— Почему? — удивился Медведь.

— Майор Ламберт, посмотрите на его шею.

Екатеринбуржец присмотрелся и выругался.

— Вы увидели это через камеру, Куинн? У вас чертовски зоркий глаз. Полковник? Позвольте сблизиться с объектом и провести осмотр.

Каравценко некоторое время не отвечал. Астрид как наяву видела его задумчивую длинную фигуру.

— Майор. Приказываю: осмотрите пса, покажите камерам «Гериона», что у него на шее. Профессор Орлов, готовьте своих людей к выходу и полевой работе. Всем все понятно? Выполнять.

Медведь кивнул.

— Актер. Аккуратно двигай к нему. Не спугни.

— Меня животные любят, командир, ты же знаешь.

— Потому что ты сам, как животное. Двигай, давай.

— Слушаюсь.

Ральф Меррик проверил герметичность костюма, и, не выпуская оружие из рук, плавными движениями приблизился к псу. Животное, — невероятно грязное и трясущееся от раны и усталости, — не только не испугалось человека, но и наоборот сделало несколько шагов навстречу. Екатеринбуржец медленно опустился на корточки, погладил пса по голове, потрепал за ухом, развернул собаку боком.

Астрид ахнула. На машущем коротким хвостом и ластящемся к человеку псе был надет темный кожаный ошейник.

— Настоящая сенсация! Такая находка!.. Просто невероятно!..

— Невероятно то, — покачал головой Медведь Ламберт, — что песик нашел нас, а не мы — его.

Они болтали, потягивали напичканный поливитаминами сок и переваривали события этого насыщенного дня, расположившись в тесной кают-компании «Гериона». Солнце все еще нещадно палило снаружи, несмотря на близость вечера. Система микроклимата защитных костюмов исправно работала, но люди все равно изнемогали в тяжелом защитном оборудовании. К удовлетворению бдительной Астрид, никто не глупил и не пытался втихую нарушить герметичность комбинезона, но несколько часов спустя утомление начало одного за другим загонять членов экспедиции обратно в бронетранспортер. Кот, Шеф, Блейк и Федорин бросали им вслед завистливые взгляды. На улице оставили сводную группу, чтобы приглядывать за периметром.

Орлов и Каравценко что-то тихо обсуждали на корме. Вероятно, пытались решить, чем стало неожиданное появление пса — угрозой или возможностью. Члены же экспедиции собрались в кают-компании вокруг стола за моторным отделением и делились собственным мнением о случившемся.

— Почему эта тварь так странно хромает? — буркнул Даллас. Он сидел на ящиках в углу, поигрывая ножиком, и чтобы на него взглянуть, половине собравшихся приходилось неудобно выворачивать шеи. — Это точно, что она не заразна?

Норнберг протер запотевшие очки, нетерпеливо откашлялся.

— Уверен, младший лейтенант. Эта самая обыкновенная в мире собака.

— Живущая в самом необыкновенном для обыкновенных собак месте, — заметила Астрид.

— Э-э… верно. Но она не больна. Я не нашел признаков абортивной, ремитирующей или иной формы бешенства, не обнаружил инфекционных или вирусных заболеваний. Тесты крови и кала чисты. Ну и… если что-то будет не так, аппаратура сразу даст знать.

— Так почему же она хромает? — упрямо тряхнул головой Даллас. Короткий ножик продолжал крутиться между его пальцев с невероятной скоростью.

— Порой, младший лейтенант, — мягко заметил доктор Куинн, — мир оказывается простой штукой. Собака хромает, потому что у нее повреждена нога. Несчастное животное так нам обрадовалось, что рвануло без оглядки через заросли и травмировалось. Беглый осмотр дает мне основания подозревать вывих передней конечности. Я предполагаю разрыв капсулы сустава, кровеносных сосудов, связок и сухожилий.

— Мне не нравится, что оно будет спать, жрать и срать рядом с нами, — безапелляционно заявил надзиратель. — Его надо пристрелить. Прямо щас.

— Уймись, боец, — без всякой симпатии покосился на парня Ламберт. — Пес на карантине. Никому он не угрожает.

Даллас промолчал.

— В самом деле, непосредственной опасности для экспедиции наш объект не несет, — снова заговорил Норнберг. Внезапно свалившаяся на голову работа оживила биолога. Он почти перестал вздрагивать от каждого резкого звука. — И стрелять его — сущее безумие на фоне возможностей, которые у нас появились! Мне не терпится провести вскрытие!

