Отвернувшись от нее, кот тихо проурчал:
– Как крыса…
Ксюша встряхнула головой и оторвалась от окна.
– Видал сандалики?– полюбовавшись еще, она обулась.– Подумаешь ангина! Велика важность. Выйду во двор, покажусь в обновке и сразу назад. Мама и не узнает. Ты ведь не выдашь?
Присев, она погладила Василия. Кот недовольно вывернулся.
– Обижаешь. Чем пустое-то молоть, возьми меня лучше с собой. Все под присмотром будешь.
Ксюша даже засмеялась.
– Ха-ха! Защитник нашелся. От кого может защитить кот? Пришел бы вчера пораньше, спас бы меня от ангины. И мороженное получил…. Сиди уж лучше дома, я быстро. А то тебя выпустишь, опять до вечера не дозовешься. Васенька-Васенька,– передразнивая маму, она подошла к зеркалу в прихожей, покрутилась еще, стараясь получше рассмотреть обновку, открыла дверь и погрозила коту пальцем.
– Смотри, сиди дома, не балуй! И герань не столкни…
Через секунду она уже сбегала вниз по ступенькам. Вот уже первый этаж, она почти во дворе и вдруг… Что заставило ее внезапно остановиться?
Под лестницей, в тесном углу виднелась дверь, ведущая в подвал дворника. Тяжелая темная дверь с обрывками паутины, которые колыхались от сквозняков в подъезде. Дверь была, как всегда плотно закрыта. Все как обычно. Но на двери не было замка!
Ксюша почувствовала, как быстро у нее застучало сердце, но, выглянув из подъезда и осмотревшись по сторонам, она шмыгнула обратно и, решительно взявшись за холодную медную ручку, потянула ее на себя.
Глава третья
Тяжелая низкая дверь подавалась с трудом. Пришлось изо всех сил тянуть за ручку обеими руками и дверь медленно, скрипя, словно сопротивляясь, сдвинулась и приоткрылась немного. Из подвала дохнуло холодом и сыростью. Глаза Ксюши попривыкли к темноте, и она увидела, что от двери вниз ведут ступеньки узкой железной лесенки. Ступеньки терялись где-то в глубине подвала, и Ксюше вдруг стало страшно.
Она заколебалась: может, закрыть эту тяжелую дверь, забежать к себе на второй этаж, залезть под одеяло и постараться не думать ни об этом странном дворнике, ни о его темном сыром подвале, где, возможно, еще и крысы водятся. Но нет! Отступить трусливо на самом пороге тайны Ксения не могла. И, откинув страх, она поставила одну ногу на ступеньку, потом вторую и медленно стала спускаться…. Тут правая рука ее нащупала тонкие перила, и стало легче сохранять равновесие. Да и глаза уже различали стены сбоку от лестницы и крутые ступеньки под ногами. Вдруг лестница повернула направо. Еще несколько ступенек и снова направо! Ксюша поняла, что спускается по винтовой лестнице, и что давно уже сбилась со счета, который вела ступенькам. Она оглянулась. Ни двери, ни полоски света из под нее видно не было! Отступать поздно. И Ксюша двинулась дальше вниз. Стало теплее и, как – будто даже светлей. Неожиданно лестница кончилась, и она оказалась в маленькой комнате с высоким потолком и деревянным полом. Ксюша осмотрелась. Ей хотелось увидеть метлу, грабли, ведра- все, чем работают дворники, но комната была пуста. Совершенно пуста. Только в левой стене была еще одна дверь, вернее дверца, Узенькая и почти незаметная, такого же серого цвета, что и стена. Рядом с этой дверцей, над самым полом было еще какое-то отверстие, закрытое толстой трухлявой доской, наглухо прикрученной к стене.
«Все это очень странно»– подумала Ксюша и сильно пожалела, что ввязалась в эту историю. «Ладно – решила она,– я только чуть-чуть приоткрою эту дверцу, загляну и, если там ничего интересного нет, сразу вернусь домой.» Нельзя же, так ничего и не выяснив, отказываться от своей затеи.
Глава четвертая
А в это время, тремя этажами выше, всеми покинутый, томился кот Василий. Сидя на подоконнике, рядом с красной геранью, он тоскливо глазел в окно. Настроение у кота было хуже некуда.
– От кого может защитить кот?– рассуждал он с обидой. – А хоть бы и от крыс! Я, потомственный кот- крысолов, прозябаю рядом с этой жалкой геранью. Тьфу! -Обернувшись к герани, он продолжал.– Чего смотришь? Твое- то место здесь, стану я тебя сбрасывать…. Прадед мой крыс ловил, дед, и отец ловил, до седьмого колена охотниками все были. Один я тут сижу, сметану с блюдечка ем.– Спрыгнув с подоконника, он облизал пустое блюдечко.
