С рассветом начинает работать авиация. Такие же волонтеры, на своих вертолетах, просматривают подстилающую поверхность с воздуха. На мне висит рация авиационного диапазона, так как в нашей группе только я умею вести авиационный радиообмен. Пару раз связываюсь с Лодочником на предмет уточнения всяких деталей по поиску, по запросу старшего группы. Саша, сосредоточенный на поиске, отвечает неохотно и коротко. Я вижу его борт, проходящий над нами галсами от горизонта до горизонта, но на тот момент я еще понятия не имею, как выглядит поиск на сверхмалой высоте с борта вертолета. Лишь несколько лет спустя я окончательно вольюсь в состав вертолетного поисково-спасательного отряда «Ангел» и подобные вылеты станут для меня рутиной. Но на момент описываемых событий еще не существовало даже идеи подобного аварийно-спасательного формирования. Поэтому я бодро шлепаю по болоту, временами связываюсь с бортами и занимаюсь тем, что на долгие годы определило мою дальнейшую судьбу.
В штаб начинает стягиваться внедорожная техника. Приезжают квадроциклы. Им дают задачи по поиску, и они колонной уходят в горизонт на осмотр всего, до чего смогут дотянуться. Возникает серьезная проблема со связью на земле. Расстояния таковы, что мы тупо не добиваем до «Зари» (позывной штаба поисково-спасательных работ) своими портативными радиостанциями. Работа в полном «автономе» не редкость для работающих на дальнем периметре, но на этом поиске абсолютное большинство поисковых групп оказалось без связи вообще. Джипы забрасывают группы на точки, далее они уходят в лес… и если повезет, то сообщить что-то смогут, если поймают сигнал GSM (а с ним тоже напряженка). Выдвинули пару ретрансляторов к месту поиска, но весь район охватить все равно не получилось. Уж очень велика эта самая зона. Где-то в соседних квадратах лазят по тем же болотам бойцы МЧС. Но мы их не видим и не слышим, у них свои частоты связи, и вся координация осуществляется только на уровне штабов. В те времена вообще не существовало смешанных групп на поисках в природной среде, где вместе бы шли добровольцы и спасатели. Только авиация могла сверху наблюдать работу всех групп одновременно.
Ломимся по болоту… пытаюсь разглядеть хоть что-то среди хоровода берез, в глазах начинает рябить уже минут через тридцать. Лес… болото… снова лес, канавы, наполненные водой. Тонкий лед, припорошенный свежим снегом. Куда не взгляни – везде до горизонта лишь угрюмый серый пейзаж увядшей осенней природы. Ландшафт непростой… основная часть – выгоревший на тридцать сантиметров слой торфа, из-за чего деревья повалены вместе с корнем… те редкие, что стоят, обломаны поперек стволов… завалы из березняка повсеместно, под стволами часто вода… все это припорошено снегом. К сожалению, вывороченный с корнем березовый ствол до неприличия напоминает белую хвостовую балку с остатками двигателя… Пару раз ловил себя на мысли, что "вот оно" и даже TailNumber (номер воздушного судна, пишется на хвостовой балке вертолета крупными контрастными знаками) практически различим… но, пройдя метров двести ближе к объекту, я понимал, что чудовищно ошибся…
Обычно слышишь группы и примерно представляешь соседей, тут в эфире практически тихо… ну разве что вертушки над головой при схождении отрабатывают стандартные фразы по радиообмену:
– Наблюдаю слева.
– Разошлись левыми.
Идти тяжело… вот откровенно тяжело. Перелазишь через поваленные стволы, под ними хлюпает вода, поверх стволов иней… Совершенно ни к месту где-то в стороне выстрелы. Явно кто-то пошел на охоту… район правда себе выбрал неудачный. Вероятнее всего, все зверье уже свалило подобру-поздорову из этого района, наполненного шумом людей, двигателей машин и вертолетов. Вдобавок к выстрелам, прямо из-под ног выпрыгнул заяц и помчался прямо вдоль цепи поисковиков, перепугал зараза. Жирный… уже перелинял в зимнюю шубу. Доходим до точки. Ноги уже разбиты… с таким количеством препятствий страдают колени и голени. Ничего серьезного, идти, конечно, можно… завтра все будет болеть… завтра, не сегодня.
