— Слава богу, — Мегуми сухо всхлипнула, вглядываясь в его осунувшееся лицо. — Ты пришел в себя, и врачи говорят, что ты обязательно поправишься.
— А-га, — он слегка сощурил потемневшие глаза. — А ты…в порядке?
— Конечно, — Гуми мужественно улыбается. — Теперь да.
— Как мои дела? — боль накатывала волнами, так что после каждого слова приходилось переводить дыхание.
— Была большая кровопотеря, врачам пришлось провести несколько операций, — Гуми закусила губу. — Но главное, что ты очнулся, потому что…никто не давал никаких гарантий.
— То есть…меня уже похоронили? — Камуи хмыкнул, а потом поморщился — боль пронзила грудь, так что перед глазами замелькали черные точки.
— Больно? Я сейчас вызову медсестру! — Гуми бросилась к тревожной кнопке, но его пальцы необычайно сильно сжали её ладонь.
— Нет… — выдохнул он, прикрыв глаза. — Я в порядке.
— Но обезболивающее…
— Просто побудь рядом, хорошо? — Гакупо стиснул зубы, цепляясь за её прикосновение словно за соломинку в бушующем море. Он не хотел возвращаться в морфиновое забытье или еще хуже — к старым кошмарам. Если она будет рядом, он вытерпит любую боль. Выкарабкается. Выживет. И будет каждый день говорить ей о том, что любит её.
***
В камере пахло сыростью и влагой, а бетонные стены были покрыты черной плесенью. Впрочем узника это ни капли не смущало — он сидел на холодном полу, поджав под себя ноги. На его суровом лице застыло торжественно-спокойное выражение, хотя щеки и подбородок покрывала жесткая щетина. Вдруг в отдалении послышался лязг металлической двери, а потом звук шагов.
Для ужина было еще рано, так что мужчина приподнял веки, собираясь поприветствовать своего посетителя. В следующую секунду по его лицу прошла тень, а потом он глубоко вздохнул.
— Значит, ты выжил, — пробормотал Хаттори, окинув взглядом фигуру своего бывшего ученика.
— Вы разочарованы, сенсей? — Гакупо нахмурился. Он исхудал и был очень бледен, но фиолетовые глаза смотрели на предателя со странной смесью презрения и жалости.
— Нет, я рад, — Хаттори скупо улыбнулся. — По крайней мере я не нарушил клятву, данную твоей матери.
Чтобы выбить хлипкую дверь в дешевой квартире понадобился всего один пинок. Фанерная панель с шумом слетела с петель, и Хаттори шагнул в полутемную комнату. На кухне приглушенно бормотал телевизор. Взгляд тут же скользнул по выпотрошенным сумкам, вываленным на пол ящикам и открытой балконной двери. Все указывало на то, что его цель сбежала, прихватив самое ценное. Однако Хаттори уже не первый год обыскивал дома в поисках должников и предателей, и все они совершали одну и ту же ошибку. Мужчина хмыкнул и направился к шкафу. Разве у беглеца будет время на то, чтобы закрывать двери? Точно нет, а это значит…
Хаттори резко отодвинул дверь. Белая как мел Айрис прижималась к стенке шкафа, в аметистовых глазах дрожали слезы. Тонкие руки прижимали к себе маленький копошащийся сверток, из которого доносилось приглушенное хныканье.
— Давно не виделись, Айрис-сан, — Хаттори жестом предложил ей выйти. Помедлив секунду, она выбралась из шкафа, не сводя с мужчины настороженного взгляда. — Похвально, что вы пытались меня обдурить.
— Вы хотите убить меня? — голос девушки был ломким, словно тонкий лед. — Это он вам приказал?
— Нет, — Хаттори улыбнулся одними губами. — Кумитё ищет вас по всей Японии, а я просто отвезу вас на корабль до ближайшего порта, откуда вы сможете обратиться в посольство вашей страны и вернутся домой.
— Знаете, я конечно наивная, — Айрис грустно улыбнулась. — Но не настолько, чтобы поверить в эту ложь.
— Хорошо, что вы это понимаете, — вакигасира скупо улыбнулся, а потом кивнул на пеленочный сверток. — Мальчик?
— Да, — лицо девушки осветила счастливая улыбка. — Гакупо.
— Мне жаль, — с этими словами Хаттори протянул руку за ребенком, но Айрис поспешно сделала шаг назад. В фиалковых глазах загорелся какой-то странный огонёк.
— Вам приказали убить и его?
— Мне не хочется этого делать, но…
— И не надо! — высокий голос Айрис сорвался. — Делайте со мной все, что угодно, но не убивайте Гакупо!
