— Ронан, хватит,— вздохнул Киллиан, словно мы с его братом состязались, у кого струя бьет дальше. — Имоджен, каждую ночь я смотрю в потолок, пока не отключаюсь. Просыпаюсь я, будто вовсе не смыкал глаз. У меня стучит в голове. В глазах жжет. Я едва заставляю себя подняться с постели, но когда мне удается, появляется звон в ушах. Только я думаю, что больше не вынесу ни секунды, как все прекращается. Стоит мне решить, что померещилось, как на следующий день все повторяется снова и снова.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы собрать картину воедино. У короля были те же симптомы и усталость, прежде чем он покончил с собой…или его довели до самоубийства.

«Ты все еще считаешь, что я убила твоего отца. И теперь решил, что покушаюсь на тебя»

Сама того не понимая, я дотронулась до ошейника. Он плотно прилегал к коже, и я не могла просунуть под него даже палец. Казалось, магия требовала, чтобы он идеально прилегал к телу, оставаясь притом твердым и холодным.

— Как следствие, мы пришли к тебе, — ответил Ронан.

«Точно. Потому что если я провернула трюк один раз, непременно повторю его», — подумала я, надеясь, что он телепатически уловит мой сарказм. С чего мне интересоваться, кто сидел на троне? Как сказали бы смертные, я в этой скачке ни на одну лошадь не ставила. Я жила своей жизнью и была счастлива. По большей части.

Киллиан, Ронан и Флинн были моими друзьями. Практически семьей. Я никогда не мечтала стать банши и все же получила дар плакальщицы. Если бы мне дали выбор, я бы никогда не предрекала смерть.

«У меня не было песен с той ночи, когда погиб ваш отец», — честно ответила я.

— С той ночи, когда ты его убила, — вздохнул Ронан, словно не мог спустить мне с рук мой ответ и не указать на виновного.

«Я не убивала»

Пройдя вперед, Киллиан встал перед Ронаном, прервав наш зрительный контакт.

— Вдруг ты просто не помнишь, что убила? — спросил он. — Банши когда-нибудь убивали?

«Нет, насколько я знаю», — спев песню, я даже не помнила, кого именно оплакала. Потребность петь завладевала мной, и через несколько минут я приходила в себя охрипшей, с мокрыми покрасневшими глазами. Единственное благословение банши — не знать, кого отпеваешь.

— По твоим словам, ты не доводила нашего отца до безумия, но признаешь, что ничего не помнишь. Думаю, ты врешь, — посмотрел на меня Ронан поверх плеча Киллиана.

В некотором смысле он был прав. Но я врала не намеренно. Я не хотела, чтобы умирали люди. Мне от их смерти не было никакой выгоды. Я лишь возвещала об уходе волшебных существ в Туате.

«Я не могу вам помочь», — я и раньше говорила им правду, но они мне не верили.

— Вернее, не хочешь, — возразил Ронан.

«Вам даже не нужна моя помощь! — мысленно прокричала я. — Вы хотите, чтобы я объяснила вам нечто, произошедшее без каких-либо причин. Я не желала смерти вашему отцу. Я не хотела, чтобы вообще кто-нибудь пострадал, — мое горло сжалось от едва сдерживаемого всхлипа. Я тяжело сглотнула, потом еще и еще. — Вы должны уйти»

— Я говорил ему, что приходить к тебе — пустая трата времени, — посмотрел на меня Ронан, обойдя Киллиана. — Но если мой брат умрет, я причиню тебе такую боль, что ошейник покажется уколом иголки.

«Ты не сможешь причинить мне боль сильнее, чем уже причинил, Ронан», — я посмотрела на него, не скрывая, какой сломленной стала по их милости.

От моих слов он моргнул и отшатнулся.

— Ронан, — Киллиан дотронулся до его плеча, — пойдем.

Комнату наполнил аромат лаванды, исчезнувший буквально за секунду и сменившийся гнилостным запахом дурной магии.

В оцепенении я подошла к кровати и села. Под скрип пружин я легла, двигаясь, как старуха с ломотой в костях.

Мне по-прежнему было нечем заняться. Книга лежала рядом, но я засунула ее себе за спину, скрывая от любого, кто мог заглянуть в окошко. Затем я закрыла глаза и погрузилась в сон.

***

Из сна меня вырвал скрип заслонки на двери. Значит, пришло время приема пищи.

