О чем говорили, но одна лишь недосказанность, затертая временем. Смысл однокоренного мира. Частичные сомнения, которым суждено проиграть еще до прихода незапланированного дождя, и часть навсегда потерянного времени, в котором, на опустевшей улице, под шум ветра, без сомнения в том, что всё пришедшее со стороны извиняется за своё появление, просит прощения за то, в чем несколько невиновато.

  4.

  - Уходи отсюда, оставь нас в покое - жестко произнесла Наталья Владимировна, посмотрев на Лену, которая, в этот момент, стояла, прижавшись к стене коридорчика.

  - Хорошо, я уйду, но мне нужно забрать одну единственную вещь. После этого, я обещаю, что больше не появлюсь. Если тебе лучше, чтобы твой сын находился в состоянии живого мертвеца, под контролем сотрудников, напяливших медицинские халаты, то пусть будет так - изменившимся голосом, с включением признаков сильного ожесточения и раздражения, ответил Егор.

  - Нет здесь того, что тебе нужно. Еще раз прошу тебя: оставьте меня, Лену, Егора в покое - настаивая на своём, ответила Наталья Владимировна, а Лена по-прежнему стояла неподвижно.

  - Я еще вернусь. Сейчас у меня нет времени - произнес Егор, сразу после этих слов, он подошел к Лене и лишь слегка коснулся своими губами её губ.

  Дверь захлопнулась громко. В течение десяти секунд пространство наполнялось зловещим эхом, и казалось, что еще миг, и кто-то неизвестный обязательно перемотает этот эпизод в обратном направлении. Вновь хлопнет дверь, вновь повторится эхо. Странно, но ощущения обманули, и следующая секунда уверенно дополнила недосказанное: перемотка кадра не нужна, Егор вернется, он сделает ровно так, как и сказал.

  Дальше, на смену внутренним выводам, пришла полная, гнетущая тишина. Ни Лена, ни Наталья Владимировна так и не двигались с места. Каждая из них ждала, каждая из них боялась начать то, что проигнорировать невозможно.

  Тяжелый ком в горле поспособствовал шагу вперед, в одно мгновение, стало невыносимо трудно дышать, да, и внешний вид Натальи Владимировны: страшно, странно и сумрачно. Старушка реально потеряла несколько сантиметров от своего роста. Она вроде даже не дышала. Ведь ни единого звука, ни единого вдоха и выдоха. Просто неподвижное изваяние. Ничего не выражающие глаза, смотрящие в бездонную пустоту, а там ничего нет, и слишком далеко, что не прикоснуться.

  А ведь лучше ничего не делать. Никогда ничего не касаться. Забыть обо всём, ни в чем не принимая участия. Но тогда нужно прекратить размышлять, сопоставлять, хоть как-то анализировать. И получается, что тогда и вовсе ничего не нужно, ведь в обратном случае неизменно все вернется на круги своя, и вновь придется что-то делать, чего-то касаться, и вновь станет невозможно ничего забыть. От этого, замыкая круг, становится страшно. Всего несколько слов. Набор не успевших воплотиться в жизнь планов. Обманчивая пустота, за которой лишь пропасть страха, ни сбежать, ни спрятаться - лишь преодолеть.

  Но почему Наталья Владимировна продолжает молчать. Кто-то громко закашлял за дверью. Послышались шаги, спускающиеся вниз по деревянной лестнице. После Лена не выдержала и заговорила первой.

  - Вы должны мне объяснить. Сделать это, пока я в состоянии хоть что-то понимать.

  Наталья Владимировна тяжело вздохнула и отвела глаза в сторону.

  - Сложно, всё очень сложно - произнесла Наталья Владимировна.

  - И всё же - настаивала на своём Лена, вновь начиная испытывать сильное раздражение и злобу.

  - Они не убили Егора. Он и сейчас живой. Только, как бы тебе сказать, он не совсем нормален. Он сошел с ума. Случилось это после того, как он попал к ним, но и до этого, с ним не всё было в порядке. Просто, ты и его друзья не замечали этого, принимали его отклонения за что-то другое - испытывая нескрываемую тяжесть, говорила Наталья Владимировна, её глаза искали понимания со стороны Лены, но почти сразу Наталья Владимировна ощутила, что Лена не верит, не принимает озвученного.

  - Вы виделись с Егором? Он в психиатрической клинике? - собравшись с силами, справившись с приливом нервной тряски, спросила Лена.

  - Да, я его видела. Он в психиатрической больнице, в закрытом, специальном отделении, куда нельзя пройти постороннему человеку - ответила Наталья Владимировна, после этого она пододвинула к себе стул и, устав стоять на ногах, приняла положение сидя.

  - Я могу его увидеть? - жестко спросила Лена, в этот же момент прекрасно осознавая, что ответ будет однозначно отрицательным и не ошиблась в этом.

  - Нет, только я могу там бывать - тихо прошептала Наталья Владимировна, ощущая, что, в данный момент, лучше бы иначе, лучше бы, если имелась возможность, доказать, что всё ей сказанное правда.

  - Так я и думала. И еще, теперь я не удивлена. Вы могли мне сказать об этом раньше. Впрочем, какая разница, главное, что Егор жив - глухо произнесла Лена, стараясь не смотреть на Наталью Владимировну.

  - Но это не он, понимаешь, Егор ничего не соображает, он превратился лишь в подобие человека - более громко, более страстно, проговорила Наталья Владимировна.

  - Я догадываюсь, я представляю, о чем вы пытаетесь мне сказать. Только десять минут назад я разговаривала с Егором, я его ощущала. Нет ничего такого, что могло бы обмануть моё сердце. Если вы Наталья Владимировна сумели убедить себя в том, что ничего невозможно, то со мной у вас этого не получится. И, слава богу, что всё это случилось, хотя мне крайне неприятно осознавать, что все эти годы вы меня обманывали. А ведь не было ничего проще, чем просто сказать правду - выговорилась Лена и именно в эти мгновения почувствовала некоторые сомнения: старушка выглядела настолько жалко. Нужно было извиниться, нужно было её обнять, постараться успокоить. Но нет, что-то неизведанное было сильнее, и оно, обхватив намертво, не давало сделать шаг навстречу, несмотря на трепет и мелькание слабых сомнений и контрастов. Всё что могла Лена, это сказать самой себе, как бы на заднем плане, как бы в оправдание: после, еще будет время, ничего никуда не уйдет.

  - Тогда кто это, если он не Егор? - спросила Лена.

  - Я не знаю, но это не Егор, это другой человек, который пришел за этой проклятой книжкой, из-за которой всё и случилось. Но не выйдет, ничего у него не выйдет - Наталья Владимировна начала сильно нервничать, её сморщенные руки стало потряхивать, заметно участилось дыхание.