– Это какая-то ошибка, – опешила я и посмотрела на сына. – Точно недоразумение. Надо повторить анализ. Я тебе не изменяла!

– Всё, достаточно, – грубо бросил муж. – Я подаю на развод! Знать тебя больше не хочу. Не звони мне, поняла? И в мой дом не возвращайся!

Боря пулей вылетел из палаты и громко хлопнул дверью. Ник в кроватке закрутился, но не проснулся. Слава богу, потому что подойти к ребёнку сейчас сил у меня уже не было.

Усталость после родов, затуманенность сознания после капельниц и ссора с мужем – всё навалилось воедино. Не хотелось ни бежать за мужем, ни просить проверить результаты, ни чего-то ещё… Даже маме не стала звонить! Я прижала к груди маленькую подушку и молча уставилась на потолок палаты.

Это безумие какое-то. Так не может быть. Вот завтра выяснится, что медсестра перепутала пробирки, и Боре станет стыдно. Он придёт, будет умолять простить его. Я сжала губы – по щекам ползли и ползли щекочущие слёзы.

Ася

Сколько я так пролежала, не знаю. Очнулась, когда дверь в палату открылась.

Вошла акушерка, которая принимала роды. Ещё недавно строгая, сейчас она широко улыбалась.

– Ну как вы, мамочка?

Молоденькая медсестра прикрыла за ними дверь и положила на столик документы. Принялась что-то записывать.

– Какая группа крови у моего сына? – хрипло спросила я.

– Третья, – не оглянувшись, ответила девушка.

Я зажмурилась, не в силах поверить услышанному. Как это может быть?

– А вы не ошиблись? – прошептала я.

– Никакой ошибки, – подошла ко мне акушерка. Проверила мою грудь. – Молочко появилось? Прикладывали уже богатыря своего?

– Нет, – пытаясь осознать, как так получилось с группой крови, пролепетала я.

– Так, а чего ждём? Жалеем себя? А ребёнка кто кормить будет? Или голодным решила оставить?

Медсестра уже склонилась над сыном, чтобы взять его на руки и передать мне. Я же едва не задохнулась. Муж сказал, что в дом не пустит… Мамочка, а что мне делать-то? Куда я пойду? Чем буду кормить Николашу? Мои родные в другом городе, я здесь ничего своего не имею: жили мы в квартире Бори, с работы я давно ушла в декрет, подруг всех муж отвадил ещё на стадии свиданий. Всё время дулся, что я им времени уделяю больше, чем ему. И что теперь? Я одна с новорождённым на руках. Без помощи, поддержки, жилья и денег.

– Эй, это что ты тут удумала, девка? – нахмурилась акушерка. – А ну, сырость мне тут прекращай разводить. Или хочешь, чтобы молоко пропало?

Я помотала головой. Нет, не хочу. Иначе точно не прокормлю. Смеси сейчас стоят очень дорого. Мы с Борей одну баночку на всякий случай купили, так что сейчас сыну будет что дать, но грудь надо разрабатывать.

Сжав зубы, я массировала молочные железы, как учили, и пыталась сцеживаться. Выходило плохо и адски больно, но сдаваться было нельзя. Ради Николаши я должна быть сильной. Завтра же с утра пойду к врачу и потребую переделать анализ крови. Это точно ошибка! Боря ещё извиняться будет за жестокие слова в такой тяжёлый период, но я, конечно, прощу. Просто он сильно перенервничал, вот и наговорил лишнего.

Я посмотрела на сына, который жадно присосался к бутылочке со смесью.

– Давай-давай, не отлынивай, разрабатывай, – подгоняла меня генеральша в белом халате.

– Крепкий парень, и аппетит хороший, – улыбнулась мне медсестра. – Сразу видно – покорителем женских сердец будет. Я таких синих глаз ещё не видела, а в сочетании с белоснежными волосами и этой ямочкой на подбородке… вот, посмотрите! Вырастет Казановой!

– Эх, разве в красоте счастье? Глупая ты, Анька, молодая ещё! Не слушай её. Богатырь будет! Сильный, храбрый, защитник мамин. Да, карапуз?

Женщины ещё переговаривались между собой, спорили, а я сцеживалась и напряжённо думала. Как у двух брюнетов может родиться блондин? Да ещё и с ямочкой на подбородке? Ни у меня, ни у Бори её нет. Голубых глаз тоже, но они со временем могут изменить цвет. Стать такими, как у мужа – зелёными, или, как у меня, карими. Или не могут? Жаль, что у меня на телефоне закончились деньги и смартфон работает только на приём звонков, – посмотрела бы по интернету. Поговорить об этом с женщинами я не решилась.

