– Вот он, – напрягая голос, произнес Тимур. – Спасены…

Спасены?

Я смотрел, как острый, окованный потемневшим металлом нос корабля вспарывает волны. Клипер это, или бригантина, или заурядная шхуна? Не знаю. В легендах Островов, в сказках и мечтах ты всегда назывался клипером. Ты ждал своей бури, ждал урагана, который разрушит жестокий и несправедливый мир. Волшебным миражом, сказочным видением ты мелькал перед нами, запертыми в каменные клетки замков. Как бы ни было плохо – мы знали: ты существуешь. И не опускали рук. Не уходили с мостов. Не бросали оружия… Ведь ты ненавидишь трусов. Ты берешь к себе только смелых. Значит, примешь и нас…

Клипер шел параллельным курсом, медленно догоняя нас. Точно такой, как в легендах. С квадратными люками пушечных амбразур по бортам. С неяркими огнями в каютах на корме. С укутанными парусиной шлюпками, замершими на палубе. Мне показалось, что одной шлюпки не хватает, и по спине снова прошла дрожь. Так, значит, мы плывем на шлюпке твоего корабля?

Что-то радостное и восхищенное вопил Том. Молча рассматривали корабль Инга с Тимуром. Молчал и я.

Почему ты не можешь пристать к берегу, Безумный Капитан? А если пришельцы так сильны, что сбивают тебя с курса, то почему не топят корабль? Может быть, ты им нужен?

Пока в угрюмых серых волнах мелькает силуэт твоего корабля, пока в тебя верят – жизнь Островов неизменна. Надежда и мечта о новой жизни – ты стал воплощением жизни старой. Ее религией и законом. Как же ты не поймешь истины, Капитан? Твои упорство и воля, твои ненависть и любовь – все это давно уже служит пришельцам.

– Том! Прижмись к его борту! – крикнул Тимур.

Нас разделяло не больше десяти метров. Я надеялся, что корпус корабля заслонит нас от ветра, но этого не произошло. «Дерзкий» болтало по-прежнему. Зато стали видны веревочные лестницы, спущенные с борта корабля. Кажется, они называются шторм-трапами: лестницы из толстых крепких веревок, с деревянными перекладинами между ними. На палубе мелькали, перекрывая тусклый свет фонарей, быстрые тени. Клипер явно замедлял ход, следуя рядом с «Дерзким».

– Том!

Шлюпка едва ощутимо дрогнула. Волны теперь били чуть сильнее, окатывая нас холодными солеными брызгами. Темная, плавно изогнутая поверхность неторопливо приближалась. Доски обшивки бугрились серо-желтыми глянцевыми наростами.

Зачем ты нужен пришельцам, Безумный Капитан?

Я не думал о том, что делаю. Обрывки мыслей, неясная тревога, едва уловимая неправильность происходящего – все вместе запульсировало в мозгу, частыми толчками выплескиваясь в напряженные мускулы. Движение – я приподнялся, не отпуская Ингиной руки.

– Прогуляюсь…

Пальцы на моем запястье сжались сильнее. Бесполезно. Движение – я вскинул руки перед собой. Темнота, лишь слабые отсветы, падающие с вырастающего на глазах корабля. Две пары удивленных глаз: Том не в счет, он самоотверженно борется с непокорным рулем.

– Тим, береги Ингу.

Вода встретила меня ответным ударом – холодной, пробившейся в уши и ноздри волной. Кашляя, отплевываясь, я вынырнул. Сквозь водяные пробки в ушах, сразу сделавшие голову тяжелой и гудящей, пробивался голос Инги. Нет, возвращаться поздно. Я должен подняться на борт клипера первым. Подняться – и увидеть человека, стоящего за штурвалом.

Странно, волны, такие страшные на вид, оказались вполне подвластными. В два десятка гребков я оказался у плавно скользящей по воде стены – корабельного борта. Разлохмаченный конец штормтрапа лежал на ней как приклеенный. Волны ритмично били в борт и исчезали, даже не разбрызгиваясь.

Усиленно заработав ногами, я поднял руки, пытаясь ухватиться за шершавые доски. Деревянный меч, подхваченный течением, туго натянул перевязь…

Мои пальцы прошли сквозь борт корабля, не встретив ни малейшего сопротивления. Как сквозь мираж, которым он на самом деле и был – гордый клипер Безумного Капитана.

