Здесь очевидное сходство с задачами Комиссии Г. Ф. Александрова, которая была образована для собирания источников по истории обороны Москвы [1, с. 222]. К этому времени информация о московской Комиссии уже дошла и до Ленинграда.
Предложение И. Ю. Крачковского Я. Ф. Капустин переадресовал секретарю горкома партии по пропаганде и агитации Н. Д. Шумилову, который на письме сделал следующую помету: «Этот вопрос нами готовится на бюро ГК». В комментариях к этому документу, опубликованному в середине 1990-х гг. в сборнике «Ленинград в осаде», а затем в статье, посвященной созданию общегородской комиссии по сбору материалов для истории обороны Ленинграда, историк А. Р. Дзенискевич отметил, что вопрос на бюро весной обсуждать не стали, поскольку надо было бороться с последствиями страшного голода, готовить летнюю эвакуацию, завершать превращение Ленинграда в военный город [3, с. 133].
Вероятно, примерно в одно время с учеными с новой инициативой сохранения памяти о войне и блокаде выступили ленинградские писатели. В Центральном государственном архиве литературы и искусства Санкт-Петербурга (ЦГАЛИ СПб.) в фонде В. Кетлинской отложилась трехстраничная машинописная статья под названием «Осажденные города не сдаются» [14, л. 121–123]. Она не подписана и не датирована, но по упоминанию в тексте «семимесячной обороны города» ее можно отнести к марту 1942 г. Речь в статье идет о подготовке ленинградскими писателями книги о героической обороне городов от древности до наших дней: от Трои до Мадрида и Ленинграда. В заключительной главе авторы должны были «показать великий город, находящийся в непосредственной близости к месту боев и принимающий в этих боях непосредственное участие». Этой задачей определялся выбор объектов и действий: театр и штаб ПВО, детские ясли и строительство баррикад, занятия школьников в бомбоубежищах и работа научных учреждений, дежурства в домоуправлениях и борьба с ракетчиками, столовые и магазины… Сюжетное совпадение с несостоявшейся книгой «День осажденного Ленинграда» не удивительно, поскольку с большой долей вероятности можно утверждать, что либо авторы идеи были те же, либо она легла в основу нового проекта.
Видимо, судьба этого произведения подобна первому: сборник также не был издан.
Примечательно, что интерес к сбору и фиксации материала о жизни и деятельности блокированного города вновь возникает в разных учреждениях, и здесь, безусловно, не стоит искать общую документальную основу. Скорее это можно объяснить осознанием важности пережитого и потребностью сохранить пережитое для потомков. Март 1942 г. – еще «смертное время», но уже конец его.
Попытки ленинградских писателей, партийных работников, ученых осенью 1941 – весной 1942 г. получить поддержку у местных властей для сбора материалов и подготовки сборников и иных трудов по истории блокированного Ленинграда по разным причинам не увенчались успехом. Тем не менее весна 1942 г. стала точкой отсчета нового этапа, оказавшегося более эффективным, чем прежний.
В одном из архивных дел фонда 4000 ЦГАИПД СПб. сохранилось несколько писем Ленинградского института истории ВКП(б), датированных началом апреля 1942 г. и адресованных различным организациям: ряду райкомов партии, Лениздату, о предоставлении материалов, связанных с жизнью города в военное время. Суть этой просьбы раскрывается в письме военного отдела Ленгоркома партии в военный отдел Василеостровского райкома ВКП(б), в котором предлагалось «весь материал, характеризующий работу отдела в период Отечественной войны, выделять для Ленинградского института истории ВКП(б) по одному экземпляру. Вышеуказанные материалы нужны для создания летописи событий “Ленинград в Отечественной войне”. Сбор материалов и написание летописи горком партии поручил Ленинградскому институту истории ВКП(б)» [12, л. 5], сотрудники которого уже имели подобный опыт при подготовке трудов по истории революции 1917 г. Таким образом, не вынося вопрос на бюро, горком тем не менее оценил необходимость и важность такой работы. Трудно сказать, чем он руководствовался в данном случае. Возможно, письмо И. Ю. Крачковского сыграло свою роль. Но предпочтительнее другое предположение: либо по распоряжению из Москвы (какого органа, неизвестно), либо по собственному почину ленинградские партийные работники взяли за основу деятельность московской комиссии Г. Ф. Александрова.
