Занятия в поле и полевые поездки представляют, в сущности, то же, что и задачи на плане и военная игра, только перенесенные в более поучительные условия работы. Если полевая поездка организуется с достаточными средствами связи, то она может дать хорошую практику в штабной службе, познакомить участников с важными районами театра военных действий, но для стратегии и здесь является лишь возможность организовать дискуссию, представляющую тем более важное значение, чем ближе сходство задания для поездки с действительными предположениями нашего оперативного развертывания.

Таким образом, прикладной метод в стратегии может иметь значение преимущественно лишь для популяризации в командном составе определенных стратегических идей и для выяснения существующих взглядов на острые стратегические вопросы.

Изучение классиков. При достаточной общей военной подготовке, средством для углубления своих взглядов на современную стратегическую действительность является размышление над классическими трудами по стратегии. Как ни сильно было мышление их выдающихся авторов и как ни коротка история стратегической теории, насчитывающая только полтораста лет, но эволюция в стратегии идет таким темпом, что все эти труды уже отошли в область истории и отмечают этапы, уже пройденные человеческой мыслью. Даже Клаузевиц, для которого длительность боевого столкновения представляла только стратегическое мгновение, а протяжение его фронта – стратегическую точку, несомненно, во многих отношениях устарел. Он еще не знал оперативного искусства, так как операция для него еще не представляла измерений ни в пространстве, ни во времени. Поэтому изучение классиков представляет для нас особенную ценность, если мы будем обращать наше внимание не только на положения, сохраняющие еще свое значение в полном объеме, но и на положения, которые ныне нас не вполне удовлетворяют, которые или вовсе ныне отпали или должны быть существенно изменены. Если мы будем примеривать известный нам опыт Гражданской и империалистической войн к положениям значительнейших стратегических авторов, писавших ранее этих войн, то сможем ярко ощутить то новое, что характеризует современную стратегию.

Мы рекомендуем подходить к авторитетам прошлого не только без выраженной почтительности, без стремления насытиться возможно большим количеством цитат и афоризмов, а определенно критически. Мы сумеем почерпнуть многое у великих мыслителей стратегии, лишь отбросив ложную скромность и усвоив кажущееся бесстыдство исследователя истины. Нужно не простое чтение, а серьезное критическое изучение классика, которое, может быть, более удобно вести путем семинариев или дискуссий в кругах, чем путем индивидуальной работы.

Стратегические решения по природе своей радикальны; стратегические оценки должны охватывать вопросы в корне; нигде так не требуется независимость, цельность, свобода мышления, как в стратегии, и крохоборческая мысль нигде не может дать более жалких результатов, чем в стратегии. И жестокой насмешкой над стратегической мудростью нам представляется пиетет начетчиков, видящих в наследстве Наполеона стратегические заповеди – идеал стратегических чиновников.

Наступление и оборона в историческом масштабе. – Политическое искусство. – Насилие. – Война – часть политической борьбы. – Борьба за экономическую боеспособность. – Внешняя торговля. – Развитие промышленности. – Экономические позиции да рубежом. – Географическое распределение промышленности.

Наступление и оборона в историческом масштабе. Неподвижность, состояние равновесия в системе человеческих группировок представляет иллюзию, разделяемую лишь некоторыми пацифистами и отсталыми государствоведами. Различный темп и направление развития экономической жизни дают перевес одним государствам и нациям над другими. Этот перевес находит себе самое различное выражение – в виде расширения экономической деятельности, накопления материальных запасов, большего прироста населения, лучшего технического оборудования территории, возможности содержать большую и лучше снабженную вооруженную силу, организации более сильной центральной власти и усилении единства государства, расширении зависимости, в которой от него находятся другие государства, в увеличении числа идейных сторонников, своего рода граждан двойного подданства, за рубежом. Этот перевес получает выражение в процессе исторического наступления тех группировок, кои постепенно завоевывают будущее, и в исторической обороне других, которые вынуждены защищать занимаемое ими положение при становящемся все более невыгодным соотношении сил. Так, мы можем отметить историческое наступление в XIII–XVIII веках германских племен на запад от р. Эльбы; наступление русского племени в XVI–XIX веках на восток от Волги; наступление англосаксонской расы, не закончившееся и посейчас, по всем линиям слабого сопротивления на земном шаре. В XVIII веке мы видели ускорение темпа наступления буржуазии, приведшее к Великой французской революции. В начале XIX века развивается историческое наступление национальностей, принимающее характер борьбы за объединение в независимые национальные государства – Германию, Италию; аналогичный процесс среди славянских народов заставил турок постепенно отказаться от всех завоеваний на материке Европы и поставил Австрию в положение исторической обороны, из которого она не вышла до своего развала в 1918 г.

На фоне этого политико-экономического процесса у различных группировок возникают свои классовые, национальные и местные, колокольные интересы; является необходимость борьбы в целях защиты последних. Господствующий в государстве класс склонен рассматривать свои интересы, как государственные, и прибегает к помощи государственного аппарата для отстаивания их.

Политическое искусство. Всякая борьба за свои интересы только тогда может вестись достаточно сознательно и планомерно, если будут уяснены ее цели. Эти цели, приведенные в систему, образуют программу – определенный идеал данной группировки. Такие программы иногда восстанавливаются только историком; иногда они существуют в письменном виде, но по своей одиозности не оглашаются. Часто их оглашают в умышленно искаженном виде, чтобы иметь возможность втянуть в данную группировку возможно большие массы.

Организации отдельных группировок, в целях борьбы за определенную программу, называются политическими партиями, так как политика – это искусство ориентировать борьбу в целях проведения программы определенной группировки. Поскольку в основе каждой программы лежат экономические интересы, и экономика является основой развивающегося исторического наступления, мы можем видеть в политике «концентрированное выражение экономики». Только те движения, в основе которых лежат реальные интересы, могут получить крупное значение. Даже такой националистический писатель, как генерал фон дер Гольц, признает, что чистый патриотизм представляет сырой порох, и массы им не взрываются.

Но политика является и «искусством маневрировать миллионными массами»; действительно, в обстановке противодействия других группировок только в исключительно благоприятных случаях политика получает возможность избрать прямой путь к цели; очень часто политике приходится выжидать, отступать, избирать окольные пути и вести за собой при этом массы. Искусство политика, действующего на основе выработанной уже программы, заключается в том, чтобы указывать ближайшие цели для конкретной работы. Политика, которая игнорировала бы эти ближайшие цели и все внимание уделяла бы конечному идеалу, представляла бы печальное перерождение практического искусства в социологию или философию истории. Воображаемая логическая линия, соединяющая последовательные этапы, которых мы стремимся достигнуть, и ориентирующаяся на идеал программы, называется политической линией поведения.

Господствующему в государстве классу приходится не только бороться внутри государства за проведение определенной программы, т. е. вести определяемую его интересами внутреннюю политику, но и отстаивать свои интересы в сношениях с другими государствами, т. е. вести внешнюю политику. Последняя, очевидно, определяется, прежде всего, внутренними интересами данного класса и является логическим продолжением внутренней политики. Но она зависит и от направления политики других государств. Господство правящего класса только тогда является прочным, когда он не слишком узко толкует свои интересы; гегемон, ведущий внешнюю политику, не может, не вызвав гибельного кризиса, жертвовать интересами общего исторического целого.