– От этого не легче. Я вам столько всего наговорила…

– Это от неожиданности.

– Да. – Натали кивнула. – От неожиданности. Или растерянности. Вернее, и от того, и от другого. Спасибо за понимание.

Очевидно, Натали тоже держали в неведении. Она и не подозревает, что я ее племянница.

Вне всякого сомнения, лишь они с Олли не в курсе, что я дочь Эджея. Странно, почему я увидела их только сейчас? Где же они прятались всю неделю?

У Натали явно возникла масса вопросов, но она не решалась их задать. Наверное, следовало бы попрощаться и продолжить свой путь, но секреты уже осточертели. Натали имела право узнать, кто я.

– Вам про меня что-нибудь рассказывали?

– Почти ничего. Я слышала, что вы – родственница Зи и новая владелица кафе. А что?

– Я ее внучка.

Темные брови Натали подпрыгнули вверх.

– А я считала, у Зи нет внуков…

Я глубоко вздохнула.

– А еще я внучка дока и Сили.

Натали на секунду потеряла дар речи.

– Вы… кто?

– Когда моя мама, Иден, уезжала из Уиклоу, она была беременна.

Натали внимательно вгляделась в мое лицо и ахнула.

– О господи! Мне надо идти.

С этими словами она кинулась к Олли и принялась собирать разбросанные по земле игрушки. Сунув их в висящий на коляске рюкзак, подняла Олли на руки и подскочила ко мне.

– Пливет-пливет! – заулыбалась Олли.

Натали порывисто обхватила меня одной рукой и крепко прижала к себе. Олли с готовностью обняла меня за плечо. Я в замешательстве застыла, не зная, как реагировать. Натали с улыбкой отстранилась.

– Добро пожаловать в семью, Анна-Кейт.

– Спасибо, – ошарашенно пробормотала я.

Олли поболтала в воздухе поднятой ручкой.

– Пока!

Я помахала ей в ответ.

Добро пожаловать в семью…

В детстве я мечтала, чтобы у меня была самая обыкновенная семья, как у всех. Родители. Бабушка и дедушка, к которым я бы ездила в гости с ночевкой. Кошка или собака. Дом, где на дверной раме год за годом отмечали бы мой рост, и сад с клумбами, а не цветочные горшки в квартире. Семейные обеды и праздники, чтобы собираться всем вместе за одним столом, смеяться, спорить, дарить друг другу любовь и заботу.

Наверняка все это было у Натали. Меня кольнула зависть. Не скажу, что я росла обездоленной. Мама меня любила. Я всегда была одета, обута, накормлена. Много повидала, научилась самостоятельности. Но все время казалось, что я обделена в чем-то, что в избытке досталось другим детям.

– Не забудь отложить для меня кусок пирога! Увидимся завтра! – усаживая Олли в коляску, напомнила Натали и чуть ли не бегом устремилась прочь.

А я глубоко вздохнула и вновь двинулась в направлении холмов, не решаясь самой себе признаться: я жалела, что не приняла приглашение дока.

Я заблудилась.

Пожалуй, это было даже приятно – заплутать в таком местечке. Я стояла на каменистой проселочной дороге, испещренной узкими мелкими трещинками, словно передержанный в духовке бисквит. Порывы легкого, освежающего ветерка приносили с собой дурманящий смолистый аромат. Высоченные дубы, сосны и ореховые деревья отбрасывали длинные тени, а над обочинами, поросшими высокой травой и яркими цветами, порхали пестрые бабочки.

С самого моего детства Зи прививала мне любовь к природе. Приезжая к нам, она всякий раз уводила меня в лес и, несмотря на мамины запреты, передавала свои знания о целительных свойствах растений. Бабушка постоянно внушала мне: «Предназначение женщин из рода Кэллоу – облегчать чужую боль и врачевать раны, как телесные, так и душевные. Запомни, Анна-Кейт: лечить недуги можно по-разному».

Мама не признавала нетрадиционную медицину, и это служило камнем преткновения в ее спорах с Зи. Противоположность во взглядах привела к непримиримому противостоянию, которое началось еще до моего рождения. А я оказалась между двух огней.

Высоко в небе пролетел ястреб. Тревожно закричала гаичка.

– Птичка, не бойся! Я иду по своим делам! – громко произнесла я.

Но бдительная пичужка не умолкала. Кажется, мои слова ее не убедили. Бедняжка не на шутку встревожилась.

Вытерев запястьем пот со лба, я в очередной раз сверилась со схемой. Я уже миновала последний ориентир – шесть покосившихся почтовых ящиков, которые, казалось, рухнут, стоит только положить в них письмо, – и на пятом по счету перекрестке свернула направо. По уверениям Лука, эта дорога вела прямиком к Павежо, однако через двадцать минут ходьбы обнаружилось, что она раздваивается. Я выбрала сначала одну дорожку. Потом вернулась и прошла по второй. Ни дома Обина и Саммер, ни вообще каких-либо признаков человеческого жилья, кроме разве что отпечатков колес на дороге. Очевидно, недавно здесь проезжала машина.

Я устало плелась вперед. Камни искрились в солнечных лучах, а по обочинам росли кусты барбариса. Отметив про себя, что отвар из его коры помогает при желтухе, я вспомнила о доке Линдене. Вздохнув, приказала себе не думать о нем и продолжила путь.

Птичьи крики стали еще громче. Выходит, гаички волнуются не из-за меня. Насторожившись, я обратила внимание на шорох в кустах. В зарослях, без сомнения, кто-то прятался, и это была явно не безобидная белка. Машинально отгоняя от лица назойливую муху, я замерла, вглядываясь в просветы между деревьями, и попятилась, готовясь к худшему.

Что за зверь там притаился? Бешеный енот? Или кабан? А вдруг здесь водятся медведи?

Я так себя накрутила, что, когда из-под листьев папоротника на дорогу грациозно выскочил пепельно-серый кот, подпрыгнула и завизжала.

Несколько секунд, скованная оторопью, я оценивала комизм ситуации. Выровняв дыхание, я с удивлением узнала того самого кота, которого видела утром в саду.

Кот неторопливо, с чувством собственного достоинства прошествовал мимо, даже не посмотрев в мою сторону, и сел на некотором расстоянии от меня. Оглянулся. Сделал еще пару шагов и призывно мяукнул.

Может, от усталости мне почудились в его голосе нотки нетерпения.

Я неуверенно приблизилась. Кот отступил, соблюдая дистанцию. Я снова подошла. Тогда он вальяжно двинулся вперед. Я последовала за ним.

Минут через двадцать деревья расступились, на солнце блеснул асфальт. Кот вывел меня на ту же дорогу, по которой я сюда пришла.

– Ну, спасибо, – сказала я. – Предлагаешь мне пойти обратно?

Благо, как добраться отсюда до дома, я знала.

Но кот направился в противоположную сторону и остановился, поджидая меня. Его ухо дернулось, и я заметила на нем шрам, вероятно полученный в драке.

– Ясно, домой мы пока не собираемся. Ладно, веди.

Может, я перегрелась? Хотя голова не болит и не кружится, зато все остальные симптомы – учащенное сердцебиение, галлюцинации и неспособность мыслить здраво – налицо. Кот указывает мне путь! Какое уж тут здравомыслие? Правда, когда я перестала бояться встречи с медведем, пульс пришел в норму. Поэтому в собственном диагнозе я все же сомневалась.

Издалека послышался шум приближающейся машины. Кот молнией метнулся в лес. Рев мотора все нарастал, к нему прибавились ритмичные звуки музыки. Из-за холма показался знакомый красный пикап – тот самый, на котором Гидеон Киплинг, мой сосед, неделю назад вез меня из аэропорта.

Я сошла на обочину. Поравнявшись со мной, пикап затормозил. Музыка смолкла, стекло поползло вниз, и него высунулся Гидеон.

– Анна-Кейт, все в порядке? Никак ты чем-то взволнована?

Я заподозрила, что видок у меня тот еще: волосы наверняка растрепались, футболка прилипла к вспотевшему телу, а на покрасневшем лице отражаются растерянность и беспомощность.

– Я немного заплутала… – Я огляделась в поисках кота. Его и след простыл. – Но сейчас уже разобралась куда идти. Вроде бы…

Уголки его губ дрогнули.

– Если что, город в другой стороне.

– Я ищу дом Павежо. Обещала занести Саммер пирог.

– Садись, подвезу. Это недалеко, но заметить дорогу непросто, если не знать, где она.