— ‘’А если идет насильник? Нет, — кого он может найти в такой темноте’’
Вторая половинка сознания, не поддержала первую. Пока Инна судорожно соображала, огонек от фонарика оказался совсем близко. Инна открыла окошко и громко произнесла.
— Помогите мне, пожалуйста.
Через пару секунд рядом с Инной оказалась, как нестранно пожилая женщина, можно сказать старушка.
— Ну- ка брысь бесстыжие, развалились тут — произнесла она, совершенно не боясь окруживших машину собак.
Те в свою очередь, никуда и не собирались уходить, лишь поднялись на все свои четыре лапы и с интересом смотрели на старушку, дружелюбно виляя хвостами.
— Ты что внучка, как здесь оказалась?
— Машина поломалась, а эти меня не выпускают.
— Эти безобидные, бродят здесь из угла в угол. У них только вид страшный. Нужно было позвонить, приехал бы кто за тобой.
— Телефон у меня разрядился.
— Отдохну немножко, подумаем, как быть. Я-то к мужу своему Архипу Архиповичу ходила. Блинов отнесла и сала малость. Задержалась затем у них в кочегарке. Семен смешные истории рассказывал, ну прямо умора. Веселый человек, ему хоть трава не расти. Жизнь, вроде, поганая давно уж наступила, а есть еще люди, которые все с юмором, иронией такой подадут, что на душе, ей богу легче становится.
Старушка рассказывала таким тоном, как будто Инна хорошо знала людей, о которых шло повествование.
— Семен уволился на какое-то время, а сейчас назад вернулся. Вот он и рассказывал о предприятии, где недавно работал. Все про этих меренджеров, выговорить не могу эту абракадабру. А он с акцентом и еще много словечек разных, все иностранные. Этих мне и вовсе не произнести.
— Супервайзер, мерчендайзер — тихо произнесла Инна, чтобы поддержать разговор.
— Вот — это точно, каждой твари по паре — улыбнулась старушка — Семен говорит их полная контора. Надутые, как индюки, важные. Все в костюмчиках при автомобилях. Смотреть жуть, а толку нет. На заводе одни посланцы средней Азии работают, лопочут по своему, а эти дайзеры с ними через переводчика глаголют. Это у нас внучка происходит, здесь рядом, знаешь пищевой комбинат ‘’Народное изобилие’’?
— Знаю — ответила Инна, потому что речь шла об предприятие, где она трудилась уже больше месяца и вполне комфортно чувствовала себя в обществе различных дайзеров.
— У нас здесь внучка, помимо этих смехов вещи почище происходят. Смех он смехом, а пи..а кверху мехом, как в народе говорят. Только сегодня до встречи с тобой, — и я испугалась. Вот, как ты — этих обормотов с хвостами, так и я, — только человека о двух ногах.
— Бандит какой или маньяк? — со страхом спросила Инна, посмотрев на полную темноту за стеклами автомобиля.
— Какой еще бандит? Николай Тимофеевич собственной персоной. Идет, как ни в чем не бывало. Те же усы, тот же узелок и папироса во рту дымиться. Темновато, конечно, но я его узнала, хоть мне на этом месте провалиться. Сколько годков минуло ни счесть.
— Не виделись давно? — спросила Инна.
Появление старушки вернуло ее к жизни. Она почувствовала себя значительно лучше, успокоилась. Но при этом самую малость боялся, что разговорчивая старушка в один прекрасный момент скажет: — Ну ладно мне пора, заболталась я с тобой. А ты не бойся ничего, скоро утро.
На этот момент Инна готовила нужные фразы, только вот, старушка продолжала свои рассказы, не замечая волнения на лице Инны.
— Очень давно не виделись. Мне тогда лет десять было, когда Николай Тимофеевич, вот так же с папироской и узелком на работу ходил. Сейчас мне семьдесят лет, вот и посчитай. Получается шестьдесят лет, никак не меньше.
— Не пойму, как такое может быть.
— Вот и я оторопела, только все равно, видимо по привычке, произнесла: — Здравствуйте Николай Тимофеевич, а он мне ответил: — Здравствуй Люба, — поздно уже, давай не болтайся на улице. Мать с отцом уже потеряли тебя, наверное, домой иди. И пошел сам в сторону битумного завода, как ни в чем небывало. Я стою и думаю: — ‘’Господи! Спаси и помилуй, какая мать, какой отец, их уже, как тридцать лет в живых нет’’ Осмотрелась по сторонам и еще больше испугалась. Вижу, а я возле нашего старого дома стою. Дома те давно расселили, хотели что-то строить, но руки, как у нас обычно бывает, не дошли до дела. Вот они и загнивали, рушились. Какие-то пожгли, какие-то, как наш остались, в хлам превращенные. Только на этот раз вижу дом свой, как будто сама из него действительно десять минут назад за водой вышла и все бы ничего, и только собралась я к нынешнему дому идти, как слышу кашель отцовский отчетливо. Значит, это он покурить на двор вышел, у меня ноги к земле и приросли. Двинуться не могу с места, а за кашлем голос: — Люба иди, давай, домой, хватит прохлаждаться время позднее.
Тут-то я и оторвалась, можно сказать от земли и быстро, быстро к дому, только не к тому, где отец покурить вышел, а к своему. Ну, вот затем и тебя милушка встретила. Так что впечатлений, хоть отбавляй.
— Странно — сказала Инна.
— И мне странно — поддержала Инну, старушка Люба.
— А это здесь все время? — наивно спросила Инна и ей в этот момент снова и еще сильнее захотелось по малой нужде.
— Нет, конечно, хотя я уже слышала об этом разговор. Говорили, будто бы уже видели людей из прошлого в наших местах. Одного не пойму, почему в наших краях они объявились, хотя и здесь бабка Кузьминична суждение имеет, что это от отравления народного происходит.
— Какого еще отравления? — изумилась Инна.
— Простого и самого настоящего. Каждый день мы травимся всякой ерундой в красивых упаковках. Там продукта натурального нет, одни заменители, для того, чтобы народ весь извести или как-то приручить по- своему. В общем, не знаю я пока, но теперь сама буду рассказывать, что и меня стороной странная встреча не обошла. Ты давай машину свою закрывай, и пойдем ко мне. Время — ночь, поспать тебе нужно.
