– У меня уже есть работа. И я, кстати, по делу. Новый бармен. Приехал вчера. Мне нужна информация. Вся…

– Даже не думай. Серьезно. Мы договаривались, что ты не трогаешь персонал.

– А я и не собираюсь его трогать. По крайней мере, первая.

– Зачем ты все это делаешь? – в тысячный раз спрашивает Мирон. – Что ты пытаешься доказать?

– Мир, Мир, – качаю головой и скидываю ноги на пол.

Наклоняюсь вперед, чтобы посмотреть в красивые синие глаза, похожие на те, что снятся мне, когда блокировки Тети Груши перестают работать.

– Мне не нужно никому ничего доказывать, достаточно знать самой. А делаю я все это, потому что… Мне весело. Слышал, что это? Это когда губы делают вот так, – тянусь пальцами к его лицу и насильно приподнимаю уголки губ. – Видишь. Совсем не больно.

– Ему бы это не понравилось, ты же знаешь. Пожалуйста, Ева, перестать.

Грязный ход. Прищуриваю глаза, медленно отклоняясь:

– Так пусть придет и остановит меня.

– Ты же знаешь, что он…

– Нет! – вскакиваю на ноги.

Взгляд цепляется за ножницы, торчащие из органайзера. Правую ладонь печет адское пламя, а голос в голове подначивает сделать кое-что по-настоящему нехорошее.

– Успокойся… – Мирон встает с места и поднимает руки ладонями вперед. – Тише, Ева… Прошу тебя… Мне бы не хотелось снова…

– Если я тебе здесь так мешаю, выгони. Чего ты ждешь?

– Ты знаешь, что я этого не сделаю.

– Почему? Долг отцу ты вернул, даже проценты какие-то там платишь. Я здесь не имею никакого веса, вышвырни и все. И я не буду больше твоей головной болью. Давай! Скажи это! Скажи, чтобы я катилась ко всем чертям!

– Нет. Ты можешь оставаться здесь, сколько захочешь. Я ведь обещал, что буду рядом, что присмотрю за тобой.

– Ему плевать на твои обещания!

– Конечно, нет, – Мирон делает шаг влево, чтобы обойти стол, но мой взгляд его останавливает. – Уверен, что он…

Режущая боль раскалывает череп.

– Что? Ну, что?!

– Он бы хотел увидеть тебя счастливой…

Сердце пропускает удар. Счастливой? Я уже практически не помню, как это. Будто кто-то взял тесак и соскреб эти чувства и воспоминания о них с моего естества.

– А я уже счастлива. Разве не видно? – ухмыляюсь, шагая спиной к двери.

– Тебе нужно позвонить матери.

– Ты общаешься с ней?

– Она и отец переживают за тебя.

– Да неужели? Какая прелесть. Конечно, я позвоню ей, Мир. И вообще… Буду вести себя супер прилично.

– Хорошо, – спокойно говорит он, заметно расслабляясь, и садится обратно в кресло.

– Ты расскажешь мне про бармена?

– Ева, я думал, мы договорились.

– Так и есть. Я просто хочу подружиться с ним.

– Я взял его по рекомендации Клима…

– Что? Этого сумасшедшего?

Воспоминания о парне с убийственным взглядом приподнимают волоски на руках. Он работал здесь прошлым летом. Отличный бармен, красавчик, но… Даже я не решилась лезть к нему. Поломанных не сломаешь. Играть с ним было бы глупо и совсем невесело.

– Я кое-чем обязан этому парню, поэтому обещал, что у Максима не будет проблем, если он сам их не создаст.

Широко улыбаюсь.

– Ты – ходячая проблема, Ева. Держись от Максима подальше, – сурово заканчивает Мирон.

– Ладно.

– Ладно? – недоверчиво переспрашивает он.

– Ага. Я к нему и близко не подойду.

– Хорошо…

– Думаю, наше собрание пора заканчивать, – говорю я и тянусь к дверной ручке.

– Ева! Это еще не все. Ты снова не ночевала на территории. Так нель…

Хлопаю дверью и бегу к лифту, глядя назад через плечо. Мы, конечно, уже давно не играем в догонялки, но все может быть. В одно мгновение левую сторону обжигает резкая боль, чужие руки подхватывают под спину, не давая упасть. Вдыхаю свежий запах геля для душа и дезодоранта и улыбаюсь.

– Осторожней!

– А ты вкусно пахнешь – отвечаю, задевая губами кожу над воротником футболки.

Максим пытается отпихнуть меня. Обнимаю его за шею, прижимаясь крепче.

– Что ты делаешь?

– Спрячь меня, – шепчу я.

