-- Да-а-а?

  -- Пра-а-а-вда?

  -- Ты не вре-е-е-шь? Ла-а-а-дно! Телефончик подружкин напомни, а то забыла.

  Странно. Проверяла, что ли?

  И, когда он музе об этом рассказал, та вся взбеленилась, разоралась, сказала, что он гад такой, предатель, подставил ее! Она так нежно их тайну хранила и верила ему, а он самым умным себя считает, а она с такими вести себя умеет, и, если что - защитить себя сумеет, а была бы мужиком, так морду бы ему начистила, и про рыжуху эту он еще ничего не знает. Пусть только попробует, что ни будь рассказать! Вот! Она про нее тоже расскажет. Да еще похлеще! И трубку бросила!

  Он тогда совсем обалдел. Понять ничего не может, полным идиотом себя чувствует. А за что его презирать так-то? За последнего прокаженного держать? Чего ж она про него наговорила солнышку, что та теперь и общаться с ней не захочет? Надо бы выяснить.

  И он выясняет. Звонит солнцу и все рассказывает, и спрашивает: было ли чего нехорошее про него сказано? Нет? Ничего не было? Даже наоборот?! Почему он об этом спрашивает? Да, есть у него причина: про нее она кое-что говорила. Явное вранье, а зачем - он не понимает.

  -- Ах-ах-ах! А почему она так говорила?! Почему-у-у-у?

  Да, не понимает он почему. Хотела, наверное, чтобы они не общались. Прости ее, она хорошая.

  -- Ну-у-у. За что-о-о? Что плохого она ей сделала?

  И стоны, стоны разнесчастные. Ведь, так хорошо она к ней относилась, так хорошо! Причитала, причитала, а потом и говорит:

  -- Ладно, ладно, подружке ничего не скажу и спрашивать ни о чем не стану. Спокойной ночи.

  А через день:

  -- Все! Общаться с тобой не буду! Подружка моя - самая лучшая на свете! А ты все врешь! И гадости обо мне говоришь! Про внешний вид!

  -- Ну... говорил... что грудь маленькая, так имел ввиду совсем другое, прямо противоположное!

  Только все уж без толку. Потом, вроде что-то сдвинулось, да как-то слишком тягомотно. Мол, занята я. Да, там видно будет. Да, напишу я тебе и так далее. И так продолжалось пока, вконец истомившись, не стал он шутливые разговоры о замужестве заводить.

  А на что это он намекает? Уж, не предложение ли сделать хочет? А что, согласна она? Ну, через год? Да, не знает она, не знает, депрессия у нее, депрессия. Пространственное состояние какое-то. Пусть позвонит в девять. О"Кей? О"Кей!

  И вот, звонит он в девять и для начала спрашивает, как понравилось ей письмо. Какое письмо? Да, то, что утром прислал. Ну, то, то, в котором рассказывается сон, в котором муза целует ее в губы. Его же собственный сон, только слегка переделанный. Не возникло ли у нее неприятных ассоциаций в этом месте. А солнышко ему и отвечает:

  -- Да, какие неприятные-то? Какие неприятные?! Одни только приятные! Даже очень!

  -- Да??? А что, целовалась ли она с женщинами наяву?

  -- А как же!

  -- И понравилось ли ей?

  -- Еще бы!

  -- А остальное?

  -- В полном объеме!!

  -- А с кем лучше?

  -- Да, какое может быть сравнение!!!

  -- А как же мужчины, может и сам-то он ей не нужен?

  -- Ну, почему не нужен, не отказываться же от мужчин из-за настоящей любви.

  -- Но серьезно ли она все это?

  -- Серьезно, серьезно! Серьезнее некуда!

  -- А как же замуж она хочет?

  -- Хочет, еще как! А согласен ли он на такие условия?

  -- Это что, вроде как банщиком, или они втроем будут трахаться?

  -- Нет, не втроем, она ревновать будет!

  -- Ладно, ласкать они будут ее одну.

  -- Все равно, будет ревновать!

  -- А что, встречаться она с ним не хотела, потому, что так музе обещала?

  -- Ну-у-у-у... да!

  -- А парня своего с полгода как бросила по той же причине?

  -- Ну, да-а-а-а...

  И потом что-то еще говорит про свою любовь к подруге, и голос такой счастливый, прямо радостью светится. Но от этой радости в душе у него все твердеет, словно солнце весеннее тонет в закатной дымке, и подтаявший снег становиться хрупким и колючим. Охо-хо-хо-хо! Что-то кофе у него остыл.