– На ферме косят траву, – сказала она. – Отсюда чувствуется запах.

Лили зашла внутрь. Сложно было сказать, что она подумала об этом месте. Фелисити ожидала, что она придет в восторг, и ей стало обидно. Как будто она предложила дружбу, а ее отвергли. Она пропустила девушку в маленькую ванную. Обратив ее внимание на то, что душ новый, а кафель недавно заменили, она почувствовала себя риелтором, который отчаянно хочет продать дом. «Почему я так себя веду? – подумала она. – Я ведь даже не была уверена, пускать ее сюда или нет».

Наконец Лили заговорила:

– Можно посмотреть наверху?

И она начала подниматься по крепким деревянным ступеням, ведущим наверх прямо из кухни. Фелисити снова почувствовала такое же беспокойство, как у двери домика. Лучше бы ей было оказаться там первой.

Но все опять-таки оказалось лучше, чем она ожидала. Кровать была застелена, в ногах аккуратно сложено стеганое покрывало и одеяла. На буфете, на туалетном столике и на стоявших на нем семейных фотографиях лежала пыль, но не было ни мусора, ни беспорядка, который обычно оставался после ее дочери. На широком подоконнике стоял кувшин с белыми розами. Один из лепестков упал, и она рассеянно его подняла. «Конечно, – подумала Фелисити. – Здесь побывала Мэри, хоть я ее и не просила. Она просто прелесть! Такая ненавязчивая и услужливая». Мэри Барнс приходила к ним убираться два раза в неделю.

Лишь выйдя на улицу и запирая за собой домик на замок, Фелисити подумала, что розы явно стоят там всего пару дней, а Мэри, женщина без воображения, сама никогда не додумалась бы их поставить.

Они ненадолго остановились снаружи коттеджа.

– Ну как? – спросила Фелисити. – Что думаете?

Она заметила в своем голосе нотку фальшивой веселости.

Лили улыбнулась.

– Прелестно, – сказала она. – Правда. Но нужно многое обдумать. Я свяжусь с вами на следующей неделе, хорошо?

Фелисити хотела предложить ее подвезти, хотя бы до автобусной остановки в деревне, но Лили уже развернулась и пошла через луг. Фелисити не могла заставить себя окликнуть ее или побежать за ней, поэтому просто стояла и смотрела вслед, пока ее красно-золотистая фигура не исчезла в длинной траве.

Джули говорила и не могла остановиться. Она знала, что выглядит глупо, но слова лились сами собой, а толстая женщина, втиснувшаяся в модное кресло, которое Сэл достала на распродаже в том году, просто сидела и слушала. Не записывала, не задавала вопросов. Просто слушала.

– С ним было легко. Не то что с Лорой. После Люка она меня просто шокировала. Очень требовательная мадам, то спала, то плакала, то лежала с бутылочкой во рту. Люк был… – Джули замолчала, подыскивая правильное слово. Толстая женщина-детектив не перебивала, давая время подумать. – Спокойным, мирным. Он весь день лежал, но не спал, а просто смотрел на тени на потолке. Говорить начал немного поздно, но к тому времени у меня уже появилась Лора, и врач говорил, это могло быть связано. В смысле, она была такая шустрая, отнимала все мое время и энергию, и на Люка сил не оставалось. Но доктор говорил, что это не страшно, что он наверстает, как только пойдет в детский сад. Джефф тогда еще жил с нами, но очень много работал. Он штукатур. На юге платят больше, он стал работать в одном из этих агентств и в итоге попал в Канэри-Уорф. Трудно приходилось с двумя маленькими детьми одной, без мужчины.

На это женщина ответила, кивнув головой в знак понимания.

– Я отправила его в садик при школе в деревне. Сначала он не хотел идти, им приходилось отрывать его от меня, а когда я возвращалась через час, он все еще рыдал. Это разбивало мне сердце, но я думала, что так будет лучше. Ему нужна была компания. Врач говорил, что это правильно. И он привык. По крайней мере, перестал кричать. Но все время смотрел на меня таким взглядом… Его глаза без слов говорили: «Не заставляй меня идти туда, мама. Пожалуйста, не заставляй».

Джули сидела на полу, подтянув колени к подбородку и обхватив ноги руками. Она взглянула на детектива, которая все смотрела на нее и ждала. Ей вдруг пришло в голову, что эта женщина, огромная и крепкая, как скала, возможно, и сама когда-то пережила трагедию. Вот почему она просто сидела и не издавала этих идиотских вздохов сожаления, как Сэл и врач. Эта женщина знала, что никакие слова не принесут облегчения. Но Джули не волновали печали детектива, эта мысль была мимолетной. Она вернулась к своей истории.

