– Пожалуйста, вот эту корзиночку с грибочками, вон ту с клубничками и шоколадный эклер! – Тоненький пальчик нетерпеливо тыкал в засаленное стекло.

Тетка с презрительным равнодушием накидала пирожные на большую белую тарелку с надписью «Общепит».

– Пить что будете?

– Сок! Яблочный, два стакана. – Лиза дрожащей рукой достала кошелек, вытащила крупную купюру, не глядя сгребла с прилавка сдачу. Обернулась, подыскивая подходящий столик. Хорошо бы сесть у окна; как раз освободилось место с видом на сквер. Она ринулась вперед, держа в каждой руке по стакану. Сзади семенила сестренка, крепко прижимая к груди белую тарелку с пирожными.

Только сидя на стуле, Лиза немного пришла в себя; способность соображать возвращалась крайне медленно. В незнакомых ситуациях часто нападала растерянность, граничащая со ступором. Как можно было этого не учесть?!

Она положила шляпку на стул рядом, пригубила сок. Отвратительно липкое и сладкое пойло! Отодвинула стакан, скользнула быстрым взглядом по сестренке: перепачканная шоколадом мордашка, растерзанный, помятый эклер и две аккуратненькие корзиночки на белой тарелке. «Дурашка, самое красивое оставляет на потом, любуется, ест медленно, с краешку, чтобы как можно дольше не испортить вид. Даже у нее есть логика! Я же мечусь как угорелая! И не знаю, совсем не знаю, как правильно!»

Представилось, что она, словно в замедленной съемке, летит в море с обрыва, нужно попытаться спастись, но сил нет. Лиза встряхнула головой, отгоняя наваждение, и увидела его.

Молодой человек с гусарскими усиками весело кивнул и направился к их столику с подносом в руках.

– Здравствуйте, Елизавета Васильевна. У вас свободно?

Она молча кивнула.

«Ишь как побледнела, прямо барышня из романов времен царизма! Того и гляди в обморок хлопнется! Самое время «колоть». Вот только как?» Михаил про психологию книжек не читал, но видел, как Поспелов обрабатывал «клиента», дожимал, если надо. Шпагин милицейскому делу учился с жадностью, легко запоминал всё, что могло пригодиться. Вот и сейчас было важно представить, как повел бы себя опытный опер, и действовать так же. Парень весь подобрался, стараясь вжиться в роль, аж затылок привычно заныл.

Не спеша отпил чай и выжидательно уставился на молодую женщину, будто предлагая ей начать беседу самой.

Нет, не тянет она на матерую шпионку, скорее на случайную, проходную фигуру. Но тут же одернул себя: в делах государственной важности не бывает «случайных, невинных фигурантов», «чуть-чуть запачканных». Здесь или наш, или враг – без выбора. Но, видя огромные, перепуганные, такие детские глаза, на миг засомневался. Даже растерялся, утратил сыщицкий напор. Еще очень смущала девчушка, такая смешная, наивная, беззащитная. Она будто кричала: «Мы случайные, мы ни при чём!» Как, оказывается, сложно раскрутить «клиента»: тут без чувства своей правоты и силы никак нельзя. Чтобы разозлить себя, подумал, к чему бы придраться. Ну, например, к перепачканной липкой сладостью сестренке. Ясно, ребенка для подстраховки притащила!

Шпагин сосредоточился и начал наступление. Для этого со звоном поставил чашку на блюдце, подался вперед и, широко улыбаясь, произнес:

– Ваша записка дошла до адресата! Вы же назначали встречу на углу Революции и Клубного переулка в среду, в семнадцать ноль-ноль. Припоминаете? Вижу, что да! Не отпирайтесь!

Лиза к подобному повороту была совсем не готова. Скользкий стакан вырвался из рук, покатился по столу, разбрызгивая липкую влагу, и рассыпался осколками на кафельном полу. До нее, как сквозь вату, отголоском разлетающегося вдребезги мира дошел лишь далекий звон бьющегося стекла. Ввязываясь в историю, она и помыслить не могла, что у Вадима есть сообщники. Совершенно не знала, как говорить с посторонним человеком. Нет-нет, только не это!

Михаила же охватил радостный азарт рыбака, у которого впервые клюнул крупный сом. Теперь главное не дергать слишком сильно, не упустить и аккуратно вытащить добычу. Властным взглядом он пресек ворчание уборщицы, сметающей осколки грязным огрызком веника. Он был в штатском, но постарался придать облику гордую уверенность представителя власти.

