Мы целых три месяца готовились.

Изучали стратегию, выбирали место, оборудование.

Всё шло так хорошо.

– Полиция нам не поможет, – дрожащим от эмоций голосом говорю я.

Медленно поднимаю руку, будто она не моя и живёт своей жизнью, и смахиваю со стола уцелевшее ведёрко с цветами.

Оно падает на пол с раздражающим грохотом, а моя грудь начинает ходить ходуном.

Что, чёрт возьми, с этим городом не так?!

Что?

Пинаю ведро ногой и вылетаю на улицу.

Ясмина отскакивает в сторону, начиная реветь во всё горло и пряча лицо в складках длинного вязаного шарфа.

Положив задубевшие руки в карманы, осматриваюсь по сторонам, но вокруг никого. Только многоэтажки-муравейники с горящими окнами. Сейчас ещё и девяти утра нет. Ясмина живёт здесь, неподалёку.

– Иди домой, – устало говорю ей. – Я сама поговорю с полицией…

Которая, скорее всего, сама по локоть в этом дерьме!

Ненавижу!

– Тина… у меня нет денег, чтобы вернуть, – стонет Ясмина, закрывая лицо руками.

Вздыхаю и подхожу к ней. Обнимаю её, успокаивая.

– Я знаю, ты ни в чём не виновата, – сокрушенно бормочу, с силой закусив губу.

Это меня жизнь ничему не учит.

Ничему!

Погладив её по спине, плетусь к своей машине.

Это новенький чёрный мерседес.

Он корпоративный.

Сажусь за руль и смотрю на свои руки. Смотрю на то, что осталось от нашей прекрасной идеи. Смотрю на холодное тяжелое небо.

Опять пойдёт проклятый снег!

Завожу мотор и медленно выезжаю на дорогу, думая о том, как нам быть дальше?!

Как может женщина в одиночку бороться с этими долбаными ветряными мельницами?!

И теперь меня бесит абсолютно всё.

То, что техника не соизволила расчистить улицы заблаговременно. То, что на дорогах толкотня. То, что я опять наступила на те же грабли.

– Ты такая идиотка, Тина, – шепчу сдавленно и смотрю в свои глаза через зеркало заднего вида.

Они влажные, и это меня злит!

Напряженно глядя в лобовое стекло, сигналю какому-то тугодуму на светофоре. Когда ровняемся, он машет руками, агрессивно приговаривая и жестикулируя.

Резко снимаю руку с руля и показываю ему средний палец, проезжая мимо!

Когда наконец-то торможу возле дома, моя карма заплёвана проклятиями и негативом настолько, что голова начинает ощутимо раскалываться.

Тина

Ковыряя ложкой свой завтрак, смотрю в тарелку с цветочным ободком по краям. Мой гулящий аппетит опять испарился. Фати говорит, я ем, как дохлая канарейка.

Очень смешно.

В заднем кармане джинсов вибрирует телефон. Делаю вид, что этого нет.

Это Самир.

Он вернулся в город. Несколько месяцев провёл за границей. Оперировал колено и проходил реабилитацию. В общем-то, мы давно не виделись.

Бог свидетель, лучше нам сейчас не общаться. Я в том самом состоянии, когда хочется кого-нибудь послать к чертям собачьим, но Самира я ни разу в жизни никуда не посылала. Моё уважение к этому человеку безгранично.

Мы друзья.

Потому что единственный раз, когда он попытался меня коснуться, я сжалась, как сушеный инжир. Этого человека никак нельзя назвать идиотом, поэтому он всё-всё чувствует. Я не хотела, чтобы он стал кем-то большим, думаю, он тоже не сильно расстроился. Я привыкла давать мужчинам от ворот поворот, в свой адрес предложения "познакомиться поближе" я получаю с семнадцати лет, но Самира я не хотела обидеть, он ведь не такой, как другие. Я рада, что мы прояснили ситуацию и пришли к пониманию.

Разумеется, я думала о том, чтобы попросить у него какой-то помощи с нашим киоском, но чем он может мне помочь? Самир – бизнесмен, а не головорез, а я даже не знаю, с кем имею дело!

– Не хочешь ответить?

– Эмм…нет… – говорю сестре, поднимая на неё глаза.

Она кормит сына, который внимательно за всем наблюдает, не забывая глотать свою жидкую кашу.

Строю ему рожицу, на что Даур никак не реагирует.

