Хёнрир идет чуть впереди, с ребенком на руках, Эрлин за ним следом.

– Держись ближе ко мне, – тихо говорит он. И потом, для всех, громко: – Мы уезжаем!

Эрлин так хочется зажмуриться… так страшно. Их выпустят?

– Лорд Аред? – слышит она. Это Хваль, кажется, один из людей ее мужа. – Что с ним?

– Я убил его, – совершенно ровно, бесстрастно говорит Хёнрир. – Если хотите, можете предъявить претензии в Совет.

– Вы убили его?! – потрясенно…

– Да. Он уже был тварью, вы можете подняться и убедиться сами.

Эрлин видит, как Свельг меняется в лице – ужас в его глазах.

– Эрлин… – шепотом говорит он, отчаянно.

Смотреть Свельгу в глаза сейчас тяжело, Эрлин отворачивается. Она не в силах ничего объяснять.

– Леди Эрлин поедет со мной, – говорит Хёнрир.

Никто не спорит, теперь она его законный трофей и добыча.

Бальдар выходит вперед, младший брат Ареда.

– Вы не можете уехать так, лорд Хёнрир!

– Могу, – говорит он. – Лорд Бальдар, теперь вы глава Желтого Дома, и, давайте, не будем совершать необдуманных поступков. Не стоит мешать мне.

И, вроде бы, никакой угрозы в его голосе, но пробирает озноб. Эрлин чувствует движение потоков Силы, чужая воля сковывает, не дает даже поднять глаза. Они отступают.

Хёнрир подходит к своему коню, легко запрыгивает в седло, все так же, держа ребенка одной рукой, вторую протягивает Эрлин.

– Поедешь со мной, – говорит он. – Сядешь сзади в седло. И держись за меня.

Эрлин не в том положении, чтобы спорить.

Хёнрир помогает ей залезть тоже… у него теплые пальцы, очень жесткие… Эрлин чувствует легкое покалывание магии… выходит так, что она совсем близко, ее колени касаются его бедер, ее грудь – его спины, и ничего с этим не сделать, не отодвинуться.

– Поедем быстро, – тихо говорит он, – так что держись крепче.

И пришпоривает коня.

И Эрлин, которая поначалу так надеялась держаться лишь за его куртку, приходится обхватить Хёнрира за талию, крепко, чтобы не упасть.

Когда они переходят с рыси на шаг, и нет никакой погони за ними, можно, наконец, выдохнуть, разжать руки и отпустить его, Эрлин больше не свалится. Но вдруг судорожно сводит руки. До слез, до истерики. Весь накопившийся ужас последних дней вдруг рвется наружу.

– Эрлин… поплачь, – тихо говорит Хёнрир. – Ничего страшного… ты поплачь, и тебе станет легче.

Она не может. Это слишком, как же она будет вот так плакать, при всех? Недостойно… Но это сильнее ее. Эрлин всхлипывает, почти против воли уткнувшись Хёнриру в спину, словно спрятавшись. Он не возражает против такой вольности. Его спокойная уверенность, тепло его тела – так странно действуют на нее, даже без слов. Слезы сами льются по щекам, не остановить… но действительно легче.

– Мой ребенок, – говорит она, – как он?

Чувствует, как Хёнрир вздыхает.

– Думаю, я справлюсь, и он будет жить. Завтра утром скажу тебе наверняка.

– Я могу что-то сделать?

– Нет, – говорит он. – Пока ничего. Ты просто отдохни немного и приди в себя. Я скажу, когда нужна будет твоя помощь.

Тихо и мягко.

После быстрой езды без стремян – ноет спина.

– Почему ты… – она запинается, разжимает руки, наконец, держась теперь только за его одежду, садится прямо, даже стараясь отстраниться от него. – Почему вы, лорд Хёнрир, делаете это?

Его короткую усмешку она скорее чувствует, чем слышит.

– По многим причинам, леди Эрлин. У меня свои счеты с Лесом, с вашим отцом и с Аредом тоже. К тому же, этот мальчик мой племянник. Учитывая то, что ни у меня, ни у Хель, скорее всего, не будет детей, а Свельг все никак не станет мужчиной, то хоть одного наследника Синему Дому полезно иметь. По крайней мере, до тех пор, пока не появится других, законных.

Наследник Синего Дома? Эрлин кажется, она ослышалась.

Но Хёнрир прав…

И Эрлин понимает главное – ее сын нужен лорду Синего Дома, сейчас даже неважно зачем, но лорд сделает все, чтобы ее сына спасти. Важно то, что ее сын больше не выродок, который должен немедля умереть. Важно то, что у него есть шанс.

Накатывает слабость, до дрожи, такая, что кажется, она вот-вот упадет.

– Держитесь крепче, леди Эрлин, и не нужно смущаться, всем плевать насколько крепко вы меня обнимаете. Или, если хотите, вы можете пересесть к Свельгу, теперь уже можно.

Хочется спросить, что будет с ней самой, но Эрлин не решается.

До Торенхолла, в лучшем случае, они доберутся завтра к вечеру.

И, если выбирать с кем ехать, то…

Свельг подает ей руку. Неуверенная, смущенная улыбка на его лице. Когда он наклоняется – огненные кудри падают ему на лоб, закрывая глаза. Он помогает Эрлин забраться в седло – выходит чуть неуклюже.

– Как ты? – спрашивает тихо.

– Хорошо, – говорит она. С ней все в порядке, синяки не в счет. – Но… мой сын… Аред чуть не убил его.

Эрлин хочет сказать «наш сын», но отчего-то не выходит. И Свельг не поправляет ее. Он не знает? Эрлин кажется, уже все знают о том, что они совершили.

– Теперь Аред мертв, – говорит Свельг. – Он давно заслуживал смерти.

– Черная кровь, – говорит Эрлин и невольно вздрагивает, вспоминая все это. – Он уже был мертв, Лес забрал его.

Так хочется рассказать ему все, поделиться.

– Все хорошо, Эрлин. Все уже закончилось.

«Поплачь, Эрлин», словно слышится ей, только голос чужой. Она даже кладет голову Свельгу на плечо, так хочется обнять его, прижаться, выплакать, наконец, весь этот ужас, который держала в себе. Кто еще может понять и пожалеть ее? У нее больше никого нет.

Но Свельг обнимает за талию, чуть поглаживая пальцами, и в его объятьях нет сил говорить о своих бедах.

– Ну что ты, Эрлин, – говорит Свельг, дотрагиваясь губами до ее волос. – Не плачь. Ну что ты… Все уже хорошо.

И что-то сжимается внутри. Она должна быть сильной? «Терпи и будь сильной», да? Сколько раз она слышала это. И слезы, уже готовые сорваться, высыхают. Эрлин поджимает губы, берет себя в руки. Не плакать…

О сыне она тоже не может говорить, слишком больно. О себе – проще.

– Что теперь будет с нами? – спрашивает она.

Чувствует, как Свельг напрягается. Он тоже не знает.

– Твой муж теперь мертв, – говорит ей. – Тебя могут вернуть отцу. Но раз Хёнрир забрал тебя с собой, то, может быть, он отдаст тебя мне. Мы сможем быть вместе.

«Отдаст тебя мне», – это неожиданно задевает. Но разве не этого Эрлин хочет?

– Меня казнят за измену мужу, – говорит она. – Я заслужила это.

– Нет, ну что ты! – Свельг обнимает, прижимая ее к себе. – Эрлин, не говори так! Все будет хорошо. Хёнрир не позволит им этого сделать.

Хёнрир… Его самого казнят за убийство. Как бы силен он не был, но у любой силы есть предел. Решение Совета выше воли лорда Синего Дома.

– Эрлин, я люблю тебя, – говорит Свельг, обнимая ее.

– Я не вернусь домой, – говорит она.

Ей так хочется услышать, что теперь Свельг женится на ней сам, что больше никому не отдаст. Даже если это неправда и Совет осудит ее. Просто услышать. Так хочется верить, что у них есть будущее. Тем более теперь, когда родился ребенок! Его сын!

Но Свельг не может на ней жениться.

– Я тоже тебя люблю, – говорит она.

Ветер в лицо. Холодный весенний ветер, что пробирает до костей. Она ежится.

– Замерзла? – говорит Свельг. Укрывает ее своим плащом, закутывает, обнимает. – Иди ко мне.

Его пальцы под плащом так задумчиво, словно невзначай, поглаживают ее бедро.

Это приятно даже… но думает Эрлин все о чем-то не о том.

Она смотрит на Хёнрира, который едет чуть впереди. Как он держит ее ребенка – бережно и уверенно вместе с тем, укрыв от ветра… как неизменно сосредоточенно его лицо, словно он где-то не здесь.

Свельг говорит, его брат не знает ни жалости, ни сострадания, не пьет вина и не смотрит на женщин. Говорит, он вообще не человек.