Какой-то нелепый кошмар! Я не изменяла Боре. У меня никого, кроме него, никогда и не было. Выходила замуж, гордо надев белоснежное платье. Оно действительно являлось для меня символом чистоты. За два года нашего брака я даже ни разу не посмотрела в сторону других мужчин! Зачем, если я всем сердцем люблю мужа?

Выдохнула. Так, нужно успокоиться и не накручивать себя. Завтра доктор попросит переделать анализ, и я спокойно поговорю с Борей. Всему этому должно быть логическое объяснение! В конце концов, я заставлю сделать мужа тест на отцовство! Он точно убедит Борю, что Ник его ребёнок.

– Вот, молодец. Получилось-таки, – акушерка посмотрела на бутылочку, прикреплённую к молокоотсосу. – Двадцать пять граммов? Замечательно! Как проснётся богатырь, дашь ему своё, а не смесь, а после попробуешь и к груди приложить. Поняла?

– Да.

– Ну, вот и молодец. А сейчас отдыхай, спи подольше, набирайся сил, мамочка.

Они вышли, и в палате стало совсем тихо. Всё-таки их болтовня отвлекала от грустных мыслей. Акушерка заставляла меня переключить внимание на сына, но сейчас… Николаша спит, а я, кажется, снова плачу.

Притронулась кончиками пальцев к мокрым щекам. Точно, слёзы…

– Прекрасно! Если хочешь остаться без молока, продолжай в том же духе, – зло сказала я себе.

Истерика набирала обороты. Я всерьёз думала надавать себе пощёчин, но тут зазвонил телефон.

Боря! Это точно он. Наверняка звонит, чтобы извиниться, сказать, что погорячился. Я бросилась к мобильному, но на дисплее высветился совершенно другой контакт. Леонид Григорьевич? Интересно, что понадобилось боссу?

Лео

Машина остановилась, и я, покачнувшись, сонно встрепенулся.

– Леонид Григорьевич, приехали, – отчитался водитель.

– Спасибо, Петя, – зевнув, отозвался я, мечтая как можно быстрее добраться до кровати, прижать к себе Валю и… дальше по обстоятельствам. – На сегодня всё. Я позвоню, как будешь нужен.

– Всегда на связи, – услужливо улыбнулся Шолов, отрабатывая повышенную зарплату за ненормированный рабочий день. – Хорошего дня!

Я выбрался из машины и, глядя на светлый двухэтажный дом, с удовольствием потянулся. Утреннее солнышко щекотало кожу, но организм упрямо твердил, что сейчас время сна. Сказывалась разница во времени. Поэтому я, махнув на всё, решил взять отгул у самого себя и, отправившись с самолёта прямиком домой, радовался своему решению. Обычно поблажек я себе не давал.

Открыв дверь ключом, подумал, что жена, наверное, уехала по магазинам. Бросив звякнувшие ключи на столик в холле, скинул осточертевшие лоферы и, развязывая на ходу галстук, вошёл в зал. Оглядел новую мебель с тёмно-фиолетовой обивкой и на миг скривился. Ненавижу этот цвет. Валя снова всё тут переставила, сменила шторы. А мне прежние нравились, света в дом больше пропускали. Но это всё неважно, ведь я в основном на работе, а перед сном мне некогда рассматривать новые ковры. Добраться бы до кровати, чтобы утром вновь спешить на фирму.

Но сегодня у меня выходной! Я стянул пиджак и, бросив его на диван, направился к светлой лестнице, до которой пока не добралась ни фантазия моей супруги, ни загребущие лапки её любимого дизайнера. Пора уже этого Бориса в штат принимать. С ним я общаюсь чаще, чем с некоторыми из своих сотрудников. Утром он уже здесь, вечером ещё здесь. К счастью, сегодня его улыбающейся и вечно небритой физиономии я не вижу.

Поднялся на второй этаж и, расстегнув рубашку, направился через спальню в душ, но остановился при виде растёкшейся на кровати жены. На Вале из одежды были только туфельки на прозрачной платформе и белые чулочки.

– Привет! – улыбнулась она.

– Ты дома? – удивился я. – Думал, в магазине или в спа…