– Ну, во-первых, не Альбиноса, а Альбиона, – поправил Михаил друга.

– Та какая разница, – парировал Андрей.

– А во-вторых, это всё из-за этноцентризма, характерного для англосаксов, – пояснил Михаил.

Андрей повернул голову и пристально посмотрел в глаза Михаила.

– Не выпендривайся. Ты когда-нибудь избавишься от своей привычки щеголять иностранными словечками?

– Видишь ли, иногда это вполне оправдывает себя. Иначе придется сказать целую длинную фразу, состоящую из чисто русских слов. И то, не факт, что это прояснит ситуацию.

– Я ни хрена не понял из того, что ты сейчас здесь лопотал. А ну-ка, давай еще раз, для непросвещенных.

– Ну, этноцентризм – это убежденность в превосходстве собственной этнической группы или своего народа и пренебрежение к представителям других народов. Они уверены, что они живут правильно, а все остальные нет.

– Ну вот, видишь. Мог же сказать нормальным языком.

– Да, но вместо одного слова – целых две фразы.

– Да ты, оказывается, просто лентяй. Кстати, ты бы хоть обучал меня самым необходимым английским словам. А то я и не пойму, если кто-то из наших иностранных партнеров будет звонить, а тебя не будет в офисе, или в номере гостиницы, – пробурчал Андрей.

– А разве это входит в мои обязанности, как партнера? – уточнил Михаил, пряча улыбку.

– Договоримся. Ты же не допустишь, чтобы я брал уроки у репетиторши?

– Не знаю, не знаю. Ты-то сам можешь представить себя, смотрящим на рот женщины целый час или даже больше. А это и придется делать, если захочешь брать частные уроки. Я очень сомневаюсь, что такие занятия пойдут тебе на пользу. Практиковаться в языке, конечно, нужно, но лучше в языковом окружении.

– Никогда не был в окружении. Даже в языковом.

– Нам, кстати, надо бы слетать на Кипр. До меня дошли сведения от пилотов нашего чартера, что греки намерены повысить тарифы на прием и обслуживание рейсов, – решительно произнес Михаил. Они еще в тот раз намекали, что неплохо бы получать часть оплаты наличкой. Давай слетаем. Кстати, встретимся с господином Константину.

– Зачем? – не понял Андрей.

– Помнится, он что-то говорил об оптимизации нашего туристического бизнеса.

– Интересно, интересно. Что этот хитрый лис придумал? По-моему, с ним надо держать ухо востро.

– Что плохого, если человек предлагает оптимизацию бизнеса?

– Смотря, что он подразумевает под оптимизацией.

– Согласен. Слово слишком уж неопределенное.

– Просто у нас в Ростове некоторым бизнесменам некоторые структуры тоже предлагают что-то вроде оптимизации их бизнеса. И знаешь, чем это обычно заканчивается?

– Могу догадаться.

– В любом случае надо лететь на Кипр, – подытожил Андрей.

Михаил тяжело вздохнул.

– Чего ты вздыхаешь?

– Представил, как опять отреагирует Лена. У нее, видимо, Кипр ассоциируется только с отдыхом и развлечениями.

– Нет, ну а как нам быть? Все бросить только потому, что нашим женам Кипр представляется только, как курорт? Алла, кстати, тоже не в восторге каждый раз, когда я уезжаю.

– Ей наверно снится, что ты перетаскиваешь зонтики над англичанками, спящими топлес на пляже.

– Только не англичанки, – запротестовал Андрей.

– Мне попалась как-то книга, записки английского шпиона, не помню точного названия, так тот делился со своим собеседником, что долго работал и в Японии, и в Таиланде, и в Китае, и мог бы жениться и на японке, и на тайке, и на китаянке, а женился на англичанке. И когда собеседник спросил его: «Вы что, настолько патриотичный?», тот ответил: «Нет. Настолько глупый».

– Знаешь, не такой уж он глупый. Просто не захотел учить иностранный язык, – заключил Андрей.

Когда Михаил приехал домой, в доме уже царила атмосфера некоторой напряженности. У Лены, как и у всех остальных ее сородичей женщин, была поразительная интуиция. Михаил не знал, как ему начать разговор. Тут зазвонил телефон. Лена подняла трубку.