– И сметаны-то уж нет, съел всю. А вот молоко… Его, надо думать, Ксения допивать не станет. Она мне еще и мороженного задолжала….-вспомнив об упущенном лакомстве, Василий с досадой мяукнул: – Мяу! Имею, стало быть, полное на то право. Гулять не пускают, так хоть молочка изопью, с медом.
Расправив усы, он аккуратно вылакал молоко из стакана Ксюши.
– Хм… Сладкое. Только кота-крысолова медом не удержишь! Ишь ты, сиди дома, не балуй. И кому?! Мне!– подойдя к зеркалу, Василий принялся демонстрировать великолепный экстерьер, принимать угрожающие стойки.
– Весь в прадеда,– урчал он.– И мастью вышел, и силенкой, говорят, не обижен. Только вот померяться не с кем. Да будет вам известно, я это наверное знаю, от бабушки своей слышал, а уж та от своей узнала, – предок мой, с которого род наш кошачий пошел, победил короля крыс! А случись мне король крыс – справился бы?
Подпрыгнув перед зеркалом, Василий изобразил жестокую схватку.– Король крыс…– бормотал он, отдуваясь. – Да ну… Сказки все это! Тут и крысу- то порядочную не встретишь. Так, мелочь одна. Да и не так оно плохо, на окошке сидеть. Сытно, тепло, цветы вон кругом. Что еще коту надо?..– Он вдруг опомнился.– Только не к лицу мне это! Если дальше так пойдет, скоро я и мышь захудалую не поймаю. А зачем тогда кот? Кот зверь серьезный, не для баловства только. Чем я тогда голубя или, скажем, канарейки желтой лучше? А вдруг настоящая крыса встретится? Как прадеду моему…. А я бока тут себе пролеживаю. Все, хватит, с меня довольно!
Взлетев на подоконник, Василий приподнял правую лапу и трагически вопросил:
– Что кот без улицы?– И сам же себе ответил:– Птица в клетке…
Через мгновение его тень мелькнула в открытой форточке и, приземлившись на газоне, кот исчез в густых зарослях.
Глава пятая
Мы расстались с Ксюшей в тот самый момент, когда она, преодолев страх и сомнения, решила узнать, куда же ведет узкая дверца в стене подвальной комнаты.
Итак, стараясь не топать ногами и не нарушать полную тишину, Ксюша осторожно подошла к стене. Дверца едва угадывалась. Ручки на ней не было и пришлось толкнуть ее двумя руками. Ксюша думала, что дверь эта так же туго открывается, как и дверь в подвал и потому толкнула ее изо всех сил. Но дверь неожиданно легко и сразу распахнулась, девочка потеряла равновесие и прямо влетела в проем! При этом она споткнулась обо что-то и упала, больно ободрав колено и испачкав ладони.
Ей показалось, что на несколько секунд она даже потеряла сознание, а когда открыла глаза – кругом была такая темнота, что никакой разницы не чувствовалось, открыты они или нет. Вдруг что-то теплое и шершавое несколько раз быстро коснулось ее носа. От страха, разом охватившего ее, девочка закричала, но оттого, что горло ее пересохло и сжалось, из него вырывались лишь какие- то непонятные булькающие звуки. И в эту самую секунду, когда казалось, сердце вот-вот выскочит из груди, яркий свет ослепил Ксюшу. Глазам сделалось больно, она сильно зажмурилась, а когда снова открыла их, то поняла, что до сих пор лежит на грязном, усеянном мелкими камушками полу, а прямо перед ее лицом стоят очень большие, стоптанные и потрескавшиеся серые ботинки. Ботинки были без шнурков. Кожа местами на них потерлась и порыжела. Они стояли так близко к лицу Ксюши, что закрывали от ее глаз все остальное.
Осторожно, не поднимаясь сама, Ксюша медленно перевела взгляд выше. Над ботинками она обнаружила серые брюки, еще выше плащ, дальше уже знакомую шляпу.
«Узнала!»– чуть не вскрикнула она, с облегчением засмеялась и вскочила на ноги. Это же дворник! Ну, сейчас она попросит отвести ее домой и…. Тут она увидела, что место, где они с дворником находились, нисколько не напоминало подвал дома. Весь пол был перерыт и усеян чьими- то маленькими норками, уходящими вниз. Пространство было перегорожено стенками. Они образовывали углы и целые лабиринты, которым не было видно конца. На самих стенах выступили тяжелые капли воды. С потолка тоже капало. Это было понятно по звуку: тук-тук-тук, доносившемуся откуда-то сбоку и сверху. Все это Ксюша увидела и услышала в какое-то мгновение, и на лице ее застыл немой вопрос. Она глянула на дворника и вдруг заметила, что лицо у него перекошено от злобы.