Я в замешательстве поморгала. Без солнца часы тянулись, пока не гас свет — единственный признак наступления ночи. Поднос упал на пол, и вокруг него рассыпалась еда.

Мне выделяли по десять минут на трапезу, и если я не успевала, охранники вламывались в камеру, чтобы отнять пищу. Я уставилась на поднос с очередной порцией неаппетитной еды. Кусочек мяса. Нечто, похожее на горошины. Немного раздавленные. Ломтик хлеба.

Они не показались мне привлекательным, поэтому я перевернулась на бок и просто смотрела на поднос. По окончанию выделенного времени охранники сами стучали.

Но не сегодня. Дверь открылась, и не успела я понять, что происходит, как в камеру ворвалось двое охранников.

— Руки на стену, — велел один из них. — Ноги расставить.

Не тот приказ, который можно проигнорировать. Однажды я секунду помедлила и быстро усвоила урок, когда меня вжали лицом в цементный пол.

Поэтому я послушалась, невольно поглядев на кровать, где на всеобщем обозрении должна была лежать книга. Но она пропала.

Пока я стояла у стены, охранники обыскивали камеру. Они подняли матрас, сдернули с него постельное белье и перерыли содержимое маленького сундучка, где я хранила одежду и туалетные принадлежности.

— Ничего нет, — подытожил один из охранников.

Тогда на пороге появилась доктор, перекрыв собой свет из коридора. Вдохнув, она выгнула бровь и шагнула в камеру.

— Здесь пахнет тем, чем не должно, — стуча каблуками, Брина прошлась по моему тесному жилищу. Она учуяла зловоние еды? Или охранники дурно пахли. Они вспотели, поднимая матрас и копаясь в моих вещах. Подойдя ко мне, Брина внимательно изучила мой ошейник, посмотрела мне в глаза и снова на него. — Я волшебное создание, как и ты. И я знаю, как пахнет магия.

Принюхавшись, я попыталась уловить ноты лаванды или вспаханной земли, но ничего не почувствовала. Если Брина что-то и заметила, для меня оно было неуловимо.

Поэтому я пожала плечами.

— Держите ее, — велела она, и в тот же миг охранники схватили меня. Подняв руку, Брина коснулась моего ошейника, и он расстегнулся. Она поймала его, не дав упасть на пол. — Давай немного поговорим, банши. Как тебе идея?

Я сглотнула. Пускай ошейник был в ее руках, но я не знала, что случится, если попытаюсь заговорить. Глядя на нее, я покачала головой.

— Ну же, — подбодрила Брина. — Издай какой-нибудь тихий звук. Можешь даже произнести мое имя. Доктор Брина. Давай.

Я провела языком по зубам, готовясь заговорить.

Она взмахнула рукой в поощрении, но едва ко мне вернулся дар речи, как слова застряли у меня в горле.

Закатив глаза, Брина кивнула охраннику. Короткий электрический разряд в бок, и я вскрикнула.

Но далее ничего не последовало. Электричество ужалило меня и сразу пропало, не оставив после себя никаких побочных эффектов. Бывало и хуже.

— О чем ты хочешь поговорить? — было странно слышать собственный голос после стольких месяцев молчания. Воспользовавшись возможностью, я прижала ладонь к горлу и сглотнула.

— Значит, ты не разучилась говорить, — сказала Брина, словно самой себе. — Но контролируешь голос, чтобы избежать боли. Я очень довольна своим экспериментом. Что скажешь?

Вопрос не подразумевал ответа, и я промолчала, за что один из охранников предупреждающе сжал мою руку.

— Я не в восторге, — отозвалась я.

— Да, надо думать, — рассмеялась Брина. — Ты не чувствуешь запах магии?

— Не чувствую, — к счастью, мне не пришлось врать. Если вкратце, плохая из меня была лгунья. Когда я смущалась или чувствовала неловкость, у меня краснело лицо, шея и даже плечи. Поэтому я порадовалась возможности ответить честно. И да, на тот момент я не чувствовала запаха магии.

— Хм, — Брина не казалась удовлетворенной моим ответом. — Меня удивило, что принцы попросили о встрече с тобой. Сдав тебя нам, они уверили, что не хотят иметь с тобой ничего общего, и им плевать, даже если здесь с тобой что-нибудь случится, — подмигнув, она понизила голос до шепота. — Кроме телохранителя. Ронана. Он хотел, чтобы ты умерла.