– Что?

– Пожалуйста.

Испуганно оглядываюсь, толкая Максима все дальше к повороту.

– Что случилось? – с искренним беспокойством спрашивает он.

Еще и добрый. Не парень, а настоящий подарок. Интересно, я увижу, как он плачет? Это всегда так забавно.

– Я… меня…

Скрываемся за углом, яркий солнечный свет льется сквозь идеально чистые стёкла. Прижимаю бармена к стене и поднимаю голову. В живот упирается твердеющая плоть. Возбудился? Как мило. Я тоже. Недоступность привлекает.

– Да что с тобой? Что происходит?

– Ничего. Просто хотела поздороваться, как следует, – тянусь к его застывшим губам.

Максим отпихивает меня, меняя положение: прижимает к стене и стискивает ладонью предплечье.

– Совсем больная?!

– Это было грубо.

Он собирается отойти, но я хватаю его за пояс шорт.

– Слушай сюда, – говорит он, бросая короткий взгляд на мою руку. – Мне плевать, королева ты или принцесса, я приехал работать, а не играть в игрушки с мелкой избалованной девочкой, возомнившей себя секс бомбой.

– Возомнившей? Твой солдатик уже готов поиграть. Этот титул заслуженный, ты так не думаешь?

– Ты вообще слышала, что я сказал?

– Мозг отключился на слове «секс».

– Боже… Ты просто…

Он пытается расцепить мои пальцы, но это не так-то просто.

– Какого черта ты делаешь?

– А что я делаю? – хохочу я, хватаясь за шорты второй рукой.

– В тебе есть хоть капля достоинства?! – выпаливает он, сжимая мои запястья, и в бешенстве дергает на себя.

Поднимаю подбородок и открываю огонь на поражение:

– А ты как думаешь?

– Ты меня не интересуешь, ясно?

– Выглядит все совсем наоборот.

– Потому что ты ведешь себя, как…

– Как кто? Договаривай. Шлюха? Заметь, денег я у тебя не прошу.

– Я бы и рубля не заплатил за такую, как ты.

– А вот это обидно, – опускаю глаза, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

– Зато, правда.

Максим отбрасывает мои руки и делает шаг назад. Сколько ярости и нетерпения. Его взгляд блуждает по моему телу. Завожу палец за лямку на топике:

– Я могу снять купальник, если хочешь.

Он встряхивает головой, словно сбрасывая морок, и снова смотрит в глаза с пронзающим презрением.

– Ну, говори, Максимка. Я слушаю. Ты же хочешь мне что-то сказать, – поглаживаю грудь. – Я вся во внимании.

– Зачем ты это делаешь?

– Делаю что?

– Изображаешь из себя такую…

– Изображаю?

Провожу ладонью по животу и развожу бедра в стороны. Все еще держится, не опускает взгляд. Неплохо…

– Ты не на того напала, Ева. Мне плевать на твои желания и мотивы. Если думаешь, что сможешь манипулировать мной, то тебе придется жестоко обломаться.

– Это вызов?

– Предупреждение.

– Думаешь, я боюсь тебя?

– А ты – что все мужики думают членом? Стоит им увидеть полуголую телку, так они превращаются в марионеток?

– Да! – усмехаюсь.

– Удачи, – бросает он, разворачиваясь.

Окликаю его прежде, чем он завернет за угол:

– Максим!

Он нехотя останавливается, сжимая кулаки так сильно, что по рукам ползут змейки вздувшихся вен.

– Увидимся вечером.

Максим молча уходит, а я провожу языком по нижней губе. Горячий. Такой серьезный праведник. Это будет даже круче, чем я думала. Адреналин будоражит кровь. Мысли скачут в голове на деревянных лошадках. Вперед-назад. Вперед. Назад.

Он не поведется.

«Поведется».

Слишком правильный.

«Мы его испортим».

Ему плевать.

«Реакция уже есть».

Что если ему будет больно?

«А вот на это плевать мне»!

А если будет больно тебе?

«В этом и суть».

Боль – сильное и прекрасное чувство, заполняющее целиком. Оно убивает пустоту, заменяя ее агонией, криками и слезами. Хотя бы что-то…

Возвращаюсь к лифту, обдумывая план. Нужно больше информации. Мирон не помог, скучная задница. Вечно портит все развлечения. Сейчас еще и Максиму выдаст чек-лист «Как держаться от Евы подальше», только усложнив мне задачу. Неплохо бы подготовиться. Кто еще может знать о новеньком? Ах да! Мой верный длинный друг. Но для начала переодеться и поесть, а то уже голова кружится. Два дня на энергетике.