Против его матери никто не осмеливался сказать и слова, а вот о малыше втихую злословили, иногда не обращая внимания на то, что это слышат другие дети, которые никогда ничего не прощают тем, кто лучше них. Дайрен был красив, смышлён. Чем не повод, чтобы найти в нём изъян? И дети находили. Вот только услышать подобные слова от того, кого любил без меры, во сто крат горше. Образ высокомерного, презрительно смотрящего на него Энгареля закрыл собой мир, словно отрезав Дайрена от реальности. Вокруг закружились вихри, холод ушёл, и сердце охватил неистовый огонь, странный и голодный. Он шёл изнутри, словно выжигая все чувства и эмоции, разрушая прежнего, глупого и наивного Дайрена. А он только улыбался, представляя, как от него останется только пепел, который вскоре развеет ветер, не оставив и следа. Ему было хорошо. Никаких больше сожалений, горя и боли. Ничего. Пустота.

− Глупый мальчишка! Остановись! — вдруг набатом прозвучало у него в голове.

− Очни-с-с-сь, − прошипел кто-то совсем рядом, и Дайрен неожиданно почувствовал, что его ноги не касаются земли, а тело сдавили мощные змеиные кольца. Он с трудом открыл глаза и тут же закрыл, испугавшись того, что увидел. Огромные жёлтые глаза с вертикальным зрачком и оскаленные змеиные клыки почти у самого своего лица.

− Не вздумай умереть, когда, наконец-то, смог услышать меня, − прошептал в голове тот же голос, что вырвал его из бездны бушующего странного огня. Дайрен медленно, с трудом, выдохнул и вновь открыл глаза. Ашесс был там же, но, кажется, уже не распускал вокруг себя волны ужаса и гнева.

− Отпусти. Мне тяжело дышать, − попросил Дайрен. Змей не ответил, продолжая присматриваться к юноше и, вероятно, раздумывая о степени его адекватности, через несколько минут всё же ослабил немного захват и аккуратно опустил юношу на песчаный берег, по которому словно пронёсся ураган. Голова на длинной мощной шее приблизилась, раздвоенный язык стремительно коснулся бледного лица Дайрена, и Ашесс прошипел:

− Глупый детёныш-ш-ш.

− Что здесь случилось? — Дайрен окинул взглядом порядком изменившийся ландшафт.

− Твоя кровь проснулась, малыш, − вновь прозвучал мягкий голос в голове юноши.

− Кто ты? И что ты делаешь в моей голове? Я с ума сошёл? — испуганно прошептал Дайрен.

− Что я делаю? Беседую! Так давно я ни с кем не говорил, − вздохнул голос и добавил: − Мы теперь часто будем говорить… сын!

− Что? — потрясённо произнёс Дайрен.

После выпуска прошло три месяца. Он сам не знал, как прожил их, привыкая к себе новому. Перед тем, как исчезнуть в неизвестность, Дайрен всё же послал матери весточку, предупредив, что у него изменились планы и ждать его скоро домой не стоит. Он не стал объяснять причин. Не хотел говорить о том, что произошло на берегу озера, не хотел вспоминать и вновь бередить раны, едва начавшие заживать. Дайрен больше не сможет никого полюбить. Это не было порывом обиженного юноши, просто он знал, что такое чудо ему было даровано лишь единожды. Но чудом любовь была только для него, Энгар не оценил и отверг дар.

Дайрен улыбнулся, вспомнив, как за три месяца своих бесцельных скитаний понял одну забавную вещь — на него больше не действует любовная магия и магическое очарование. Совершенно не действует. Отец объяснил эту новую и крайне редкую способность тем срывом, что произошёл с Дайреном. Эмоциональная буря, вызвавшая всплеск родовых способностей, оставила побочный эффект. Зато теперь не стоило опасаться всяких любовных приворотов, расовых способностей некоторых народов, таких как эльфы, а также подавляющих волю амулетов, вроде того, который хотела нацепить на него Нирена. Такой побочный эффект многие посчитали бы удачей и Дайрен согласился бы с ними.

Возвращение в Рангвор прошло обыденно. Он незаметной тенью проник в покои матери, что было ничуть не сложнее, чем в детстве. Прячась от недоброжелателей, в своё время он облазил дворец короля Гералда от подвалов до крыши самой высокой из изящных башенок. Дайрен был способен войти и выйти, оставшись незамеченным охраной и множеством снующих по дворцу придворных. А новые способности помогли ему миновать и магические контуры защит. Он прилёг на мягкий диванчик из светлого полированного дерева с забавными ножками в виде звериных лап, вытянул свои длинные усталые ноги, забросил руки за голову и прикрыл глаза, мгновенно уснув.

