Участковый сократил расстояние шагов до пятидесяти. Красотка неслась вперед, ни разу не обернувшись, будто опаздывала. Он свернул вслед за ней на Хлебную улицу и, держась на расстоянии, проводил взглядом до калитки. Затем не спеша приблизился, взглянул на зеленый забор и аж присвистнул от удивления. Невозможно было ошибиться, здесь жил сам товарищ Златов!

Однажды в начале весны Михаил сопровождал Поспелова, который должен был занести начальнику документы. Казалось бы, плевое дело: отдал бумажки и пошел. Ан нет! Шпагин тогда битый час ждал друга на улице. Всё поблизости исходил вдоль и поперек. Даже в нетерпении разок заглянул через невысокий зеленый штакетник, будто так можно было поторопить Николая. Глупо, конечно! Зато дворик разглядел – аккуратненький, ровно забетонированный и чистый-пречистый, словно вылизанный.

Участковый удивленно огляделся по сторонам, затем перегнулся через заборчик. Ошибки быть не могло. Та же самая чистота, красота, куда там Мишкиной комнате. «Что же это выходит? Неужто блондинка, бегающая по кладбищу и пустырю, жена самого Златова? Быть такого не может!»

От напряжения вмиг разболелась голова – сказывалась давнишняя контузия. Участковый сжал пальцами виски, стараясь заставить голову работать. Никакого эффекта. Наверное, правильно, что его не хотели брать. Не нужны в милиции инвалиды!

Прижался к прохладной каменной стене соседнего строения, отдышался немного. Нужно обязательно убедиться, что не перепутал дом и что подозрительная баба – жена самого майора. А дальше уже разбираться, что к чему!

Закурил, чтобы унять нервную дрожь. В нерешительности потоптался у калитки, привстал на цыпочки, заглянул через забор. Блондинка уже успела надеть фартук и принялась подметать и без того чистый дворик.

Михаил собрался с мыслями и нажал кнопку звонка.

– Кто там? – спросил встревоженный женский голос.

– Я к Вадиму Дмитриевичу! – У него получилось как-то робко, будто спросил простой человек, а не облеченный властью сотрудник органов.

Послышались торопливые шаги, скрипнула щеколда. Теперь он видел ее вблизи. Бледная, взволнованная или даже напуганная, но по-настоящему красивая.

– Мужа нет дома, он на работе. Что-нибудь передать?

– Нет, ничего, спасибо! Попозже зайду!

Шпагин, как оглушенный, медленно зашагал вниз по улице, чувствуя на себе ее тревожный взгляд.

Жена Златова! Ну и ну! Хотя что тут такого?! Ну заходила в рощицу, болталась на кладбище, и что с того?! Может, у нее привычка такая – гулять по кладбищу в самую жару. Подобное предположение вызвало улыбку. «Любому поведению должна быть причина. А нелепому поведению – веская причина! Мотив, понимаешь?!» Вспомнились наставления Поспелова. Итак, поставим вопрос по-другому: что она делала в безлюдном месте в такое гиблое время, да еще несколько раз? Может, на свидание бегала? А что? Такая красотка всякому понравится, а муж на работе чуть не круглосуточно пропадает. Внутренне усмехнулся, представив начальника «с рогами». Версия, конечно, так себе, но имеет право быть. А если не это, то что? Сердце заколотилось от предчувствия удачи. Может, вот она, ниточка, дернув за которую можно вытянуть крупную рыбу? Только не переусердствовать. Есть над чем подумать! Ведь, если замешана жена, муж не может быть совсем ни при чём!

Сделалось не по себе: слишком уж мутная картина вырисовывалась. И потом, товарищ Златов вне подозрений! Настоящий герой, пятнадцать лет в органах, служил в Симферополе, во время оккупации примкнул к партизанам. Говорят, семья у него была, да всех немцы расстреляли. Михаил вздохнул. Поэтому и не вернулся майор в родной город, в Евпатории остался, на местной девушке женился. Жизнь начал заново.