Недолго отдыхаем и начинаем отрабатывать по расходящейся спирали, насколько сможем. Пейзаж однообразен… болото, болото, болото и нескончаемые поваленные стволы до горизонта. По рации докладываем друг другу, что у всех без результата. Собираемся вместе и прикидываем, как и куда выходить. В теории, можно запросить вездеход для эвакуации, но для этого нужна связь, а ее нет. Придется двигаться обратным маршрутом к штабу, а уж там, если повезет, через ретранслятор сможем вызвать вездеход. По дороге обратно уже в лесу начинаю слышать рокот двигателя, кто-то явно ломится через лес, так как по карте дорог здесь нет и никогда не было… да что там дорог… просек и тех нет. Все это кажется нереальным, но спустя минут пятнадцать я действительно вижу нехило подготовленный внедорожник, который буром прет прямо по лесу, по принципу: все что валится бампером – трава…
По лесу катился странного вида УАЗ, точнее, это явно было когда-то УАЗом, теперь же это больше похоже на двухместное багги. Рявкающий мотор выдавал натужный звук каждый раз, когда машина натыкалась бампером на очередной березовый ствол, а, повалив его на землю, издавал ритмичное чавканье… со стороны, казалось, что поваленные стволы постепенно пережевываются по мере продвижения внедорожника. Клево… но нам прокатиться на нем не светит… в машине нет мест, и она на задаче, поговорили с экипажем и пошли своей дорогой. Вышли к мелиоративной канаве… там встретили еще одну группу… У них один боец с травмой, и для него уже вызван транспорт на эвакуацию, но, пока мы ждем, рядом с нами появляются возвращающиеся с задачи квадроциклисты, пострадавшего и еще одну девушку из соседней группы они готовы взять до штаба, больше мест у них нет. Посидев после их отъезда еще минут пять, мы выдвигаемся навстречу вездеходу по ошметкам дороги, проложенной через остатки леса.
Где-то через полчаса встречаем рычащую полноприводную зверюгу, продирающуюся за нами по разбитой колее. В жуткой тесноте, но в тепле прибываем в штаб. Далее доклад координатору поиска о том, что мы осмотрели и долгожданный отдых.
На костре нас ждал горячий чай, суп с мясом и рагу из баранины. Кашеварил на кухне Банши (радиопозывной Михаила, который знали все поисковики, ибо кухня – это чуть ли не самое желанное место после многочасовой вылазки по сырому, холодному лесу), заботливо наливая в тарелки горячее и подтаскивая к костру особо стеснительных поисковиков, он всегда проверял все ли накормлены и точно ли никого не пропустили и не обделили горячим. Неизменно пыхая своей трубкой и пуская дым во все стороны, он с прищуром спрашивал у каждого, ел он сегодня или нет.
К сожалению, Банши уже нет в живых, но память о нем хранится в отряде и в сердцах тех, кого согревал его горячий ужин у неизменного жаркого костра рядом с холодным и мокрым лесом.
Я держал горячую тарелку, из которой валил густой пар, запах рагу щекотал нос, травмы, полученные в лесу, потихоньку отходили на второй план, боль утихала, уступая место теплу и сытости. В такие минуты начинаешь думать, что никогда ничего вкуснее не пробовал. Возвращались и другие группы… По слухам, где-то в этом бардаке одна из групп нашла упавший самолет… Немецкий самолет времен Великой Отечественной, это, конечно, занятно, но нам ни к чему… Ложусь отдохнуть на час, мне с утра на работу, надо успеть доехать до Москвы и хоть пару часов поспать. Собираю тех, кто готов ехать в Москву, и развожу по домам… практически к утру вваливаюсь домой, сдираю с себя всю одежду, осточертевшую за два дня, и валюсь в постель. Планирую выезд к выходным, если не найдут раньше, но выезд не потребовался.
Вертолет нашла одна из поисковых групп.
Обнаружили случайно… Двигались на прочес квадрата, а по пути останавливались пару раз на отдых, вот на одной такой остановке боец, отошедший на пять минут по делам, и обнаружил обломки. Тело пилота, на момент катастрофы, находилось на рабочем месте КВС (командира воздушного судна), хвостовая балка была оторвана при ударе. Антенна аварийного радиомаяка оторвалась вместе с ней. Сигнал, который был пойман спутником, передавался на трехмиллиметровый огрызок провода, торчащий из разъема. Смерть пилота наступила в результате катастрофы при получении травм, несовместимых с жизнью. Все выводы о причинах катастрофы содержатся в отчете Международного Авиационного Комитета, в открытом доступе. Желающие могут свободно ознакомиться.