– Итак, Елизавета Васильевна, я вас слушаю! – Улыбнулся широко и дружелюбно, как добрый доктор, желающий пациенту лишь блага. Он очень рассчитывал, что женщина проболтается, кому «им» адресована записка. Тогда можно будет уверенно продолжить блефовать.

Златова молчала, отсутствующий взгляд был обращен в пространство. Сержант довольно умело выдерживал паузу, боясь спугнуть удачу. Он оглянулся по сторонам, затем задержал взгляд на Симе, которая как ни в чём не бывало принялась за последнее пирожное. Девчонка медленно подбиралась ложечкой к кремовым грибочкам со шляпками из печенья, не замечая ничего кругом: ни постороннего дяди, ни испуга сестры, ни разбитого стакана. Мишка начал припоминать, что девочка «немного того». Майор не распространялся по поводу болезни родственницы, но всего не утаишь. По отделению ходили всякие сплетни и домыслы про огромную любовь, из-за которой мужик дурочку свояченицу принял как родную дочь. Жаль, раньше сержант не придавал значения слухам. Сейчас же, вспомнив об этом, проникся к майору симпатией. Совершенно неуместной симпатией. Еще разок пригляделся к странноватой девчонке. Без врача видно, что больная. Еще выкинет какой-нибудь фортель. При ней продолжать никак невозможно. Нужно подождать, пока она прикончит пирожное, и вытащить сестер в сквер напротив. Глянул вперед через засиженное мухами огромное окно, мысленно подыскивая подходящую скамейку. Ничего годного! Народу как блох на Тузике. Хотя всего половина шестого, и солнце жарит по-пляжному. Всё-таки мало мест в городе, где культурно отдохнуть можно, а сад такой всего один.

Значит, другим путем идти нужно. «Клиент» лучше всего раскалывается на месте преступления.

– Итак, Елизавета Васильевна, вы так и собираетесь молчать?! Тогда предлагаю продолжить разговор в более подходящем месте. Вы, конечно, хорошо помните рощицу на берегу лимана?

Лиза вздрогнула, затравленно озираясь.

– Так вот, вы сейчас отведете ребенка домой и отправитесь на то же место, где мы мимоходом виделись позавчера. Не отпирайтесь и не делайте глупостей! Ясно? Всё равно ничего не получится! За вами будут наблюдать, и не я один! Понятно?

Она молча кивнула, до конца не понимая, во что ввязывается. Здравый смысл куда-то испарился, остались только отупение и растерянность.

Лиза чувствовала, что нельзя соглашаться, нельзя принимать условия почти незнакомого человека. Почти… Где-то она его уже видела, если не считать вчерашнего. «Он явно тоже из милиции. Кто он – сообщник? Или участник большой операции? Вдруг Вадим при исполнении был?! А я влезла, как дура! Всё испортила! Секретные документы украла и спрятала! А это – это преступление, измена родине! Что же теперь делать?»

Девушка в ужасе закрыла лицо руками, порывисто встала из-за стола, принялась теребить сестренку, чтобы доедала скорее. Девочка как зачарованная ковыряла ложечкой последний грибочек.

– Сима, давай скорее! Домой пора! Пошли уже! – Не видя реакции, Лиза начала раздражаться, дернулась. Всплеснула в сердцах руками, нечаянно задела локтем расфуфыренную девицу с большой тарелкой, пирожные полетели на пол.

– Ты полегче там! Пьяная, что ль?! – разозлилась красотка, жеманно воззрившись на своего кавалера, в чьи планы явно не входили лишние траты.

– Это сколько же можно продукты переводить! – визгливо возмутился тот. – По коммерческим, между прочим, ценам! В стране продовольствия не хватает. Система, между прочим, карточная! А вы, дамочка, эклеры на пол разбрасываете! Чёрт знает что такое!

Лиза тупо смотрела на потную, покрасневшую лысину крикливого дядьки в мешковатом костюме и не могла понять, зачем же так орать из-за пустяков. Наконец с трудом сообразила.

– Извините, пожалуйста, я не нарочно… – Дрожащей рукой вытащила кошелек. – Я заплачу!

– Суть не деньгах, а в принципе! – продолжил дядька по инерции на повышенных тонах, однако затем, заметно успокоившись, добавил: – Рабочему человеку каждая копейка трудом достается! Большим трудом!