Гюльдаста, ничего не ответив, подошла поближе.

- Почему нельзя?

- Не слышите, что ли?.. там же взрывают! - парнишка запихнул в рот остаток свернутого трубочкой лаваша, - здесь будет канал. Всю степь засеем хлопком.

Гюльдаста кивнула в сторону Куры, текущей в глубоком русле.

- А как же вода из реки в канал поднимется?

- Приведут плавучую водокачку. Это что-то вроде парохода. Плавает с места на место и воду подает на берег.

Гюльдаста перевела все это Алеше и опять обратилась к парню.

- Как тебя зовут?

- Алифага, - с достоинством ответил паренек, - я - чабан. Вон, видишь, коровы мои...

- А что же ты так далеко от них? - засмеялась Гюльдаста. - Ты умеешь кидать камни? Алеша, а ты? А ну, давайте, кто дальше?!.

Алеша оказался более ловким. Но Гюльдасте скоро надоела эта забава и она стала подбивать ребят, то бегать наперегонки, то бороться. Звонкий ее смех далеко разносился по степи.

Теймур, переодетый в брезентовую робу подрывника, следил за молодыми людьми, спрятавшись в глубокой воронке, на опушке леса.

Странное это было зрелище-высокое, бездонно-голубое небо, и на широкой, покрытой красноватыми кустами равнине - трое, бегают, смеются.

Не верилось. Никак не верилось, что эта веселая, задорная девушка преступница.

"Гюльдаста, красавица Гюльдаста, кто же ты? Кем бы ты могла стать? Ведь не будь этой проклятой войны, не повылезала бы из своих щелей разная шпана, которая прибрала тебя к рукам. Да, не всех война губит одним оружием..."

И в то же время Теймур отлично понимал, что скажи он сейчас все это Гюльдасте, она вызывающе расхохочется прямо ему в лицо.

- Дурак-человек, иди пой свои песенки кому-нибудь другому.

Теймур сжал губы.

"Нет, Гюльдаста, может быть ты и не враг. Но ты мина. Оставляли же фашисты после себя мины замедленного действия. Вот и ты такая же. А мины надо обезвреживать!".

И Гюльдаста знала. - попадись она, ей не поздоровится, слишком много крови на ее руках. Потому она и петляла, стараясь сбить с толку своих преследователей, то затащила к себе Володю, то вдруг помчалась на Банк. "Удастся - так простокваша, не удастся - кислое молоко". Терять ей было нечего. А пока что она дурачилась с ребятами. Веселой возне, казалось, не будет конца.

Но вдруг, почувствовав, что у нее опустились чулки, Гюльдаста отбежала к опушке леса. Зайдя за куст, она подняла подол платья и чуть не вскрикнула - из глубокой ямы на нее угрюмо смотрел мужчина в брезентовой куртке. Было что-то знакомое в темных, сосредоточенных глазах, в крепко сомкнутых, упрямых губах.

Гюльдаста спокойно выдержала взгляд незнакомца, повернулась и не спеша направилась в сторону, откуда доносились голоса друзей.

Теймур выпрямился, хлопнул себя по карману - "Эх, закурить бы!"

Узнала или нет? Если узнала, - остается позавидовать ее выдержке. Что же делать? Поторопиться с финалом? Или ждать, терпеливо ждать конца игры, пока не ясен будет каждый ход, каждая нить ловко налаженной связи. Задержать ее можно в любое время. Хоть сейчас. Но дело в том, что сейчас она еще может отпираться, путать карты. Пока что ясно одно: сообщники ее, видимо, деморализованы, растеряны. Гюльдаста предприняла эту поездку к тетке с единственной целью сбить нас с толку. Надо ждать...

Через несколько минут Теймур осторожно выбрался из ямы и скрылся в лесу.

На следующее утро Гюльдаста тепло прощалась с Алешей. Уезжала в Баку она с легкой ручной сумкой, как видно, оставив чемодан у тетки.

В тот же день Алешу вызвал к себе заведующий лабораторией. Алеша заявил, что, по его мнению, самое подходящее место для практики - рыбозавод в Гумбаши. Правда, нужен специальный пропуск - рядом граница. Ну что ж, он поедет за пропуском в Баку. Этот ход придумал он сам.

Теймур, вернувшись в Баку, немедленно явился к Тарланову с подробным докладом о поездке на Банк. Не забыл упомянуть и о случайной встрече с Гюльдастой.