Сержант вытер пот со лба, поправил фуражку; голова тупо ныла, не желая выдавать ни одной путной мысли. На углу около гастронома торговали газированной водой. Ужасно захотелось пить. Не мелочась, взял два стакана, первый выпил залпом, сделал глоток из второго и засмотрелся на веселые пузырьки, выпрыгивающие из прозрачной влаги. Хорошо вот так пить газировку и никуда не спешить! Прямо как в кафе! Усталые мозги едва шевелились. Где-то сегодня уже упоминалось кафе. Но где, где? Точно, в дурацкой записке! Она совсем вылетела из головы. Скорее всего, ерунда, розыгрыш, но… стоит проверить! Как же выяснить, кто писал записку? Задачка. Может, просто заглянуть в кафе в среду, в пять часов вечера? Шпагин звякнул стаканом о прилавок, благодарно улыбнулся толстой продавщице и быстро пошел вперед. В собственном расследовании наметился сдвиг.

Глава 14

Встреча в кафе

В среду, 6 августа Лиза проснулась с первыми лучами солнца. Вспомнилась дурацкая записка, оставленная в чемодане. Перед глазами снова встала разрытая могила на заброшенном кладбище, шевельнулся детский, суеверный страх. Молодая женщина зябко поежилась, тихонько села на край кровати, посмотрела на мирно дремавшего мужа. Лицо спокойное, такое родное и любимое… Нет, нет! Всё кончено! Он явится сегодня на встречу в кафе и всё объяснит! Там Вадим не сможет отвертеться. Так нельзя больше, нужно по-честному! А то стали как чужие, будто кошка черная пробежала. Вспомнились тягостные душные вечера. Она подает мужу ужин и сидит, натянуто улыбаясь, почти не притрагиваясь к еде, а он пристально, изучающее смотрит… Никто ничего не говорит, не объясняет, а ведь ссоры-то не было. Только тайна и подозрения.

Лизе вдруг захотелось разбудить супруга и спросить обо всём в лоб, но обаяние раннего солнечного утра будто гипнотизировало, не давая себя разрушить. За окном купались в лучах солнца мелкие пушистые персики. Уже можно потихоньку снимать, собирать посылку для Нины. Ничего, что еще не совсем дозрели, зато в дороге не испортятся.

Девушка пружинисто соскочила с постели, побежала готовить завтрак. Интересно, получил ли он записку? Придет ли сегодня в кафе?

День тянулся мучительно медленно, всё валилось из рук. Симка не к месту путалась под ногами, мешала сосредоточиться. Лиза даже накричала на нее пару раз. Потом пожалела сестренку, расплакалась, пообещала вкусные пирожные. Девочка обрадовалась, тут же успокоилась и тихонько сидела в уголке. К четырем часам дня сёстры были полностью готовы, старшая заперла дверь дрожащей рукой и рванулась в жаркую духоту улицы. Девочка с трудом поспевала следом. Молодая женщина резко оглянулась, вздрогнула, словно впервые заметила жалкого, неловкого ребенка, и замедлила шаг. Всё равно спешить некуда, впереди еще так много времени. Нужно попробовать изобразить беззаботную прогулку.

Вот и угол Революции и Клубного переулка, выцветший бледно-розовый особняк начала века. Второй этаж жилой, витые замысловатые решетки балконов завешены сушащимся бельем, из приоткрытого окна доносится нестройное бренчание пианино. В школьные годы так же бездарно и старательно музицировала и сама Лиза, будто это могло чем-то помочь в жизни. Теперь уже ничего не поможет. Ощутила себя провинившейся школьницей под строгим, пронизывающим взглядом учителя. Боязливо оглянулась; из сквера напротив выходил молодцеватый парень с гусарскими усиками. Тот самый, что спрашивал Вадима несколько дней назад. Лизе стало дурно, закружилась голова. Она остановилась у блестящей витрины кафе, тупо глядя на дверь. Симка потянула сестру за руку и почти силком втащила внутрь. От сладких запахов сделалось еще хуже. Огромный вентилятор под потолком лениво разгонял духоту; продавщица неспешно обслуживала немногочисленных покупателей. Основной народ придет через час, а пока еще много свободных столиков. Девушка в изнеможении прислонилась к застекленному прилавку, перед глазами мелькали блюда с разномастными пирожными, кружились и жужжали мухи.

– Дамочка, вы будете что-нибудь брать? И не висите на витрине, она не железная! – Хриплый, грубый голос продавщицы возвращал к реальности.

Елизавета шарахнулась назад, виновато глядя на толстую усатую тетку с кружевной наколкой в крупных кудрях.

Тут Серафима, всё это время жадно пожиравшая глазами кондитерское великолепие, взяла инициативу в свои руки: