Чёрт! Сейчас жертвой сексуальной революции, бушевавшей внутри меня, легко мог стать я сам. С озверевшим моим другом шутки плохи. Дрочить по несколько раз на дню – может конченый мазохист или дурень без мозгов. Я себя не причислял ни к одному из этих персонажей и собирался дожить до ста лет, отведённых мне как человеческому индивидууму Богом и природой.
А, стало быть, я – не враг себе и должен следить за своим здоровьем. Сексуальным, в том числе. В моем случае это означало, что мне нужна постоянная партнёрша. Живая, а не кукла из секс – шопа. Тем более не Дунька Кулакова.
Маша. Только она мне нужна. Маша – Маша… Я вспомнил, как шёл быстрым шагом за ней по университетскому коридору. Она бежала, не видя ничего перед собой.
Я сокрушённо вздохнул: разве можно быть такой неосторожной и обнаруживать своё внутреннее состояние перед людьми… Честно сказать, я на неё сейчас был зол. Так испортить мой праздник! Мой триумф.
Да, первая самостоятельная лекция в нашем вузе, который остается для тысяч и тысяч желающих несбыточной мечтой, в качестве штатного преподавателя – это мой триумф. Нереально устроиться на работу в нашу альма-матер. Даже её выпускникам. Просеивает матушка страждущих нещадно.
Кадровая политика универа – ориентир только на лучших! Если уж выбрали, значит, причислили к Ордену избранных!
Мне обязательно нужно с ней переговорить. Эта неожиданная встреча в учебной аудитории… Наша вторая встреча в качестве уже преподавателя и студентки. Первокурсницы, между прочим. «Красный свет», Игорь! Осторожно. Вопрос вопросов: сколько лет Маше? Холодок пробежал по моей спине. Достигла ли она совершеннолетия? Нет-нет. Здесь можно быть спокойным: моей Маше уже 18 лет! Вспомнил, она сама мне сказала об этом.
Только вчера я задал себе эти вопросы, когда в аудитории восемьдесят пар глаз вели пристрельный огонь по мне и по ней: её вскрик при моём появлении в аудитории не остался незамеченным ни для кого. И дураки, а уж дураками студентов крутого универа, который я закончил, проучился в аспирантуре и получил работу препода, не назовешь…
Так вот и дураки поняли, что-то здесь нечисто… Связь! Какая-то связь есть между этим вскриком и мной. То есть между ней, первокурсницей, и мной, их преподавателем.
Срочно дистанцироваться, даже скорее – отказаться от всего, что связывает меня с этой девчонкой! К такому выводу я пришёл сразу, едва понял, что Маша – не тот человек, который может скрывать свои чувства, эмоции. Слишком молода, открыта и доверчива. Это не для неё – жить двойной жизнью, а именно только в таком формате возможны теперь наши отношения, если мы хотим их продолжить.
Конспирация и конспирация. Глубокая конспирация, черт возьми! Слишком много на кону: её учеба в нашем крутом вузе, профессия, планы на будущее. И моя работа, карьера… Все – все может в один день рухнуть, если откроется правда. Нет, я не готов ради какой-то девчонки отказываться от того, к чему так долго шёл.
Любовь преподавателя и студентки – запретная тема в нашем универе. Облико морале соблюдается в нашем вузе, который является ведущим вузом страны еще с советских времен, неукоснительно. Ни одно пятнышко не должно испортить парадный фасад нашего универа. Репутация нашего вуза в мире безупречна! Так было вчера, так есть сейчас, так будет всегда!
Определенно, нам с Машей нужно расстаться! Эта мысль, зародившись в глубине моего сознания, скоро выросла до огромных размеров, и теперь только она заполнила всё моё думающее мозговое пространство. Но как? Как мне сейчас об этом её сказать? Девочка «влипла». Да и я «влип».
Такой секс, как у нас с ней, не оставляет шанса быть разумным и расчётливым. Такой секс закабаляет! Он лишает воли и благоразумия. К своим тридцати я это понимаю. Сколько у меня было женщин, а их у меня было немало, ни с одной из них я не имел такого шикарного секса.
Я нашёл свою идеальную партнёршу! Мою маленькую нежную девочку. И вынужден буду отказаться? Эта мысль хлестнула меня по сердцу, заставив его сжаться. А мой парень против этого однозначно. Только при мысли о ней он уже зашевелился, стал вибрировать, наливаясь соками, и вскоре уже был наизготове взметнуться вверх.
