- Ты сожалеешь, тебе жалко её, ты жалеешь, что всё так произошло? - неожиданно спросил Егор.

  - А ты? - вопросом на вопрос ответила Лена.

  - Нет, что случилось, то должно было случиться. У нас нет на это времени. Я умер, я, для неё давно умер, и этого достаточно - без тени сомнения ответил Егор.

  - И я здесь умерла, поэтому мне нечего жалеть, мне ничего не жаль. Не сомневайся во мне, слышишь, ни секунды не сомневайся - страстно произнесла Лена и впилась своими губами в губы Егора.

  - Не сомневаюсь, мы выиграем эту игру. Теперь ты поверь мне, будь со мной - так же страстно говорил Егор.

  - Я с тобой, нет мне другого пути - отвечала Лена.

  За стеной вновь послышались громкие голоса.

  - Чего они там - недовольно пробурчал Егор.

  - Какая разница, я хотела сказать тебе о другом - произнесла Лена - Следователь из управления, он знает о тебе, он открыто меня о тебе спрашивал - голос Лены сразу наполнился тревогой.

  - Возков Виктор, не могу вспомнить отчества, но очень занятный человек - отвлеченно произнес Егор.

  - Откуда он знает, он не может знать о том, что ты появился вновь - произнесла Лена.

  - Если спрашивал, значит знает. А вот откуда, то можно только догадываться. Сути дела не меняет, хотя лучше было бы, чтоб их не было - произнес Егор, а спустя десять секунд, в течение которых Лена молча ожидала продолжения, произнес вновь - Они следили за мной. Сначала на квартире Людмилы Алексеевны, затем на квартире Ларисы Евгеньевны. Им, так же, как и тогда, нужна рукопись, они не смогли её обнаружить, хотя об этом я знал без их помощи. Если бы у них получилось, то я не смог вернуться, мы бы не встретились Лена.

  - Сволочи, ничего не меняется. Так и не могут насытиться кровью - жестко произнесла Лена.

  - Для них кровь - это не более чем образное значение. Дорого ли стоит чужая кровь? Ответ однозначен: она ничего не стоит, ведь ты не можешь её ощутить. Закон им, правильное понятие вещей - с неприязнью произнесла Лена.

  - Страх, в первую очередь. Затем всё остальное. Напрасно думать, что страх, лишь о тех, кто боится, забившись в угол. Страх - это еще о тех, кто убивает сам, о тех, кто творит злодеяния. Они боятся больше, чем те, кто боится их. А всё от того, что преимуществом для них, одна лишь сила, за которой больше ничего нет, за исключением, ощущения другой силы, которая сделает с ними то же самое, что делают они. Если бы идея, если бы было так, то многое подлежало оправданию. Я сам сейчас ощущаю что-то подобное - монотонно и сдавленно проговорил Егор.

  - Нет, ты другое, совсем другое. Ты делаешь, чтобы опровергнуть, уничтожить те злодеяния, которые они совершили над тобой, над нами, над нашей будущей жизнью. Месть, и то это понятие не подходит - выразила свое мнение Лена.

  - Я, кажется, смогу, оно выходит само собой, и мне даже не нужно ничего наносить на бумагу - со странным, заметно изменившимся выражением, произнес Егор.

  - Рукопись воскреснет, произойдет то же самое, что случилось с тобой, а дальше, наше потерянное будущее станет реальностью, вернется. В этом символический смысл, в этом высшая сила предзнаменования - растворяясь в глазах Егора, с пафосом говорила Лена.

  - Да, ты права, ты быстрее меня всё поставила на свои места. Сама судьба благосклонна к нам. Нельзя было уничтожить рукопись, она существует помимо бумаги, она такая же часть мира добра и справедливости - отвечая Лене, сливаясь с ней одним дыханием, говорил Егор.

  - Но, только я не поняла, как она появится, если ты не будешь её извлекать из своей памяти - робко спросила Лена.

  - Это сделают, уже делают другие люди, те, которые сейчас живут в тех самых квартирах. Сначала не мог понять, почему писательство, почему мое присутствие, и оно сразу в двух разных местах, но вот оно что. Рукопись сама стремится к нам навстречу - улыбнулся Егор.

  ... Два последующих дня Владислав Викторович Возков посвятил наблюдению за старой металлической дверью, расположенной почти в самом центре города, там, где когда-то красовался главный корпус технологического института, там, где две улицы разделяются по высоте. Одна проходит выше, другая ниже, а между ними то, что можно было бы назвать склоном, если бы дело шло об обычном загородном рельефе, но в городе этого не заметить. Улочки, проулки, всё застроено, всё огорожено. Подъем и спуск, спуск и подъем. Дождевая вода извечно стремится сверху вниз. Простые законы физики.

  ...Мгновение застыло, начала останавливаться кровь. В висках появилась неприятная пульсация. Слишком сильное напряжение сдавливало дыхание, а Егор Свиридов смотрел на Возкова без всякого удивления. Было видно, что он ожидал встречи, что знал о ней, чувствовал.

  Только вот глаза, в них не было ничего общего с теми глазами, которые видел Возков, тогда еще просто Влад, когда одиннадцать прожитых лет плохо различали контрасты и нюансы скоростного потока. В тех глазах жила доброта, умноженная на целеустремленность и уверенность, без примеси превосходства и тщеславия. Глаза светились ликованием, в них, как в зеркале, отражалась убежденность правильного выбора. Даже, в те страшные минуты, когда, наблюдая за Егором со стороны, под крышей всемогущего управления госбезопасности, видя его избитым и раздавленным, даже тогда не было того, что предстало перед Возковым сейчас.

  Эти глаза, они не просто лишились всего прежнего, они отражали сугубо противоположное. Злость и превосходство, надменность и расчет, время дополнением ко всему этому. Неестественные морщины, укравшие еще десять лет. Снизу скривленный рот. Кожа потерявшая упругость, на лице и шее.

  - И почему-то я не удивлен нашей встрече, господин следователь - лукаво улыбаясь, произнес Свиридов, сделал это он громко, чо эхо на секунду застряло меж развалинами кирпичного здания.

  - Я бы всё же удивился - ответил Возков, стараясь не выдать того, что сейчас испытывает сильное внутреннее напряжение.

  - Вы имели возможность удивиться во время нашей первой встречи. Я не слежу за календарем, могу лишь предположить, что это было вчера - смех прорывался сквозь слова Свиридова.