Было поздно для ужина, даже по его меркам, а он привык есть в странное время. Им пришлось ждать, пока полиция приедет к маяку, объяснять, кто они такие, оставить свои имена и адреса. Потом дойти до дома. Напротив него за столом сидел Джеймс, сын Фелисити, почти засыпая над едой. Вдруг мальчик проснулся и заговорил о мертвой девушке.

– Как вы думаете, что с ней случилось?

– Не знаю, – сказала Фелисити. – Какой-то ужасный несчастный случай.

Гэри знал, что это неправда. Все взрослые знали, что это не несчастный случай. Цветы доказывали, что смерть не была случайной.

– Если бы она поселилась в коттедже, – угрюмо сказал Джеймс, – то помогала бы мне с домашней работой.

Гэри не знал, что стоит за этим комментарием, и был слишком пьян, чтобы вникать. Потом Фелисити убедила Джеймса пойти спать. Она обняла его, почти донесла до дома, и мужчины остались одни. Где-то за ними в высоких дубах вдоль дороги закричала неясыть. Темные тени летучих мышей метались в свете огней. Чужие праздники, чужие дни рождения – эти моменты Гэри любил больше всего. Сидеть всем вчетвером после ужина, расслабленно, как ни с кем больше, иногда молча, иногда беседуя о былой славе или строя планы на будущее – поездки за границу, большая книга о птицах графства. Но сегодня все чувствовали себя неловко. Казалось, будто мертвая девушка лежит на столе между ними, капая морской водой и напоминая о себе.

– Что имел в виду Джеймс? – спросил Сэмюэл. – Эта девушка собиралась здесь поселиться?

– Нет! – сказал Питер. – Мальчик просто валял дурака.

И они снова погрузились в неловкое молчание.

Потом вернулась Фелисити и убрала со стола. Принесла тарелку с сыром и предложила кофе. Питер открыл еще одну бутылку вина. Фелисити села рядом с ним. Сэмюэл вернулся к теме мертвой девушки и тому, откуда Джеймс ее знал, но на этот раз вопрос был адресован Фелисити.

– Ее звали Лили Марш, – сказала она. – Она была практиканткой в школе Джеймса.

Она хотела было продолжить, но ее прервал крик, такой громкий, что все вздрогнули. Гэри почувствовал, как подскочил пульс, и подумал, в том ли он возрасте, когда случаются инфаркты. «Нужно меньше пить», – снова подумал он. Он не был готов умереть. Не сейчас.

– Привет! Есть кто дома?

Голос глубокий и резкий. Гэри не понял, мужчина это или женщина. У французского окна, выходившего на веранду, появилась фигура. Женщина. Высокая и тяжелая, но в юбке. Она включила свет внутри, и ее силуэт вырисовался на фоне комнаты.

– Не стоит оставлять дверь на одной только задвижке, – продолжила она ворчливым тоном учителя, разговаривающего с идиотами. – Даже если вы дома, никогда не знаешь, кто может зайти.

Они все уставились на нее, все еще испуганные. Она потопала к ним. Когда она подошла к столу, свеча осветила ее лицо. Она выдержала паузу, прежде чем заговорить. Гэри подумал, что она еще одна любительница драмы.

– Инспектор Вера Стенхоуп. Полиция Нортумберленда. Я старший следователь по делу о той девушке, которую вы нашли.

Она выдвинула стул, на котором сидел Джеймс, и осторожно на него опустилась. Это было складное парусиновое кресло с деревянной рамой. Ткань затрещала.

Гэри внимательно наблюдал, ожидая, что она порвется. Возможно, она тоже этого ждала. Эта женщина, похоже, получала удовольствие от фарса. Но парусина выдержала, и Вера радостно продолжила, обращаясь к Фелисити:

– Я так понимаю, вы ее знали. Девушку, которая умерла, я имею в виду. Вы вроде бы как раз говорили…

Фелисити ответила, колеблясь. Она постоянно смотрела на Питера. Гэри не понимал, что это значит. Она повторила фразу, которую начала перед драматическим появлением Веры Стенхоуп.

– Ее звали Лили Марш. Она была практиканткой в начальной школе в Хепворте, где учится мой сын. Она появилась здесь вчера, приехала с ним на автобусе. Похоже, Джеймс сказал ей, что она может пожить в нашем коттедже до конца семестра. Естественно, не обсудив с нами.

– Ты мне не рассказывала, – сказал Питер.

– Нечего было рассказывать. Она осмотрела домик и ушла.

– Значит, вы сказали ей, что она может тут остановиться? – спросила Вера Стенхоуп.