— Вскрытие? — нахмурилась Аллерсон. — О чем это вы, Леонард?

— Как о чем, Астрид? — биолог возбужденно жестикулировал. Его очки подпрыгивали на мясистом носу, как наездник на быке. — Вскрытие объекта позволит получить ответы на многие вопросы! Чем он питался, отличается ли его строение от строения обычного пса, возраст!

— Такие собаки живут по двенадцать-пятнадцать лет, — задумчиво отметил Куинн. — Я не ученый, и не могу знать, зачем вам подобная информация. Однако замечу, что убийство совершенно очевидно неинфицированного, неимпрегнированного пса без веских на то оснований — дело недостойное.

— Да вы шутите, Куинн, — фыркнула Андре.

Она, как заметила Астрид, наконец-то вышла из охватившей ее после гибели Сарина апатии. Глаза женщины потеплели, взгляд смягчился. Аллерсон поймала в нем проблески чего-то, что заставило ее задуматься. Кроме того, девушка вдруг решила лихо наплевать на все и вся и принялась курить прямо в «Герионе». На одноразовой тарелке перед Андре валялись уже четыре сигареты, и она изничтожала пятую.

— Это просто местный житель. С собой его, что ли, таскать? Что нам с ним делать?

— Пристрелить, — буркнул Даллас.

— Эх, лейтенант Солмич, — протянул Ральф Меррик, насмешливо глядя на молодого надзирателя, — ну и бойцы у тебя. Кровожадные.

Даллас сделал неловкое движение, ножик выпал из его рук и гулко плюхнулся на пол. На его лезвие упали несколько капель крови из порезанного пальца.

— И хладнокровные, — в полной тишине продолжил Екатеринбуржец. — Ты-то сам что думаешь? Боец твой резать щенка хочет, а ты?

— Приказа резать не было, — спокойно отозвался Солмич. Лейтенант впервые с начала разговора поднял равнодушный взгляд. До этого все его внимание поглощала чистка автомата.

— А бойцу твоему, похоже, приказ не нужен, — заметил Ральф. Говорил он легко, но их с Далласом скрестившиеся взгляды тревожили.

— Хватит, Актер, — тихо произнес Ламберт. Это звучало как просьба, а не приказ, но вызов, неприязнь и презрение в глазах капитана мгновенно потухли, он отвернулся.

— Вообще-то… — начал Тони Льюис.

Начал и запнулся. Он не привык влезать в разговоры, а тем более такие разговоры, в которых мало, что смыслил, но решил воспользоваться шансом. После той внезапной беседы с командиром Екатеринбуржцев, огнеметчик не сомневался, что Даллас донес на него Солмичу. Пока что никто ничего ему не предъявлял, но он догадывался, что рано или поздно предъявят по полной. Теперь он хотел смягчить последствия. Или вовсе избежать проблем. Пусть даже так неловко, показав лейтенанту — и полковнику, — что он все еще на их стороне.

Надзиратель откашлялся.

— Вообще-то, младший лейтенант Даллас может быть прав. Это зона карантина. Простые, как вы выразились, местные жители смертельно опасны для всего неместного. Даже если вы не обнаружили ничего заразного, это ни о чем не говорит. Мы не знаем всего, что здесь бродит, чирикает или, там, витает в воздухе. Даже не снимая шлемы, здорово рискуем.

— Это не мое дело, — нахмурился Куинн, — и не мое решение. Но я гуманист и сторонник человеческого отношения к миру. Резать животных без причин…

— Дело недостойное, — закончила за него Астрид. Доктор с признательностью посмотрел на нее. — Я согласна со Стивеном, Льюис. Мой опыт подсказывает, что едва ли Леонард обнаружит в этой дворняге много интересного.

— А мой опыт, — глядя в потолок, спокойно заметил Меррик, — а мой опыт отказывается верить, что это животное может причинить нам вред.

Старший сержант улыбнулся, покачал татуированной головой.

— Это место, — он обвел взглядом покатый борт «Гериона», словно представляя себе скрытый за ним пейзаж. — Это место… враждебно. Там, снаружи, я чувствую себя не в своей тарелке. Слишком уязвимо. Слишком… чуждо.