С этими словами она упала на колени, опуская голову.
— Х-хаттори-сан, — по бледным щекам струились дорожки слез. — Прошу вас. Хотя бы ради Исина.
Он скользнул по сгорбленной фигуре равнодушным взглядом, а потом стоически вздохнул.
— Хорошо, но об этом никто не должен знать.
— К-конечно, — Айрис вскинула голову. — Здесь в Кобэ есть приют, я просто отдам его управляющему и…
— Нет, — отрубил Хаттори. — Я сделаю это сам. Соберите все необходимое. Вам пять минут.
Ровно по прошествии этого времени Айрис уже садилась в микроавтобус без опознавательных знаков. Громко хлопнула дверь и в тот же миг ребенок, который все это время почти не хныкал, разразился жалобным плачем.
— Сейчас всю улицу перебудим! — тут же вмешался водитель, но Айрис проигнорировала замечание и склонилась над свертком. Всю дорогу пока они ехали до европейского квартала Кобэ, девушка нежно напевала какую-то мелодию — должно быть колыбельную, поскольку когда автомобиль остановился в нескольких сот метров от ветхого додзе, ребенок успокоился.
— Осторожнее, прошу вас, — Айрис протянула Хаттори сверток, тот неловко взял его одной рукой, а после зашагал к крыльцу, стараясь абстрагироваться от горящего взгляда, направленного в спину.
Теплая тяжесть маленького тельца приятно оттягивала ладонь, когда он аккуратно положил мальчика на старые доски. Малыш тихо сопел обхватив ручками край одеяльца, но как только Хаттори собрался вернутся, он хныкнул, будто бы чего-то испугавшись, а потом открыл глаза — удивительного фиолетового оттенка, такого же как у его матери. Младенец несколько секунд недоуменно таращился на мужчину, а потом скуксился.
— Шшш, — Хаттори неловко похлопал по одеялу, успокаивая малыша. — Не реви, пацан, а то твоя мама будет волноваться.
Странно, но это сработало, потому что мальчик пару раз всхлипнул, а потом прикрыл глазки, вновь погружаясь в сон. Хаттори перевел дух и поспешил назад к машине. Хлопнула дверь, и вакигасира скомандовал.
— В порт.
Автомобиль тронулся с места, а девушка, все это время неотрывно смотревшая в окно, повернула голову. Её глаза опухли и покраснели от слез, но в фиалковой глубине не было и тени страха.
— Куда меня отвезут?
— Мне этого неизвестно.
— Тогда, могу я попросить вас еще об одном одолжении? Я понимаю, что и так в неоплатном долгу перед вами, но пусть это будет моим предсмертным желанием.
— Что именно? — Хаттори нахмурился, когда лицо девушки вдруг осветилось улыбкой.
— Не рассказывайте ему о том, что со мной стало.
— Она просила не убивать тебя, — негромко закончил бывший советник кумитё. — А еще никому не рассказывать о её судьбе. Я как мог выполнил эти просьбы.
— И зачем? — хрипло поинтересовался Гакупо. — Если по итогу вы все равно предали её? Вы стреляли в меня явно не для того, чтобы лишь поцарапать. Так зачем хранить еще один секрет? Ведь вы знаете, что с ней стало, не так ли?
Хаттори тяжело вздохнул, словно собираясь с силами.
— Три года её переводили из одного борделя в другой, пока она не оказалась в Макао. Её вытащило посольство Нидерландов. По возвращении на Родину её определили в хоспис в окрестностях Роттердама. Больше я о ней ничего не слышал.
— Хоспис? — Камуи устало прислонился к решетке. — Почему?
— ВИЧ, — просто ответил Хаттори. — После такой работы это неизбежно.
В камере повисла напряженная пауза, а потом Гакупо прошептал.
— Отец знал?
— Если бы он знал, то я бы с тобой сейчас не разговаривал. И Масако уже давно была бы мертва.
— Ты исполнял её приказы в обход поручениям босса, так почему ты убил её теперь?
— Потому что её было уже не спасти, — произнес Хаттори после долгой паузы. — После смерти Исина она несколько раз пыталась покончить с собой, почти не ела и не разговаривала, лишь рассматривала фотографии в старом альбоме. Но спустя три года после его смерти, ей в руки попался журнал. На одном из любительских снимков она увидела почти точную копию Исина и велела мне привести этого мальчика в клан. Я помнил, сколько боли и страданий ей принес муж, но посчитал, что его сын не будет таким же. Но я ошибся.
