душа отдыхает…

Тем не менее, именно здесь скрыта тайна управления поведением человека, и здесь находится предмет психологии, которым ей стоило бы себя ограничить. Просто потому, что изучаемая ею душа ограничивает себя этим миром в действительности.

Предметом психологии может быть только душа и путь к ее познанию. Путем этим является всё, в чем душа проявляет себя. Иными словами, всё, через что можно хоть как-то ее проявлять. В сущности, это лишь тени, которые отбрасывает душа, но утопающий хватается и за соломинку.

Тем не менее, пока нам не доступно прямое созерцание души, мы вынуждены будем считать предметом своей науки то, что Константин Кавелин называл психической средой и что на деле является нашим сознанием, хранящим все те образы, которые мы создаем и накапливаем за жизнь. Всё остальное, вроде работы нервной системы, к предмету психологии не относится, хотя и может быть изучаемо психологом, если он хочет понять, как же передается душевное управление телу.

А передается оно, бесспорно, через нервную систему. А точнее, через целую лестницу или цепочку все утончающихся звеньев, крайними полюсами которой являются плоть и душа, а посередине – биоэлектрическая машина нервной системы и образы сознания.

Однако ни мозг, ни остальная нервная система не могут быть предметом психологии просто потому, что гипотеза о том, что именно проявления их работы и были приняты нашими невежественными предками за душу, несостоятельна. Это можно доказывать, показывая множественные нестыковки в построенной на этой гипотезе научной теории, и я это делал в предыдущих книгах. Но в этой я просто исхожу из того, что психология – это наука о душе. И это не предмет логического дискурса, как говорится. Это предмет опыта, поскольку и я сам и многие другие люди оказывались вне тела и его нервной системы.

Поскольку это действительность, то будет этому сопротивляться естественнонаучное сообщество или не будет, но настоящее только здесь, а то, что творят от имени научной моды – ложь. Поскольку моя личная цель – познать себя, то мне врать самому себе невыгодно. И поэтому тех, кто хочет идти этим путем дальше, я прошу настроить свое видение не снаружи от тела внутрь, а как бы изнутри, от души наружу, как взгляд на тело, которое твое, то есть тебе данное. Но не ты!

Тогда душевную среду можно ощутить. И ощутить очень явственно. Как пространство, заполненное образами, которое лишь где-то очень далеко соприкасается с телом…

Вот об устройстве этого пространства, или душевной среды, и стоит поговорить особо.

Душевная или психическая среда, сквозь которую душа являет себя для нашего познания, в действительности есть мир, в котором она живет, будучи воплощена. Это значит, что душа, даже воплощенная в тело, не соприкасается с ним напрямую, хотя это и кажется невероятным.

Но это очевидно. Во-первых, плоть, вещество сами по себе не в состоянии удержать душу. Они для нее проницаемы, как туман. Когда находишься вне тела, мир будто бы меняет знаки. Душа оказывается плотной, как обычное тело, а вот то, что было твердым и плотным, становятся проницаемыми, будто они – лишь сон души или плоды ее воображения. Тем не менее, душа как-то держится в теле, и держится крепко, так что выйти из него требует чрезвычайных усилий.

Мазыки говорили, что в тело душа помещается в особой рубашечке, вроде той, в какой рождаются дети. Рубашка эта называлась Волохой. Она похожа на мешочек, вкладывающийся в тело, и находится почти сразу под кожей. Это внутренняя защита или кожа души. Снаружи ее – телесная кожа, которая, в действительности, отнюдь не только телесна. Думаю, что кожу наша наука еще даже не начинала изучать, так мало о ней знают. А поверх кожи находится еще одна защитная оболочка, называвшаяся Собь. Она выходит за пределы кожи примерно на полтора пальца.

Все эти оболочки удерживают душу в теле и передают управление на тель. Их можно было бы расписать подробнее, но это предмет Общей психологии, и пока я лишь кратко рассказываю о том, что собрал во время обучения у мазыков как своего рода этнографическую запись. Для этой книги достаточно лишь того, что душа, если она помещена в тело, должна иметь возможность в нем удерживаться и передавать управление. И как-то это делает. Как и через что – особый разговор, который нельзя вести походя.