Улыбаюсь, качая головой.

Даур очень серьёзный мальчик и не разменивается на подобные глупости. Ему почти полгода. И он необычный мальчик во всех смыслах.

Обстоятельства его зачатия можно назвать непорочными, потому что для нас всех абсолютная загадка, когда и где этот ребёнок был зачат! И, уж конечно, для нас всех стало абсолютным первородным потрясением, когда у Миры начал расти живот.

Мы упорно делали вид, будто во всём этом нет совершенно ничего необычного. И продолжаем делать.

Тем не менее, маленькое черноглазое лицо хранит в себе ответ на тот самый щекотливый вопрос, потому что, глядя на мальчика, я лично не сомневаюсь в том, кто его “божественный” отец!

Про его отца всякое говорят.

Я слышала, будто он теперь очень влиятельный человек. Та степень влиятельности, когда все другие степени уже неприменимы. Он, чёрт возьми, дёргает всех за ниточки отсюда и до таблички на въезде в республику. Марат Джафаров теперь ОЧЕНЬ влиятельный человек…

Даур следит за моей рукой, вращая своими карими глазами.

Яркой вспышкой перед моим подавленным внутренним взором проносятся другие глаза…

Другие карие глаза. Нахальные, колючие…раздражающие…

Следом является их хозяин. Во всей своей шовинисткой красе. С этой ухмылкой на твёрдых губах…

Мужлан и нахал, про него я тоже кое-что слышала…

По моим рукам ползут мурашки. Особенно по правой, которая сжимается в кулак и покалывает. Всё это сопровождается кульбитом внизу живота и алыми пятнами на моих щеках.

Господи, Тина!

Почти год прошел! Что с тобой не так?

Выпрямляюсь, застигнутая врасплох случайной мыслью, промелькнувшей голове…

Деревянный стул подо мной издаёт жалобный скрип, а ложка падает в тарелку.

Мира поднимает на меня удивлённый взгляд и спрашивает хмуро:

– Где ты была утром? Что у тебя случилось?

– Ничего, – поспешно вру я, в то время как моё сердце начинает учащенно колотиться.

Моя сестра три месяца занималась тем, что ела за двоих и кормила Даура. Она была с ног до головы покрыта засохшим молоком, а волосы переплетала раз в неделю, и я не хочу забивать её светлую голову проблемами, ведь она только недавно вернулась к более-менее нормальной жизни.

Рождение ребёнка – это тот ещё подвиг, а некоторые женщины делают это по нескольку раз.

Сердце продолжает настукивать всякие дурацкие идеи, и я больше ни на чём не могу сосредоточится. Стараясь не делать резких движений, встаю из-за стола и плавно направляюсь к двери.

Вылетаю в холл, где сталкиваюсь с Лаурой.

– Извини… – бормочу, придержав её за плечи.

– Не парься, – отвечает она, не спеша отходить в сторону и с любопытством заглядывая в моё лицо.

Выгибаю брови, намекая на то, что мне нужно, чёрт возьми, пройти!

– Мы можем поговорить? – спрашивает Лаура, намертво преградив мне дорогу.

– Сейчас я занята, – говорю ей сдержанно.

Телефон в кармане опять начинает звонить, если она не уберётся с дороги, пожалеет.

– Я не нравлюсь тебе, да? – продолжает девица стоять на моём пути.

Она мне не нравится.

В последнее время она не попадалась мне на глаза, потому что мы с Ясминой с утра до вечера занимались её цветочным киоском!

И я не хочу говорить о своих симпатиях, тем более сейчас!

Эта девушка появилась незадолго до рождения Даура.

В ней есть…не знаю…что-то очень порочное.

Она брюнетка, как я. И очень красивая. Гораздо красивее меня. И она выше меня на целую голову. Я бы сказала, что таких, как она, называют роковыми красотками.

И ещё она очень наглая.

Даже слишком.

Когда я спросила, как она нашла нас (а я спрашиваю это у всех!), девушка ответила, что ей помог “друг”. Я несколько раз предлагала ей работу, но её ни один вариант не устроил. Однажды она пришла ко мне и предложила сделать её моей помощницей!

Я была обескуражена, но нашла в себе силы послать её очень тактично.

А когда нас навещал Самир, она крутила перед ним своей задницей и чуть не засунула её к нему в тарелку. К его чести, он оценил предложенные прелести со сдержанным интересом, а не с открытым поощрением.