- Как? Она тебя увидела? - всполошился Тарланов.

- Так точно.

- В таком случае, больше нельзя откладывать. Надо ее немедленно взять.

Теймур не шелохнулся. Майор раздраженно зашелестел бумагами.

- Что же ты сидишь?

- Разрешите, товарищ майор... Мы могли задержать Шахсуварову и два месяца назад. Но... раз столько ждали, давайте подождем еще немного. Посмотрим, с кем она пойдет на связь. Это даст возможность взять не одну, а двоих, может быть, троих... Задача облегчится и найдутся ответы на многие нерешенные вопросы.

Тарланов недовольно пожал плечами:

- Как знаешь. Но если бы ты считался с чьим-либо мнением, кроме собственного... Ведь я даю тебе дельный совет. Но разговор всегда кончается тем, что ты просишь отсрочки. Сколько же можно тянуть?

- Ну... В последний раз, товарищ майор.

- Как знаешь...

Вечером Теймур встретил сержанта Бабаева и, почему-то вспомнив, спросил:

- Ну, что вышло из того дела с колокольчиком?

- Пшик вышел, товарищ Джангиров, - насупился сержант, - ничего не вышло. Там живут два старых сеида. Вроде бы неплохие садовники. У них во дворе целый фруктовый сад: инжир, тут, абрикосы, слива. Что душе угодно. А виноград - прямо сам в рот просится... Что вы все на часы смотрите, товарищ младший лейтенант?

Теймур, недослушав сержанта, махнул рукой и поспешил на встречу с Володей.

Казалось, Гюльдаста всецело занялась своими делами. Она старательно убрала квартиру, сходила в баню и оттуда сразу же вернулась домой. Утром пришла на работу, как всегда, свежая, подтянутая. Володя старался в обращении с Гюльдастой быть особенно внимательным. Он так тепло поздоровался с нею, что обычно сдержанная Маруся, начала вдруг по пустякам придираться к подругам.

Гюльдаста вела себя так, будто ничего между ними и не было. Будто это не она с таким упорством тащила Володю к себе домой и просила стать названым братом.

- А ты не отступай, как говорят, гони бегущего, - выслушав Скворцова, посоветовал Теймур.

Но чем больше старался Володя обратить на себя внимание девушки, чем мягче и приветливее обращался, тем холоднее смотрела на него Гюльдаста.

И, как это часто бывает, поглощенный изменчивым отношением капризной красавицы, Володя не заметил другого.

В конце рабочего дня, проходя мимо Володи, Маруся, фыркнув, дунула в облако табачного дыма и, пока юноша виновато разгонял руками тяжелые клубы, вложила в его ладонь записку. Он не успел и рта раскрыть, как Маруся исчезла за дверьми.

- Что это такое? - Гюльдаста вкрадчиво коснулась плеча Володи и скосила глаза на сжатый кулак.

- Ничего, - попытался увильнуть Володя.

- Нет, у тебя в руке записка, - произнесла Гюльдаста тоном строгой сестры, от которой не имеет права ничего скрывать незадачливый брат. Покажи!

- Это же нехорошо - читать чужие записки.

- А 'газве ты мне чужой? - Гюльдаста мило надула губки.

- Здравствуйте, пожалуйста, - обиделся Володя. - Три дня и признавать не хотела меня, а тут вдруг спохватилась - "мы не чужие".

- Ладно, Володя, хватит! Я сказала, значит, все!

Распалясь, Володя в сердцах выложил все свои обиды и сомнения последних дней.

- Нет, Гюльдаста, лучше не играй мной. Когда хочешь - забавляешься, а надоест - отталкиваешь. Ты берешь в свои кошачьи лапы сердце, мягко так берешь... Но тебе ничего не стоит и когти выпустить, помучить человека. Только не думай, что я из-за того костюма страдаю. Нет! Пусть его носит твой отец. Ну и что, если я грузчик? У грузчика тоже есть самолюбие. Я не дам тебе задевать ни меня, ни других.

- Да у тебя оказывается накипело? А кто это "д'гугие"? Их много, или одна? - непонятно, чего больше было в голосе Гюльдасты - сочувствия или насмешки.

- Ну, хотя бы одна...

Гюльдаста рассмеялась.

- Ты, действительно, еще мальчик. Бе'ги свою записку, иди и читай... Хоть наизусть выучи.