Он задремал и во сне расстроенно вздыхал, пытаясь укрыться полой пиджака, полагая, что это одеяло.

Проснувшись ночью и с трудом поняв, где находится, пошёл растапливать печь – в домике было очень холодно.

Утром, ещё по темноте, зашла соседка, совсем пожилая уже бабка, Галина. Василий очень обрадовался, не ведая, как самому всё это сделать.

Под руководством постоянно ругающей его женщины кое-как обмыли

Антонину, натянули на неё простое чистое платье, после чего он вышел на улицу и долго стоял, ожидая известий. К обеду привезли большой гроб и сообщили, что ему надо идти к кладбищу – там копальщики ждут…

Старик, взяв лопату, заспешил по перемётам в конец деревни и уже издали увидел гусеничный трактор, сгребающий снег на свободном от берёз участке. Пока полз до места, подошёл экскаватор и начал скрести землю ковшом. Земля поддавалась плохо, и экскаваторщик в крик материл землю, морозы, лёгкий экскаватор и потом, уже до кучи, покойницу и молча сжимающего лопату Василия.

В конце концов, какую-никакую яму выкопали, Василий, как мог, её немного подровнял и, придя домой, обрадовался, увидев не одну, а уже нескольких старушек. Они сидели смирно и после того, как он растопил печь, разрешили ему поспать. Разрешения он уже не слышал, уснув, скрутившись в кольцо на старой шубе около открытой духовки.

На следующий день в обед приехал вчерашний тракторист на своём экскаваторе, только теперь с телегой и ещё с одним мужиком, пьяным почти в стельку. Втроём они загрузили гроб в телегу и, доехав до свежей ямы, похоронили Антонину. Тракторист, отстегнув телегу и виртуозно маневрируя на тракторе, за пять минут закопал яму и даже собрал из мёрзлой земли холмик. Второй мужик налил Василию полстакана водки, и они быстро уехали. Василий выпил водку, поставил пустой стакан на холмик и пошёл домой…

… Летом он подровнял землю, соорудил, как мог, крест, нашёл, кем-то выброшенную старую оградку и, частями перетаскав её, собрал вокруг холма. Могила Антонины оказалась метрах в пятидесяти от основного кладбища. Ну, что же, и на том спасибо…

* * *

Он уже почти вышел с кладбища, когда его окликнули. Обернувшись, увидел высокого мужика с гривой лохматых волос в распахнутой грязной куртке.

– Ты куда прёшь, дед? – оскалился он, не обращая внимания на собаку, – подходи к нам…

Василий, машинально повернув, подошёл. Их было трое – здоровый верзила и двое, чуть старше его, весёлых мужиков. Они сидели на лавках за большим поминальным столом, на котором было много еды, также собранной с

могил, и разные бутылки.

Верзила шагнул навстречу и, цепко схватив сумку, вырвал её у него из рук.

– Да ты мародёр, дед! Смотрите, сколько насобирал, елейный! – и он вывалил всё из сумки под ноги. Яйца и яблоки раскатились по земле, бутылку с вином он сразу ухватил.

– Я не мародёр, я помаленьку брал, по-Божески…

Верзила засмеялся и, открыв бутылку, стал лить вино в чёрный рот, смеясь и сплёвывая.

– Вот это да! Ёрш хороший, молодец!

Василий шагнул и потянулся за бутылкой.

– Отдай, пожалуйста… вы же сами… – договорить он не успел. Верзила правой рукой, кулаком, резко ткнул его в грудь. Старик, как подрубленный, упал спиной на соседнюю оградку и сполз на землю, закрыв глаза. Поднять руку к захрустевшей груди он не смог. Лёлька, отчаянно лая, кинулась на верзилу. Тот поставил бутылку, схватил стоявшую у стола лыжную палку и, изловчившись, сильным ударом проткнул собаку. Развязно ухмыльнувшись, он поднял её, визжащую, над землёй и метнул, как из пращи, в сторону. Лёлька, звизгнув в воздухе, упала за оградки и через секунды замолкла. Верзила, рыкнув по-звериному, сел на лавку. Его собутыльники, напуганные, молчали.

– Будет ещё мне указывать, как жить, всякая голь! Так же? Давайте, собираемся и пошли: нам ещё сегодня–завтра надо в соседнюю деревню – там кладбище в два раза больше.

