– Алеша! – вскрикнула Наташа, и ей на секунду показалось, что она сходит с ума. Парень резко остановился.

– Алеша! – прошептала Наташа, протягивая руки и делая несколько шагов в его сторону, боясь, что явившийся из сумерек призрак в одно мгновение исчезнет так же неожиданно, как и появился.

Юноша с удивлением разглядывал незнакомку, пытаясь понять или вспомнить что-то. Так ничего и не поняв, он недоуменно спросил:

– Кто вы?

Наташа подошла поближе. Она чувствовала, как дрожат у нее колени, и сердце больно пульсирует в висках:

– Ты, вы Алексей?…

– Да

– Соколов? Алеша?!

– Он самый. А в чем, собственно говоря, дело?..

Наташа приблизила свое лицо к удивленному лицу юноши и вдруг поняла, что происходит какая-то ошибка. И это вовсе не призрак и не сон. Перед ней стоял молодой человек – точная копия ее Алешки, но это был не он.

– Простите, я, кажется, ошиблась. – Она опустила голову. Молодой человек пожал плечами и пошел дальше. Наташа молча смотрела ему вслед, потрясенная неожиданной встречей. Внезапная догадка мелькнула у нее в голове.

– А отчество твое… ваше?

– Ну, Алексеевич!.. Что вам нужно? – Юноша остановился. Наташа снова поспешно приблизилась к нему. Она так торопилась, что чуть не упала, поскользнувшись на обледенелой дороге.

– А ваш отец… он… Где он?

– Вы, вы обознались, женщина! – резко выкрикнул подросток и поспешил прочь.

Наташа постояла с минуту и сделала было уже первый шаг в сторону, как неожиданно из темноты раздался срывающийся голос юноши.

– Нет отца!.. Нет его! Умер он! – И далее последовал скрип поспешно удаляющихся шагов.

– Папа! Межгород!..

Сергей сбросил куртку в прихожей, взял у сына телефонную трубку и закрыл за собой двери гостиной.

– Кто там, сынок? – высунулась из кухни Алена. – На-ка почисть картошку, – обратилась она к сыну. – А где же тетя Наташа? Уж ночь на дворе. Она не сказала, куда пошла?

– Нет. Когда я пришел из школы, дома никого не было, – ответил Илюша.

– Как бы не заблудилась, – вздохнула Алена.

– Это в своем-то городе? – удивился мальчик, принимая из рук матери нож и кастрюлю. – Она ведь выросла здесь.

– Так это когда еще было. Аккуратней. Пальцы не порежь. Сережа, – обратилась она к вошедшему в двери мужу. – Чему ты радуешься? Что за настроение! Где твоя сестра? Ночь на дворе!… А вот и Наташа! Беги открывай! – повернулась она к сыну, заслышав звонок в дверь. Но младший, Антошка уже мчался в прихожую встречать тетю.

– Где ты гуляешь? Алена меня затерроризировала… Что с тобой, сестренка, на тебе лица нет! – принимая из рук пакеты и помогая сестре раздеться, спросил Сергей.

– Да так, ничего. Ездила на свидание… с детством, – выдохнула Наташа.

– Ну и как, свиделись?

– Да. С нашим домом…

– Знаю, Наташа. Там живут бомжи. От него ничего не осталось. Ты не пугайся. Кругом разруха. Нет того дома, нет того города, да и Родины той нет. И ничего уже не вернешь… Ты больше не гуляй одна. Завтра я повожу тебя, если хочешь, а в воскресенье все вместе поедем в горы, в Медео. И настроение будет совсем другое.

– Надо съездить на могилу отца.

– Обязательно. А сейчас ужинать! Мамуля лагман приготовила. Вот еще за что я люблю свою жену! – обнимая и звонко целуя разрумянившуюся Алену, проговорил Сергей. – А ну, мужики, руки мыть и за стол, – скомандовал он. – Смотрите, какой вам тетушка торт привезла! Пировать будем! Доставай стопарики, – подмигнул он жене.

– А ты и рад случаю! – ворчала Алена, протирая рюмки. – Тут как тут!..

– Ладно тебе! Сестренка приехала впервые за столько лет!.. Да что с тобой, Натаха? Ты не заболела часом? – Брат отодвинул в сторону тарелку, взял сестру за плечи и повернул к себе. – Опять слезы? Что случилось?

– Сереженька… Я узнала… Лешки нет… Это… правда?

– Ах вот оно что! Ну уж раз знаешь теперь, то чего скрывать. Спился парень. Вот с того самого момента, как не дождалась ты его из армии, замуж вышла и уехала, так и в жизни его все наперекосяк пошло. Женился, развелся, женился снова. В общем, что уж тут говорить. Сын у него остался, с бабкой слепой живет. Ослепла она, когда второго сына похоронила. Из Чечни не вернулся парень. Он прописан в России был у своего отца, оттуда и призывался…Плохо живут. Пацан, Лехин сын от первой жены, с десяти лет сам зарабатывает. То машину кому помоет, то разгрузит кому что. Отец-то живой был, все пропивал. Хороший ведь был парень, помедлив, продолжил он. – Чемпион Казахстана по гребле на каноэ. Гордость школы! Спортивный институт закончил, столько наград! А погиб-то как! Забрался на восьмой этаж на новостройке и сиганул вниз… Царство, как говорится, небесное. Ты думаешь, он один такой? Твоих и моих одноклассников, считай, половины в живых нет: один спился, другой удавился, третий от передоза умер. – И он начал перечислять одного за другим общих умерших знакомых и друзей.

– Хватит! – вмешалась Алена, заметив, как бледнеет Наташа. – Ей и так плохо. Земля им пухом! О жизни надо думать! Что ты завелся, не видишь, она и так не в себе уже от этих новостей! Давайте ужинать, заодно и помянем. Такова жизнь-то теперешняя. Мужики – народ хрупкий, не каждый выдерживает, когда жизнь ломает. Беречь их надо. – И она обняла Наташу, придвинув ей тарелку. – Ешь, остывает.

Всю эту ночь до самого утра Наташа так и не сомкнула глаз, вглядываясь в темноту за окном огромными сухими глазами.

На другой день они съездили на могилу отца, где Наташа положила к памятнику несколько гвоздик. Несколько пунцовых цветов осталось у нее в руках, и брат молча, ни о чем не спрашивая, проводил ее к печальному холмику, занесенному снегом, без оградки, с одним лишь скромным крестом и потемневшей фотографией, с которой улыбался совсем юный еще ее Алешка. Наташа долго смотрела на любимые, размытые ветрами и дождями черты. Она не плакала. Слез не было. Опустившись на колени, Наташа положила на могилу гвоздики, которые заполыхали ярко, словно костер на нетронутом ослепительно-белом снегу.

Несколько следующих дней она провела как во сне. Вместе с братом и его семьей она съездила на высокогорный каток, покаталась по городу, побывала в гостях у двоюродной сестры, посидела в кафе с подругой детства. Все эти события как-то проходили мимо, не оставляя следа в ее опустошенном сердце. И однажды утром Наташа поняла, что рано или поздно ей надо возвращаться. Она попросила брата в тот же день свозить ее за билетом, а на недоуменные вопросы коротко ответила: «Пора домой!» И тяжело вздохнула.

Сначала она хотела лететь самолетом, а потом передумала. Торопиться было некуда, а в дороге она надеялась за трое суток хоть немного прийти в себя и привести мысли в порядок. Чтобы оттянуть какое-то жизненно важное решение, которое ей надо было принимать, и контуры которого были так неясно обозначены.