– Примерно тогда Джефф вернулся из Лондона. Он сказал, что работы больше нет, но я слышала от его приятеля, что у него был какой-то конфликт с бригадиром. Джефф хороший работник, он не стал бы лодырничать. Ему было нелегко. Он никогда не сидел на месте, привык зарабатывать много денег. Он сделал мне новую кухню, отремонтировал ванную. Вы не представляете, как здесь все выглядело, когда мы только въехали. Но потом деньги кончились…

Сэл приготовила чай. В чайнике, а не пакетики в кружках, как это обычно делала Джули. Она потянулась к подносу и налила себе еще одну чашку. Не потому, что хотела пить, а чтобы дать себе время на размышления.

– Тяжелое было время. Джефф не привык общаться с детьми. Когда он работал в Лондоне, он приезжал домой на выходные всего раз в месяц. Семейная жизнь была ему тогда в новинку. Он суетился вокруг них, привозил подарки. Мы все старались вести себя как можно лучше. А каждый вечер он уходил в клуб и пил со своими дружками. Когда же он вернулся насовсем, конечно, так не могло продолжаться постоянно. Вы же знаете, что такое дети. На батареях сушится одежда, по всему полу разбросаны игрушки. Грязные памперсы… иногда он выходил из себя, особенно с Люком. Лора хихикала и подыгрывала ему. Люк был как будто в своем собственном мире. Джефф никогда его не бил. Но он кричал на него, и Люк так пугался, будто его ударили. Я тоже постоянно кричала, но они знали, что я не всерьез. Они все равно сделают все по-своему. С Джеффом все было иначе. Даже мне становилось страшно.

На какое-то мгновение она замолчала, думая о Джеффе и его вспыльчивом характере, о том мраке, который окутал дом после одной из его выходок. Но она не могла долго молчать и снова заговорила:

– В младшей школе у Люка не было проблем. Ему вроде бы даже нравилось туда ходить. Может, он просто привык, потому что его детский сад был в том же здании. В первом классе у него была чудесная учительница, миссис Салливан. Она им была как бабушка, сажала их себе на колени, когда учила читать. Она сказала мне, что у него проблемы – ничего серьезного, по ее словам, – но лучше бы его проверить. Она хотела, чтобы его посмотрел психолог. Но то не было денег, то невозможно было записаться на прием, и мы так и не попали к нему. Джефф сказал, что единственная проблема Люка в том, что он ленивый. А потом он ушел от нас. Сказал, что мы действуем ему на нервы. Тянем его вниз. Но я отлично знала, что у него была интрижка с медсестрой из Госпиталя королевы Виктории. В итоге они стали жить вместе. Сейчас женаты.

Она снова на мгновение остановилась. Не потому, что ей больше нечего было сказать, а потому, что ей нужно было перевести дыхание. Она подумала, что Джефф всегда знал, что с Люком что-то было не так. Это было видно по тому, с каким подозрением он смотрел на него, когда тот играл. Он просто не хотел этого признавать.

Была половина девятого утра. Они все еще сидели у соседей, в гостиной Сэл. Перед домом прошел почтальон, уставившись на полицейского перед дверью. Внизу улицы дети гонялись друг за дружкой по дороге в школу и смеялись.

Толстая женщина-детектив наклонилась вперед, но не чтобы заставить Джули продолжать, но, скорее, чтобы показать, что готова ждать, словно у нее есть все время мира. Джули отхлебнула чай. Она не сказала женщине о том, как Джефф смотрел на Люка. Просто продолжила рассказ уже со следующего года.

– Истерики начались, когда ему было около шести. Они появлялись из ниоткуда, и контролировать его было невозможно. Мама говорила, что это я виновата – избаловала его. Он уже был не в классе миссис Салливан, но во всей школе я могла поговорить только с ней. Она сказала, что это фрустрация. Ему было трудно объясняться, тяжело давалось чтение и письмо, и в какой-то момент все это стало слишком для него. Однажды он толкнул паренька, который его дразнил. Мальчик упал и разбил голову на площадке. Ему вызвали «Скорую». Можете представить, каково было в тот день встречать детей из школы – все мамы тыкали в нас пальцем и шептались. Люку было очень жаль. Он хотел пойти навестить того мальчика в больнице. И, если подумать, это ведь он начал – дразнил его. Эйдан его звали. Эйдан Ноубл. Его мать отреагировала спокойно, а отец заявился к нам в дом и начал кричать. Орал во всю глотку у нас на пороге, чтобы слышала вся улица.