Они выпили, быстро собрали всё разбросанное в сумки и направились в сторону дороги. Верзила, вдруг ойкнул и, приказав им идти дальше, вернулся.

Присев и долго вглядываясь в лицо старика, он заметил, как дрогнуло веко и сразу, с оттягом, со всего маха ударил в него, вогнав разбитую голову между прутьями решётки. Кровь алой дорожкой потекла из носа, по шее под рубаху и из закрытого рта – по подбородку. Ноги, обутые в старые, со свалки ботинки, вытянулись, руки безвольно упали вдоль тела…

Верзила ещё раз наклонился и, затаив смрадное дыхание, секунду постоял.

– Так-то лучше, неприкаянный…

И, развернувшись, громко топая, побежал догонять своих.

* * *

Через четыре дня на отшибе, за кладбищем, вырос ещё один кривой холмик, одной стороной насыпанный на старую оградку. Креста на нём нет. Некогда людям…

29-30 апреля 2014 г.

Радоница

Инвалид

В принципе, Пашка был здоровый парень. Родился и рос в деревне, любил парное молоко и свободу, в которой его не ограничивали родители, и к восемнадцати годам вырос крепким и довольно хватким. Когда пришла повестка, как некоторые, не испугался армии, а с удовольствием решил идти служить.

Медкомиссию и все положенные по этому поводу дела прошёл быстро. Когда приехал домой с повесткой, мать немного всплакнула, отец крепко обнял и решил в субботу делать проводы.

Пашка пошёл по деревне звать друзей и подруг, без которых, как сказал отец: «Никуда». Обойдя своих, он решил, что надо ещё позвать корефанов из соседней деревни. Спросив у своего одноклассника Вовки мотоцикл, он вечером поехал туда, надеясь к темноте вернуться. Но, пока туда-сюда: там постоял со знакомым, там постоял, получилось, что обратно ехать по темноте. Мотоцикл у Вована был старенький и, если мотор работал хорошо, то фара почти не светила. Осенние ночи холодные, и Пашка торопился. Ещё глаза без ветровика слезились и, когда он увидел в двадцати шагах чей-то мотоцикл с люлькой, брошенный на дороге, ни затормозить, ни свернуть уже не успел. От сильного удара его выкинуло из седла на дорогу, засыпанную гравием, и последнее, что он услышал – это хруст лопающейся челюсти, а последнее, что увидел – яркая вспышка, которая постепенно тускнела в глазах с усилением боли. Потом всё лопнуло оглушительно, как гром, и погасло быстро, как молния…

Тяжёлая черепно-мозговая травма. Субдоральная гематома справа. Закрытый перелом плечевой кости. Закрытый перелом костей левой стопы. Перелом челюсти с выпадением пяти зубов…

Хирург посмотрел на Пашку, покачав головой.

– Да, неплохо покатался. А может, сразу инвалидность начнём оформлять?

– Да что вы, какой же я инвалид? Голову залепили, кости срослись, вот только зубы вставлю – и всё. – Пашка бессознательно потрогал рукой осколки зубов во рту.

Только по лысой голове и беззубому рту можно было

сказать, что он недавно побывал в передряге.

– Вот зубы вставлю, волосы отрастут, и никто не узнает ничего.

– Ну, смотри, я предупредил. – Врач поставил свою подпись под историей болезни, и Пашка поехал домой.

Все его погодки уже ушли в армию. Пашка съездил в военкомат, получил военный билет и устроился на работу. От работы не увиливал, поступать старался всегда честно, не выжимая себе привилегий. Через год познакомился с красивой девушкой, приехавшей на практику из мединститута, и безоглядно в неё влюбился. Не откладывая в долгий ящик, этой же осенью сыграли свадьбу. И когда жена через год родила ему пацанов-двойняшек, счастью не было предела. Теперь он вообще перестал отдыхать и работал постоянно, поражая всех своей работоспособностью. Только вот голова начала болеть. Он перестал париться, потому что после парной боялся даже пошевелить головой от боли. Совсем бросил курить и выпивал очень-очень редко и то по 100-150 грамм водки. Но работу он бросить не мог, понимая, что от этого зависит благосостояние детей. И вот жена, видя его мучения, просто заставила его попробовать получить инвалидность.