– Однако полной уверенности в смертельном исходе у патолога нет? То есть жертва может быть жива?

Эрла пожала плечами.

– Теоретически. Но в таком случае, где он? Держу пари, справиться с этим молча, в одиночку, он не мог.

– Не мог. Если только его не держат где-то, накачав наркотиками.

– Не исключаю… – Эрла вздохнула и взлохматила волосы, что придало ей немножко безумный вид. – Но анализ крови ничего такого не показал.

– Где у нас можно взять цепную пилу?

– В любом магазине «Сделай сам». Или в компании по прокату оборудования. Хочу проверить последние покупки и аренду. Надеюсь, это даст нам хоть какую-то ниточку. Бензопилами пользуются, когда нужно спилить дерево и обрезать ветки, так что зимой спрос на них небольшой. Думаю, когда соберем все имена, список не будет длинным.

– А что тот тип, на участке которого находится горячая ванна? Его-то проверили? Должна же быть причина, почему выбрали именно его дом. Я про то, что с улицы или из соседского сада ванну увидеть нельзя, а значит, преступник не мог просто ехать мимо и ни с того ни с сего решил избавиться от рук. Должна же быть какая-то связь, разве нет?

– Ты про Бенедикта Тофта? Мы к нему присматриваемся. Пока ничего подозрительного не обнаружили. С него сняли показания, проверили – все так. И вел он себя естественно, не притворялся. Тофт – пенсионер, вдовец, у полиции на него ничего нет, что не удивительно, поскольку он был прокурором.

– А это не может быть как-то связано с его старыми делами? Месть за приговор, что-то в этом роде?

– Может быть. Надо поговорить с ним как следует. Он постоянно откладывает встречу, а теперь и на звонки перестал отвечать. Если не застанем его сегодня, прикажу доставить сюда. Но сомневаюсь, что из этого что-то получится. Возможно, просто совпадение. Возможно, преступник уходил через сад, и ему было нужно поскорее избавиться от улик… Что-то в этом роде. – Заметив, что Хюльдар скептически слушает это ее объяснение, Эртла вспыхнула. Возможно, вспомнила про наводку; кто-то хотел, чтобы полиция нашла руки, так что место вряд ли выбрали случайно. – В общем, Тофт выглядит совершенно обычным гражданином. И он очень-очень зол.

– Это я понять могу. Надеюсь, когда выйду на пенсию, у себя ничего подобного не найду.

– Нет, от потрясения Тофт вполне оправился. Сейчас он требует компенсации за сломанную крышку. Может, попробовать заманить его сюда обманом? Приглашу для обсуждения оценки ущерба…

Хюльдар не нашелся, что сказать. Люди ведут себя по-разному, и он редко чему удивлялся, но в данном случае такая реакция показалась ему по меньшей мере странной.

– На твоем месте я присмотрелся бы к нему повнимательнее. Любому нормальному человеку понадобилась бы неделя, чтобы прийти в себя после такого шока и начать думать о компенсации.

– Понимаю, – Эртла нахмурилась. – Хотя годы работы в суде не проходят даром и наверняка серьезно его закалили. – Сложив руки на груди, она откинулась на спинку стула. – Ничего, справлюсь.

Вместо того чтобы вздохнуть, Хюльдар улыбнулся.

– Я и не говорю, что не справишься. Но позволь помочь. Ни это место, ни вся эта ерунда нисколько меня не интересуют. – Они одновременно взглянули на сваленные на столе бумаги. – Можешь мне поверить.

Зазвонил телефон, и Эрла, не ответив Хюльдару, отвернулась. Поверила ли она в его искренность? Трудно сказать. Но когда Эртла, даже не посмотрев на него, махнула рукой – мол, разговор окончен, – Хюльдар понял, что ни в чем ее не убедил.

Он вернулся за стол и сообщил Гвюдлёйгюру, что получил приказ помочь ему. Парень вынырнул из-за монитора с горящими щеками и уставился на старшего коллегу. Возможно, он и заподозрил неладное, но скрыть облегчение не стал даже пытаться и принялся, торопясь и путаясь, объяснять, чем именно занят. Слушая и представляя, какая тягомотина его ждет, Хюльдар вынужден был напомнить себе, что иной альтернативы, кроме видео с котиками, у него нет.

Приступив к работе – просмотру старых дел в надежде отыскать связь с руками или ампутациями, – Хюльдар невольно улыбнулся про себя. Похоже, Гвюдлёйгюр в своей наивности свято верил, что его старший коллега вот-вот сотворит чудо. Парень снова и снова выглядывал из-за монитора, вероятно, ожидая скорого решения. К сожалению, его желаниям не суждено было сбыться. Что-то подсказывало Хюльдару, что они столкнулись с редким и действительно трудным случаем. В Исландии большинство насильственных преступлений раскрывались в тот же день или в течение сорока восьми часов. Он не сомневался в конечном успехе, но подозревал, что до конца еще очень и очень далеко.

В школьном фойе их встретила табличка с написанным большими буквами изречением: «Образование для всех и для каждого». Хюльдар пришел не за этим – ему был нужен кабинет директора.

Фрейя заметила другую табличку, с буквами поменьше, которая направляла посетителей именно туда – и к туалетам. Направляемые стрелкой, они вошли в длинный коридор, который вел в святая святых, офис верховной власти и обитель ужаса для учеников. Возможно, в конце коридора его поместили для того, чтобы последние, по пути туда, успели в должной мере проникнуться страхом и благоговением.

Чувство это было хорошо знакомо Хюльдару со школьных дней. Обрывки воспоминаний нахлынули бурным потоком: пенал, набитый засохшими фломастерами, огрызки карандашей, точилка и ластики, ранец с невыполненными домашними заданиями, ланч-бокс с огрызками яблока и крошками от сэндвича, учебники с загнутыми уголками страниц, которые никогда не открывались.

Если не считать поскрипывания напольного винилового покрытия под ногами, единственным звуком, который они слышали, было эхо голосов в классных комнатах. На стенах висели выполненные на дешевой переработанной бумаге любительские рисунки клеток и амеб. Хюльдару смутно припомнилось, что и он однажды делал что-то такое по биологии. Только ему, в отличие от этих детей, не доставало усидчивости раскрасить свое творение.

В коридоре пахло сырыми куртками, кроссовками, универсальным клеем и моющими средствами. Тот же запах, что и в школе Хюльдара на востоке. Только теперь на ленту конвейера загрузили новую партию детишек, и теперь пришла их очередь смотреть в окно, пока учитель талдычит о мхах, спорах, наречиях и прочих подобных загадках.

Интересно, подумал Хюльдар, не о том ли думает сейчас и Фрейя. В отличие от него, она наверняка была примерной ученицей, такой же добросовестной, как девочки в его классе или его пять сестер, и никогда не приносила домой таких записок с жалобами на непослушание и ненадлежащее поведение, от которых родители Хюльдара багровели и впадали в раж.

Директор принял их в своем кабинете. За пятьдесят, с длинными тощими ногами и безвкусно широким галстуком, который должен был отвлекать внимание от расплывшегося живота, но свою роль безнадежно проваливал, он более-менее соответствовал ожиданиям Хюльдара. Взглянув на настенные часы, директор одобрительно кивнул – они показывали ровно десять минут десятого. Предложив гостям кофе, оказавшийся отвратительным водянистым напитком, он пригласил их в офис.

Хюльдар и Фрейя опустились на стулья с вмятинами, оставленными бесчисленным множеством людей, побывавших здесь до них и вынужденных год за годом выслушивать описания недавних проделок и выходок их недостойных отпрысков и грозные предупреждения о том, что будет, если они не исправятся. Сидение на этих стульях было равносильно пребыванию в литейной форме.

Директор положил руки на стол. Пальцы у него были длинные и тонкие, как и ноги.

– Надеюсь, полиция не думает, что я буду попусту растрачивать ваше время. Береженого бог бережет, так я всегда считал.

За обоих ответил Хюльдар.

– Всегда лучше сообщить о чем-то подозрительном. В данных обстоятельствах вы поступили правильно, независимо от того, есть реальная причина для беспокойства или нет.

Лицо директора расплылось в довольной улыбке. Судя по следу от молочной пенки на верхней губе, можно было предположить, что если гостям подсовывали жидкие помои, то персонал вкушал капучино.