– Кажется, мы обе не могли принять решение. Я даже не поняла, понравился ли ей коттедж. Она сказала, что подумает.

Фелисити повернулась к Питеру. Гэри видел: она надеется, что он не устроит сцену, не станет вести себя заносчиво и напыщенно. Гэри очень любил Питера, но тот умел быть более напыщенным, чем кто-либо другой.

– Конечно, если бы девушка решила, что ей это интересно, я бы обсудила это с тобой, прежде чем решать, сдавать ей домик или нет. Джеймсу она очень нравилась.

– Кто-нибудь еще из вас встречал Лили Марш?

Женщина уставилась на них. Гэри подумал, что она может внушить тебе чувство вины, даже если ты не делал ничего дурного.

– Похоже, она была симпатичная. Такую не забудешь.

Все забормотали что-то в знак отрицания, закачали головами.

– Расскажите подробнее, как вы обнаружили тело. Сначала ее увидел мальчик, потом вы пошли посмотреть. Кто-нибудь еще был поблизости?

Клайв поднял руку. «Как ребенок, – подумал Гэри. – Застенчивый нервный ребенок».

– На траве у ручья была семья. Отец и два мальчика, кажется. Играли в футбол.

– У маяка стояли машины?

Снова ответил Клайв:

– Минивэн. Один из этих больших «Рено». Красно-коричневый. Не помню номер, но зарегистрирован в прошлом году.

– Почему вы это запомнили?

– Я замечаю разные вещи, – словно защищаясь, сказал Клайв. – Детали. У меня это хорошо получается.

– Что вы вообще делали на смотровой вышке? Сейчас не самое подходящее время года для наблюдения за морскими птицами, и только что был отлив.

– Что вы знаете о наблюдении за морскими птицами? – слова вырвались прежде, чем Гэри смог себя остановить.

Она посмотрела на него и рассмеялась:

– Мой отец был в каком-то смысле орнитологом-любителем. Наверное, набралась от него. Проникает в кровь. Иногда он брал меня с собой на побережье. Хотя на самом деле он больше любил холмы. Сходил с ума по хищным птицам.

Она замолчала.

– Это и свело вас вместе? Орнитология?

– Ага.

Гэри подумал, действительно ли она хочет это знать и как он мог бы это объяснить. Его всегда интересовали птицы. Когда ему было десять, он увидел в школьной библиотеке старый экземпляр «Энциклопедии о птицах», и с тех пор это стало чем-то вроде одержимости или навязчивой идеи. Музыка тоже была чем-то таким, но другого рода. Музыкой он занимался с друзьями. А наблюдение за птицами первое время было тайной страстью. Он начал с собирания яиц в парке. Затем в старших классах познакомился с Клайвом Стринджером. У них больше не было ничего общего, и теперь он не мог вспомнить, какой случайный разговор их свел. Наверное, он сделал какое-то замечание, которое выдало его интерес. Обычно он следил за тем, что говорит. Он не хотел, чтобы вся школа узнала, чем он занимается по выходным. У него была репутация, и он ее поддерживал. Для него было открытием, что кто-то испытывал к миру природы такую же страсть, как он. Они с Клайвом стали ездить наблюдать за птицами вместе. Туда, куда можно было доехать на автобусе. Пруд в Ситоне. Остров Сент-Мэрис. Кладбище Уитли-Бей.

И вот однажды, когда они сидели в засаде в Ситоне, ожидая появления белохвостого песочника, они встретили Питера Калверта. Знаменитого доктора Калверта, который писал статьи для журнала «Птицы Британии» и когда-то был председателем Комитета по учету редких птиц. Он был одет в черный костюм, с галстуком и белой рубашкой. Необычный наряд для наблюдения за птицами. Возможно, он увидел, что они таращатся на него, и решил, что нужно объясниться. Возможно, поэтому он с ними и заговорил. Сказал, только что был на похоронах. Жена его лучшего друга. Все остальные ушли к нему домой на поминки, но он не мог это выдержать. Пока что.

Потом он предложил им поучаствовать в кольцевании. Между делом. Не осознавая, что для них это было самым волнующим предложением в мире. Он сказал, что есть один орнитолог-любитель, который учит кольцевать. Сэмюэл Парр. Он за ними присмотрит. Это его жену они только что похоронили, и ему нужно было на что-то отвлечься. Кроме того, им в Дипдене не повредит свежая кровь. После этой встречи Гэри и Клайв проводили почти все выходные выше на побережье, на Дипденской орнитологической станции, спали на двухъярусных кроватях в комнате общежития, вставали на рассвете, чтобы расставлять сети и кольцевать птиц. Все они стали друзьями.