Это очень странное ощущение, когда руки не встречают ничего там, где глаза упрямо видят твердый, реальный предмет. На томительно-долгое мгновение мне показалось, что обросшая какой-то ракушечной дрянью и неотвратимо наползающая стена просто-напросто сточила мои ладони, стерла их, как наждак. Но ни боли, ни крови не было. А руки уже утонули в дереве борта по локоть…

Я запрокинул голову, инстинктивно защищая лицо. Но призрачный корабль уже двигался сквозь меня. Скользко отблескивающая, источенная узкими порами, темная от времени доска бесплотной тенью коснулась глаз. Я зажмурился, чувствуя, как начинаю погружаться в холодную воду. Замолотил руками, борясь с желанием завопить во все горло. И увидел сквозь стиснутые веки свет. Холодный синий свет, напоминающий не то неприятные медицинские процедуры, не то мерцающую пустоту включенного среди ночи телевизора.

Глаза раскрылись сами собой. Я ожидал любой, самой неожиданной картины. Грязного корабельного трюма, в котором плещутся настоящие волны и бродят, окутанные голубым пламенем, призраки. Искристого синего тумана, клубящегося в фальшивом корпусе клипера.

Истина оказалась проще. Но простота была из тех, что пугают сильнее любых фантастических неожиданностей. Так тупой перочинный нож в руках пьяного хулигана кажется вам страшнее крупнокалиберного пулемета.

Светился сам клипер, вернее, его оболочка. Изнутри она выглядела тоненькой голубой пленочкой, огромной надувной игрушкой в форме корабля. Вверху, по палубе, ходили такие же иллюзорные, «надувные» люди. Ловили ветер мерцающие лазурью паруса. Вылепленные из голубой пленки фонари удерживали сгустки неподвижного желтого пламени.

Макет! Всего-навсего голографический макет. Мираж, электронный морок, отлитая в красивую форму ложь.

А в центре «надувного» корабля, на полметра выступая из воды и неспешно вращаясь, плыл пятиметровый металлический диск. Творец подлой фата-морганы. Гибрид катера и телевизора. Инопланетный прибор, загримированный под старинный корабль.

Раскачиваясь на волнах, я растерянно следил за его приближением. Диск плыл прямо на меня – слепо, равнодушно. Неведомая программа гнала его по раз и навсегда заданному маршруту. До отдельных людей ему нет никакого дела…

Я был уже в нескольких метрах от диска, когда заметил вскипающие вокруг него буруны. Словно стайка быстрых рыбешек кружилась в хороводе. Веселых, неутомимых рыбешек, временами вспарывающих воду стальными лезвиями плавников…

Диск качнуло волной. Он плавно накренился – и на расстоянии вытянутой руки от меня вынырнул из воды участник хоровода. Длинный, плавно изогнутый, похожий на слоновий бивень металлический стержень. Тонкое острие топорщилось венчиком коротких клинков.

Система была проще некуда. Скрытый под водой вращающийся бивень ударял приближающегося пловца… И отбрасывал, протаскивал к лезвиям на острие.

Я действовал интуитивно, не раздумывая. Выбросил вперед руку, мертвой хваткой вцепившись в бивень сразу за клинками. Меня дернуло, потащило по окружности диска. Нетрудно было сообразить, что за моей спиной полощутся в воде украшенные такими же стальными цветами бивни. Отцепиться значило умереть. Быстро перехватывая стержень руками, я пополз к диску. Ноги начало заносить на клинки – я поджал их. Работали только руки, уставшие от бешеной драки на японском острове, от рывков захваченной штормом шлюпки.

Стержень начинался с подводной части диска. Добравшись до него, я почти полностью погрузился в воду. Волны окатывали меня с головой, заставляя судорожно глотать воздух в редкие мгновения затишья. Ровная, скользкая поверхность диска казалась неприступной. Я попытался закинуть руку наверх, где угадывался узкий ободок, – и едва не сорвался. Господи, как можно на него забраться? Да и чем мне это поможет…

Накатила очередная волна. Меня потянуло вверх. Вверх… Я оттолкнулся от круглого основания бивня, подался вслед за волной. Второй попытки у меня не будет. Или – или…

…Узкое ребро диска больно врезалось в грудь. Я лежал на металлической, мокрой и холодной плите. Ноги болтались в воде, а вздрагивающие от напряжения ладони сжимали выступ на поверхности диска.