Я невольно коснулся его, чтобы поправить: «молния» грозилась лопнуть под напором зверя, который рвался сейчас на волю. Но едва я коснулся его, меня пронзило электрическим током. Я едва перевел дыхание, таким мощным был удар. Это моё тело, каждую мышцу сейчас выкручивало от сладостной боли – этой неги. Моё дыхание сбилось, стало прерывистым.
Чёрт! Какое – то наваждение: желание обладать моей маленькой девочкой просыпается во мне сразу, едва мысль о ней, пусть самой мелкой пташкой, мелькнёт в моём мозгу, уже воспаленном от постоянного желания.
Я открыл рот, шумно вдохнул и выдохнул несколько раз, восстанавливая дыхание. Стало немного лучше, в любом случае сейчас моё дыхание не напоминало шум забарахлившего компрессора. Забарахливший компрессор? Хрен собачий! Такие аналогии не по мне. Я их не приемлю! Только сила. Только мощь. Только необузданная страсть. Вот моя стихия.
Я сейчас напоминал себе борца, вставшего после тяжелейшего нокдауна и обуреваемого только одним желанием – взять реванш.
Дикарь. Чудовище. Первобытный самец просыпался во мне. И сколько же мне предстояло кровавых схваток за свою самку, за свой оргазм? Дикари, чудовища, первобытные самцы, такие же как и я, готовы драться за свою самку, свой оргазм до последнего вздоха.
Они всегда в боевой стойке, едва слабый ветер доносит запах течки самки. Сколько их? Несть им числа. Я готов к схватке, я готов вырвать в кровавой битве ненасытные глотки каждого из них! А уж свою самку… Свою девочку я никому не отдам!
Эта мысль молнией пронеслась в моем мозгу, перечеркнув все мои благоразумные рассуждения. Они сейчас скорбно молчали, понимая тщетность своих усилий. Да – да! В этой жестокой и кровавой схватке за свою самку я должен быть победителем! К чёрту благоразумие! К чертям собачьим все условности этого лживого мира!
Где тот урод и ханжа, который диктует правила игры? Главное – соблюсти благопристойность? Молодому человеку в безупречном костюме и с хорошими манерами нужно быть евнухом и не любить, не трахать красивую молодую девчонку? Пошёл в зад, дрочило!
Что такое благопристойность? Флёр. Туман. Дым. Видимость. Обман. Мне ли – профессиональному психологу, этого не знать? Оболочки могут быть разными, но суть человека – одна. В нём сидит и никуда не ушёл тот зверь, дикарь, чудовище.
А уж в мужике первобытный самец – это его Эго. Так было и так будет всегда! Природа – матушка. Поломать схему невозможно. Извращения – не в счёт. Они исключения из правил.
Завет старика Фрейда: чем безупречнее человек снаружи, тем больше демонов у него внутри.
Я выключил компьютер. Нет, не могу я сейчас читать труды отцов – психологов. Тут хотя бы статью осилить. Мой взгляд упал на статью Бехтерева, лежащую рядом с компом. Молния пронзила меня: её заколка… Статью Бехтерева я начал читать вчера вечером. Не дочитал. Заложил её заколкой, которую она мне дала на память о нашей первой встрече. Смешная детская заколка: тонкая серебряная с жемчужинкой наверху.
При воспоминании о моей маленькой нежной девочке и нашем ураганном сексе тут же по моим венам побежал огонь, в каждой клетке заполыхал пробудившийся вулкан. Мои мышцы заныли сладостной негой, а внутри меня уже неистовствовал табун в тысячу яков и лошадей.
Желание разрасталось во мне, заполняя все поры, все самые потаенные уголки моего тела. Я встал из-за компьютерного стола, намереваясь сходить и принять холодный душ. Только так можно усмирить того зверя, бандита и первобытного дикаря, который просыпался во мне! Но я не смог сделать ни один шаг. Моё тело и сознание уже находились в другом измерении и не подчинялись мне.
Первобытные инстинкты словно демоны все больше и больше овладевали моим сознанием и плотью. Я переставал контролировать себя. Только животное чувство… Только плотское удовольствие. Только секс… И только с ней, с моей девочкой. Я стоял, опершись об стол руками и поддерживая свое тело в вертикальном положении. Это требовало определённых усилий. Ибо мое тело хотело ощущать под собой её чудесное восхитительное женское тело, что требовало исключительно горизонтального положения. Закон земного притяжения сейчас работал, только если бы это была миссионерская поза. Самая скучная и безопасная поза. Но сейчас я бы был и ей рад!
