- Как? Она тебя увидела? - всполошился Тарланов.

- Так точно.

- В таком случае, больше нельзя откладывать. Надо ее немедленно взять.

Теймур не шелохнулся. Майор раздраженно зашелестел бумагами.

- Что же ты сидишь?

- Разрешите, товарищ майор... Мы могли задержать Шахсуварову и два месяца назад. Но... раз столько ждали, давайте подождем еще немного. Посмотрим, с кем она пойдет на связь. Это даст возможность взять не одну, а двоих, может быть, троих... Задача облегчится и найдутся ответы на многие нерешенные вопросы.

Тарланов недовольно пожал плечами:

- Как знаешь. Но если бы ты считался с чьим-либо мнением, кроме собственного... Ведь я даю тебе дельный совет. Но разговор всегда кончается тем, что ты просишь отсрочки. Сколько же можно тянуть?

- Ну... В последний раз, товарищ майор.

- Как знаешь...

Вечером Теймур встретил сержанта Бабаева и, почему-то вспомнив, спросил:

- Ну, что вышло из того дела с колокольчиком?

- Пшик вышел, товарищ Джангиров, - насупился сержант, - ничего не вышло. Там живут два старых сеида. Вроде бы неплохие садовники. У них во дворе целый фруктовый сад: инжир, тут, абрикосы, слива. Что душе угодно. А виноград - прямо сам в рот просится... Что вы все на часы смотрите, товарищ младший лейтенант?

Теймур, недослушав сержанта, махнул рукой и поспешил на встречу с Володей.

Казалось, Гюльдаста всецело занялась своими делами. Она старательно убрала квартиру, сходила в баню и оттуда сразу же вернулась домой. Утром пришла на работу, как всегда, свежая, подтянутая. Володя старался в обращении с Гюльдастой быть особенно внимательным. Он так тепло поздоровался с нею, что обычно сдержанная Маруся, начала вдруг по пустякам придираться к подругам.

Гюльдаста вела себя так, будто ничего между ними и не было. Будто это не она с таким упорством тащила Володю к себе домой и просила стать названым братом.

- А ты не отступай, как говорят, гони бегущего, - выслушав Скворцова, посоветовал Теймур.

Но чем больше старался Володя обратить на себя внимание девушки, чем мягче и приветливее обращался, тем холоднее смотрела на него Гюльдаста.

И, как это часто бывает, поглощенный изменчивым отношением капризной красавицы, Володя не заметил другого.

В конце рабочего дня, проходя мимо Володи, Маруся, фыркнув, дунула в облако табачного дыма и, пока юноша виновато разгонял руками тяжелые клубы, вложила в его ладонь записку. Он не успел и рта раскрыть, как Маруся исчезла за дверьми.

- Что это такое? - Гюльдаста вкрадчиво коснулась плеча Володи и скосила глаза на сжатый кулак.

- Ничего, - попытался увильнуть Володя.

- Нет, у тебя в руке записка, - произнесла Гюльдаста тоном строгой сестры, от которой не имеет права ничего скрывать незадачливый брат. Покажи!

- Это же нехорошо - читать чужие записки.

- А 'газве ты мне чужой? - Гюльдаста мило надула губки.

- Здравствуйте, пожалуйста, - обиделся Володя. - Три дня и признавать не хотела меня, а тут вдруг спохватилась - "мы не чужие".

- Ладно, Володя, хватит! Я сказала, значит, все!

Распалясь, Володя в сердцах выложил все свои обиды и сомнения последних дней.

- Нет, Гюльдаста, лучше не играй мной. Когда хочешь - забавляешься, а надоест - отталкиваешь. Ты берешь в свои кошачьи лапы сердце, мягко так берешь... Но тебе ничего не стоит и когти выпустить, помучить человека. Только не думай, что я из-за того костюма страдаю. Нет! Пусть его носит твой отец. Ну и что, если я грузчик? У грузчика тоже есть самолюбие. Я не дам тебе задевать ни меня, ни других.

- Да у тебя оказывается накипело? А кто это "д'гугие"? Их много, или одна? - непонятно, чего больше было в голосе Гюльдасты - сочувствия или насмешки.

- Ну, хотя бы одна...

Гюльдаста рассмеялась.

- Ты, действительно, еще мальчик. Бе'ги свою записку, иди и читай... Хоть наизусть выучи.

- Зря ты считаешь меня мальчишкой.

- Ты настоящий малыш. Посмот'ги на себя. - Она подтолкнула его к осколку зеркала. - Ты же чуть не плачешь.

Ну, этого ты не дождешься!

На этот раз Володя отлично справился со своей ролью, настолько убедительна была его обида, что Гюльдаста уже искренне старалась успокоить юношу.

Но в тот вечер примирения не состоялось. Володя решил выдержать характер. Расставшись с Гюльдастой, он зашел за угол и развернул записку. "Приходи к почте на Коммунистической, ровно в восемь вечера. Мне надо сказать тебе что-то очень важное. Обязательно приходи. М." - прочитал Володя и, машинально начав сначала, попытался разобраться в происшедшем.

Почему вдруг потянуло на откровенность необщительную Марусю? До сих пор они относились друг к другу, как добрые знакомые; куда непринужденнее держались с ним другие девушки артели... Володя старался осмыслить каждый свой, даже незначительный поступок и никак не мог понять, с чем связано предстоящее свидание. Маруся всегда выглядела нелюдимой, одевалась небрежно и всегда казалась незаметной среди кокетливых, ярких подруг. Даже доброта в ней проявлялась как-то неуклюже, стеснительно. И стоило кому-нибудь пошутить над нелюдимостью Маруси, она тотчас замыкалась, как улитка в раковине. И вдруг такая девушка назначает свидание! Это как-то не укладывалось в голове Володи.

Странным показалось желание Маруси и Теймуру, когда Володя рассказал ему о событиях.

"Будь осторожен, Володя. Не выдай себя чем-нибудь, а то все испортишь", - в который раз повторял Теймур.

Северный ветер, поднявшийся еще с утра, к вечеру усилился. Он подгонял прохожих, швыряя в лицо колючий снег, сдувал с карнизов зданий легкие, пушистые облачка. Машины буксовали на обледенелом асфальте.

Без пяти минут восемь Владимир Скворцов подошел к главному подъезду университета, внимательно оглядел противоположную сторону улицы. Не верилось, что Маруся в такую погоду выйдет на свидание.

Однако он ошибся. Девушка была уже на условленном месте. От тревожного предчувствия сжалось сердце. "Видно, дело очень важное и неотложное", подумал Володя и, надвинув шапку на глаза, направился к Марусе, которая топталась на углу, поеживаясь от холода.

Издали заметив Володю, Маруся поспешила ему навстречу. Они остановились на расстоянии одного шага друг от друга. Сильный ветер подталкивал Володю к Марусе, он упирался широко расставив ноги, приподняв плечи. Маруся, прижав посиневшими руками воротник потертого пальтишка, часто постукивала каблуками.

- Хорошо, что пришел! - как всегда, грубовато буркнула она.

Володя недовольно, как и полагалось ему по роли, спросил:

- Что за дело придумала в такой буран?

- Пошли, узнаешь.

- Куда?

- Куда-нибудь. Здесь еще простынешь.

Володя, заметив, что девушка дрожит, тотчас взял се под руку и ввел в помещение почты. Оно было битком набито людьми, ожидавшими троллейбуса; в такую погоду бакинский транспорт обычно сбивается с графика.

- Зачем ты меня привел сюда? - недовольно спросила Маруся.

- Надо согреться немножко.

- Я могла греться и у себя дома.

- Куда же я тебя отведу?

- Не знаю. Лишь бы там было поменьше народу.

- Слушай, брось загадки! Что случилось?

- Только не здесь, Володя... Лучше выйдем. Я совсем окоченела. Но не уйду, пока не поговорю с тобой. Слышишь, придумай побыстрее что-нибудь.

Володя молча взял ее под руку, и они стали проталкиваться к выходу.

- Зайдем в школу. Я здесь учился.

Володя толкнул тяжелую дверь.

Сторожиха преградила им путь, но, узнав парня в потертой стеганке, удивленно всплеснула руками:

- Володя? Какими судьбами, сынок?

Она явно обрадовалась этой встрече, но желанный гость ответил на приветствие безо всякого воодушевления.

- Добрый вечер, тетя Разия.

Женщина укоризненно покачала головой.

- Совсем забыл дорогу в свою школу, сынок. А бывало...