В июне 1942 г. сотрудники Института истории партии получили более конкретное задание: создать «Хронику обороны Ленинграда» и сборник документов, но первой задачей оставался сбор материалов и документов. К августу 1942 г. было собрано 8000 экземпляров, главным образом печатной продукции, и определена методика составления хроники [4, с. 257].
Летом же появились районные комиссии для сбора материалов по истории войны. Одним из первых к работе приступил Кировский район. О создании комиссии при райкоме партии его работники объявили 13 июля на совещании политорганизаторов домохозяйств района. Комиссия выделила из своего состава рабочую группу, а на ряде предприятий и в учреждениях стали создаваться подкомиссии. Ленинградский институт истории назначил в каждый район своего сотрудника в качестве уполномоченного «по собиранию материала» [10, л. 19]. На базе же института предполагалось создать городскую комиссию. Привычная вертикальная структура позволяла охватить районные организации как по профессиональному признаку, так и (через домохозяйства) по территориальному.
«Что нам нужно в первую очередь? – ставил перед политорганизаторами вопрос научный сотрудник Института истории ВКП(б) Шариков. – Нужно собирать, накапливать материал, обобщать его. Мы должны сохранить и отчетный материал, и многотиражки, газетный материал, стенгазеты, листовки, протоколы, резолюции, плакаты, письма, дневники и т. д. и т. п.». Наряду с официальными документами историческую ценность представляли и воспоминания о недавнем времени, «когда все образы и картины живут в памяти людей», ибо такие рассказы «будут иметь меньше вымысла, так называемой “отсебятины”, будут более объективными и живыми» [10, л. 21]. Разнообразие видов исторических источников позволяло не ограничиваться хроникой, а приступить в перспективе к подготовке целого комплекса научных трудов по истории Ленинграда военных лет.
В конце лета – начале осени подобные комиссии появились как минимум еще в двух районах города. В Красногвардейском районе, помимо комиссии при райкоме ВКП(б), на предприятиях были созданы тройки, которые приступили к сбору материала о мобилизации, народном ополчении, строительстве оборонительных сооружений, шефстве над госпиталями и т. д. [7]. Члены комиссии в Петроградском районе взяли на себя собирание письменных источников в партийной, советской, научной, образовательной сферах, разработали подробные вопросники, касающиеся деятельности больниц, научных учреждений и вузов, мобилизации населения на оборону города [9, л. 1–4, 6–6 об., 9]. Не имея на первых порах подробных рекомендаций рабочей группы Института истории партии, ряд районных советских и партийных руководителей самостоятельно определял тематику и искал формы работы по сбору материалов. Однако не во всех районах дело сразу пошло энергично. 22 декабря 1942 г. на совещании в Институте истории ВКП(б) отмечалось, что из 15 городских районов только в пяти приступили к накоплению документов. Собравшимся были розданы «памятка, классификация, инструкция по сбору материалов» [13, л. 13 об.], что должно было упорядочить и унифицировать работу.
Часть инструктивных материалов сотрудники Института истории партии еще осенью 1942 г. опробовали при стенографировании первых бесед с жителями блокированного города. Были записаны, в частности, рассказы доцента З. В. Оглоблиной и профессора Ю. М. Гефтер из Первого медицинского института, П. С. Сергеева, рабочего завода им. Калинина, сотрудников эвакопункта Кобона-Лаврово.
В первые несколько месяцев после установления блокады Ленинграда в среде культурной и научной интеллигенции, среди районных партийных работников не раз возникали идеи о сборе материалов и подготовке литературных трудов по истории военного города. Возникшее без участия городского партийного и советского руководства, это стремление зафиксировать жизнь города в «смертное время» свидетельствовало об уверенности его инициаторов в победе. Планам не суждено было сбыться ни осенью 1941 г., ни весной 1942 г., прежде всего из-за общей тяжелой ситуации в Ленинграде. Тем не менее весной 1942 г. начинается новый этап, характерной чертой которого стала организация сети комиссий разного уровня с опорой на райкомы партии и под методическим руководством Ленинградского института истории ВКП(б). Их деятельность по накоплению документов о жизни блокированного (военного) города, начавшаяся летом 1942 г., заметно активизировалась с апреля 1943 г. после совместного постановления бюро обкома и горкома партии о сборе материалов и составлении хроники «Ленинград и Ленинградская область в Отечественной войне против немецко-фашистских захватчиков» и завершилась во второй половине 1940-х гг.
