Через десять минут размышлений в автомобиле, Эдуард вошел в апартаменты известнейшей частной клиники с креативным лозунгом ‘’Правильное мышление залог процветания Грядущего общества ‘’. Эдуард рассматривал таблички с фамилиями докторов, чтобы успокоиться окончательно. Он знал, что ему нужен только сам профессор Смышляев Иннокентий Иванович. Девушка регистратор, в свою очередь, рассматривала посетителя с заветным значком из чистого золота с бриллиантовыми планками по краям. Не часто бывают здесь такие люди, без всякой комиссии из управления по делам ‘’общественно-демократического здоровья‘’.

     — Мне нужно попасть к господину Смышляеву — произнес Эдуард Арсеньевич, скромно улыбнувшись девушке регистраторше.

     — Подождите минуточку, я позвоню Иннокентию Ивановичу. Как вас представить? — сказала немного полноватая с румяными щечками девушка.

     — Помощник делегата первой статьи, первый заместитель правого отдела. Фамилию, пока что необязательно — гордо ответил Эдуард Арсеньевич.

      Пока девушка набирала номер на белом телефоне, Эдуард отошел к информационному стенду, где красовался большой плакат с анонсом предстоящей лекции некого Верстова - Заельценского на тему ‘’Страшные песни и сказы, о мертвом Ленине и зайцах‘’.

     — Здорово, интересная видимо тема. Жалко, что государственная работа занимает все время, и совсем нет его на нравственное развитие, образование — шепотом сказал сам себе Эдуард Арсеньевич.

     — Господин помощник делегата, подымитесь на пятый этаж, центральный холл. Господин профессор вас ожидает — девушка высунулась из окошечка, обращаясь к Эдуарду.

     Эдуард Арсеньевич с важным видом двинулся к лифту. Двое ожидавших лифт посетителей почтительно отошли в сторону, посмотрев на значок. Выйдя из лифта, он не торопясь осмотрелся в большое зеркало, после чего подошел к огромным двухстворчатым дверям с позолоченной табличкой ‘’Профессор академии нового общества. Смышляев Иннокентий Иванович '' ''Психолог по коммуникации, новому мышлению демократических основ и побочных базисов‘’. Под большой табличкой размещались, еще две поменьше с уточнениями заслуг и достоинств господина Смышляева. И. И. Правда, Эдуард Арсеньевич оставил ознакомление с этим до следующего раза. Он размеренно постучал, затем открыл дверь, произнеся.

      — Можно?

     — Войдите господин помощник делегата — раздался, ласково елейный голос.

      Эдуард Арсеньевич в силу сложившихся стереотипов ожидал увидеть богообразного, лысенького старичка с небольшой бородкой и обязательными очками в тонкой металлической оправе. Только Смышляев выглядел иначе. Это был крупный мужчина, возрастом примерно пятидесяти лет с аккуратной стрижкой и гладко выбритым лицом. Очки совпали с представлениями Эдуарда, но и их профессор держал в руках, не спеша одевать на свою переносицу. Неясного цвета глаза и очень тонкие маленькие ресницы. Волосатые руки были слишком массивны для статуса утонченного профессора психологии, они скорее относили воображение к грубому мяснику из грязной, засранной мухами мясной лавки.

     Эдуард Арсеньевич скромно поздоровался с профессором за руку, после чего присел в удобное кожаное кресло.

     — Откиньтесь немного назад, вам нужно расслабиться — произнес Смышляев, сам поднявшись, нажал сбоку кресла кнопочку и Эдуард Арсеньевич оказался в положении полулежа.

     — Вам удобно? — спросил профессор.

     — Да спасибо — ответил Эдуард Арсеньевич.

     — Простите за нескромный вопрос. Вы представляете наш ‘’Затыринский округ‘’ — начал тихонько Смышляев.

     — Да Иннокентий Иванович. Работаю в отделах Дмитрия Кирилловича Перепрыгова — гордо ответил Эдуард Арсеньевич.

     — Прекрасно, сам Дмитрий Кириллович, очень прекрасно — проворковал Иннокентий Иванович.

     — Позвольте в силу формальности, узнать вашу фамилию — спросил Иннокентий Иванович после коротенькой паузы.

     — Калакакин Эдуард Арсеньевич

     — Очень интересная фамилия. Ваши корни, вероятнее всего происходят из южной Румынии — сказал Смышляев.

     — Не знаю — сконфуженно ответил Эдуард.

     — Ладно, это потом, давайте перейдем к сути дела.

     Эдуард Арсеньевич не заметил смеха, ни в голосе, ни в выражение лица профессора Смышляева, после того, как тот услышал фамилию Калакакин. Напротив лицо профессора выражало искрений интерес без всякой иронии.

      Сам Эдуард про себя с затаенной обидой, частенько думал о том, что его фамилия, без сомнения является, по меньшей мере, графской. Хотя происходит, скорее всего, из мест не российских.

     — Понимаете профессор, я не знаю с чего начать, и как начать

     — Расслабьтесь Эдуард Арсеньевич, говорите просто, так как вы думаете, что держите внутри себя. Мне нужно именно это, чтобы понять вас.

     Смышляев вертел в руках очки, ласково глядя на Эдуарда.

     — В общем, меня начали посещать страшные галлюцинации. Я вижу непонятных черно-белых людей возле себя и даже несколько раз разговаривал с ними.

     Эдуард Арсеньевич рисковал, вся его жизнь в последние несколько дней превратилась в риск. До этого он не имел и тени представления о подобных вещах. Профессор мог направить официальное письмо о рассмотрение вменяемости Эдуарда. Конечно, это все же из области фантастики, но чем черт не шутит. Сейчас становиться все непонятным, пугающим.

     — Успокойтесь Эдуард Арсеньевич, что вы видите, скорее всего, является банальным переутомлением. Ваша служба очень трудна физически, эмоциональна, как бы сказать, тонкая душевная организация соприкасается с железобетоном. Это требуется от вас ежедневно, на благо родины, нашего счастья, да и что греха таить, мирового уклада. Многие из наших любимых делегатов прибегают к разным излишествам, в виде алкоголя, кокаина. Их можно понять, исходя из того, что я сказал до этого, но все же. Эдуард Арсеньевич, надеюсь, вы не сталкиваетесь с подобными излишествами, скажем так, слишком часто.