− Здравствуй, мой дорогой, − лба коснулись мягкие губы. Родной любимый голос нежно прогнал сон.

− Мама, − Дайрен улыбнулся и поймал тонкую изящную руку молодой прекрасной женщины с роскошной гривой огненных волос и голубыми, словно небо, глазами.

− Наконец-то, ты вернулся. Где же ты пропадал, скиталец?

− Везде и нигде. Мне необходимо было побыть одному, мама.

− Что с тобой? — тонкие пальцы коснулись лба и убрали отросшую белую прядь. — В твоих волосах появились серебряные пряди. Хм. Это не седина.

− Почему так больно любить, мама? — Дайрен резко сел, обнял родительницу за плечи и спрятал лицо в душистых локонах.

− Любовь прекрасное чувство!

− И это говоришь ты? Сколько лет ты уже одна?

− Много. Я не спорю. Но твой отец любил меня и не предавал, − Аландра нежно провела ладонью по волосам сына, чувствуя всё то, что так и не сорвалось с его губ. — Тебя…

− Не волнуйся. Всё уже позади, а если и нет, я всё забуду. Обязательно!

− Не забудешь, − вздохнула мать.

− Забуду, − упрямо произнёс Дайрен, с вызовом глядя в глаза той, которая знала, что такое любить. — Я его слышу!

− Кого? — ничего не понимая, спросила Аландра, с тревогой рассматривая лицо сына. Ей не нравилось то, что она видела. Её нежный и наивный мальчик исчез, а на его месте был уверенный и слегка отстранённый молодой человек с холодным сиянием изумрудных глаз и странными, отливающими серебром волосами.

− Я слышу отца. И знаю, что он до сих пор любит тебя. Нас.

− О, боги, − Аландра всхлипнула и закусила губу, но из её глаз сами собой покатились слёзы. Она, не веря в услышанное, покачала головой и прошептала: − Он… жив? Но как? Даже его родители не могут связаться с ним вот уже больше двадцати пяти лет!

− Он что-то говорил о прямой связи отца и сына. Только со мной, когда проснулась кровь, он смог связаться ментально. И очень вовремя, должен признаться, − горько усмехнулся Дайрен. — Там, где он находится сейчас, стоят блокираторы. Он не может связаться ни с кем, кроме меня. Похитители не рассчитывали на ещё одного адресата.

− Трудно просчитать того, кого не должно было быть, − засияла гордой улыбкой Аландра.

− Как это? — задал вопрос Дайрен, глядя с недоумением на мать.

− А вот так, мой Дайрен. Твоё появление на свет — чудо! Между нашими народами невозможны союзы. Так считают все вокруг и так думала и я, пока не повстречала твоего отца. Мы так и не успели никому открыться. Никто не знает, кто твой отец.

− Самое забавное, что этого не знаю даже я, − фыркнул юноша, разворачиваясь и устраивая голову на коленях матери. — Вы оба молчите!

− Да? Ну, что же, пускай будет для тебя сюрприз.

− Что-то в моей жизни в последнее время слишком много сюрпризов и не все, к сожалению, хорошие.

− Ты знаешь, где он? — с надеждой спросила Аландра, поглаживая нежно плечо сына.

− Нет. Он тоже не знает. Какое-то подземелье, почти бункер, накрытый магической защитой. Он сказал, что попал в ловушку-портал, когда направлялся к тебе. Одноразовый, очень мощный артефакт. Единственное, что он смог сделать, впасть в сон, пустив все свои силы на защитную оболочку, которую его похитители не смогли пробить до сих пор. Действуют только его ментальные способности.

− Теперь становится понятно, почему Риса не смогли найти тогда, сразу после исчезновения, хотя были задействованы самые сильные маги. Даже Золотые драконы оказались бессильны. Единственное, в чём они уверены − он жив, − произнесла задумчиво мать.

− Отец убедил меня, что как только я войду в полную силу, то смогу почувствовать направление, где его искать. И чем ближе буду, тем сильнее станет наша связь. Я найду его! — уверенность в голосе сына отозвалась надеждой в сердце женщины.