– Это тебя, – недовольно буркнула она, кладя трубку.

Михаил подошел к телефону.

– Слушаю.

– Это я, – раздался мужской голос. Затем тот же голос хихикнул. Михаил сразу узнал этот голос, хотя слышать его по телефону приходилось не так уж часто. Значит, что-то случилось срочное, – подумал Михаил.

– Мы можем встретиться? – спросил голос.

– Сейчас? – уточнил Михаил.

– Если можешь, давай через час на том же месте.

– Хорошо.

Михаил положил трубку.

– Мне надо отлучиться ненадолго, – обратился он к жене.

Лена фыркнула и язвительно заметила:

– Ты просто нарасхват.

Михаилу нечего было на это возразить. Он вышел из дома, сел в свой Мерс и отъехал. Оставшись один на один с самим собой, Михаил ощутил себя чуть ли ни сиротой.

Прошло уже много лет с тех пор, как он объяснялся ей в любви, а она в шутку исполняла перед ним танец живота. Ох уж эти танцы живота… Их давно пора бы запретить специальным постановлением ООН или какой-нибудь международной конвенцией так же, как разрывные пули дум-дум. Сколько мужиков пропало из-за этого танца! А сейчас и признания в любви и танец живота куда-то бесследно исчезли. Михаилу Макарову тогда многие друзья завидовали, а родственники говорили, что он завоевал сердце прекрасной девушки, хотя ему всегда было непонятно, кто кого завоевывает, когда встречается парень с девушкой. Это всегда выглядит, как какая-то непонятная игра, правила которой постоянно меняются. Михаилу, почему то, казалось, что самыми трудными в семейной жизни будут первые месяцы, ну, может быть, первые два-три года. Он думал, что этот период что-то типа ношения новой пары обуви: первые несколько дней трет, немного давит, ну может быть на худой конец натрет небольшой мозоль, зато потом ходи и наслаждайся обновкой. Идиот! Почему в его голове возникло такое обманчивое представление? А эти военные термины, типа: «завоевал», «одержал победу», «выбросила белый флаг» или «рухнул бастион». Ну это надо же – «рухнул бастион». Если конечно под бастионом подразумевать его голову, то с этим можно согласиться. Даже тот факт, что выбрасывает белый флаг каждый раз женщина, а в результате, она же оказывается победительницей, и ты становишься пленником, должен вызывать, по мнению Михаила, кучу вопросов у мужиков. У Михаила невольно создавалось впечатление, что игру с завоеванием женщин, одержанием «побед», рухнувшими бастионами и выбросом белого флага придумали сами мужики для того, чтобы хвастаться друг перед другом.

«Ты знаешь, она выбросила, наконец, белый флаг»…, или «Я одержал над ней победу». Одно удивляло Михаила, что мужиков почему-то не смущает тот факт, что женщина, даже если и выбрасывает белый флаг, то делает это не тогда, когда хочется мужику, а когда сама считает это приемлемым. Считать ли это победой? Да и сам ход с выбросом белого флага скорее похож на маневр с Троянским конем. Приняв однажды «капитуляцию», и думая, что ты одержал победу, сам становишься пленником той, которую завоевал. Впрочем, даже пленником ты можешь оказаться только на какое-то время. На какое? Тебе даст понять завоеванная тобою красавица. Повод может быть любой.

Первый раз Михаил воочию ощутил, что может лишиться статуса пленника завоеванной им женщины, когда на новогодней вечеринке в самом начале их совместной с Леной жизни, он, будучи слегка навеселе, возможно слишком близко придвинул к себе одну из ее коллег во время танца, а потом поцеловал эту коллегу, когда били куранты. Напрасно Михаил пытался объяснить Лене свой поступок тем, что у шотландцев принято целовать всех при наступлении Нового года. В ответ он получил резкий отпор с вполне резонным возражением: «А я и не знала, что вышла замуж за шотландца». Когда ему дали понять, что причислить себя к шотландцам не получится, Михаил, хватаясь за соломинку, попытался оправдать свой поступок призывом апостола Павла ко всем христианам целовать друг друга при встрече, а в данном случае, как считал Михаил, имела место именно встреча – встреча Нового Года, но это еще больше подлило масла в огонь.