Дженсен хотел, чтобы его оттрахали сильно и больно. Чтобы его наказали. И это делало его счастливым.
Джаред задохнулся, кончая, и повалился на Дженсена, вжимаясь в его липкий от спермы живот и чувствуя своей кожей его обмякающий пенис. Дженсен обнял его за плечи, и Джаред сжал его в ответ, с такой силой, что Дженсен под ним задохнулся. Джаред приподнял голову и поцеловал его вслепую, куда попало. Он чувствовал, как солёный душный комок подступает к горлу, и зажмурился, пытаясь его сдержать. Он не знал, что они только что сделали, не знал, было ли это отвратительно или прекрасно. Всё, что он знал — что не может разжать сейчас руки. Просто не может.
Они так и уснули, обнявшись, на том диване, а утром вместе приняли душ, целуясь и слизывая мокрые капли с кожи друг друга. Потом опять занялись любовью — Джаред прижал Дженсена к стенке кабинки, и Дженсен стонал, хватая губами его пальцы, пока Джаред двигался в нём гораздо медленней, чем вчера, и гораздо дольше. Потом Джаред отсосал Дженсену, потом они опять целовались, а потом Дженсен пошёл на работу, а Джаред взял пачку газет и пригоршю десятицентовиков и пошёл в телефон-автомат вызванивать насчёт собеседований.
Через несколько дней он получил работу курьера в фирме по продаже канцелярских товаров. И первое, что он купил на заработанные деньги, была большая пачка самых лучших презервативов.
Джаред никогда нигде не работал, да и учился спустя рукава, и куда больше привык корпеть над растянутой задницей своего очередного дружка, чем над конспектами и учебниками. Поэтому в первые недели работы он не просто уставал, а уставал адски. Фирма выделила ему велосипед (на самом деле то, что Джаред умел на нём ездить, послужило едва ли не главной причиной, по которой его взяли на это место), и за день Джаред наматывал миль по сто, развозя пакеты, содержимое которых интересовало его только в первые дни — потом ему просто стало не до того. Он приходил домой к Дженсену совершенно выдохшимся, и падал на диван, со стоном вытягивая затёкшие ноги. Дженсен подходил к нему, клал ладонь ему на шею, или слегка ерошил его вечно лохматые волосы, или просто его целовал, и уже через несколько минут Джаред забывал об усталости и был готов к бою. С той загадочной ночи Дженсен каждый день позволял ему трахать себя, по нескольку раз — столько, сколько у Джареда хватало сил. Но взять Джареда он по-прежнему отказывался категорично и молча, так, что и пробовать было нечего, и Джаред вскоре оставил попытки. После секса он мгновенно засыпал, прижавшись щекой к Дженсеновой груди. При таком безумном режиме не было ни времени, ни сил задуматься о том, что происходит между ними и к чему всё это идёт. И вспоминать тоже не было времени.
Однажды, когда Джаред отвозил последний на сегодня заказ, дорогу, по которой он всегда ездил в этот район, преградило полицейское заграждение: впереди была авария. Джаред мысленно застонал — теперь ему придётся делать здоровенный крюк через три квартала, — и уже повернул было назад, но тут выхватил взглядом одну из машин, сплющившихся друг о друга ярдах в тридцати от заграждения. Одна из машин была темно-вишневый «бьюик». У Джареда подскочило сердце. Точно такую же машину водила Лора, его мачеха.
Джаред слез с велосипеда и откатил его на тротуар, пройдя немного по газону и вытягивая шею, чтобы получше рассмотреть место аварии. Она случилась, наверное, давно, зеваки уже почти все разошлись, пострадавших увезли, и возле покорёженных машин остались только копы да рабочие транспортёра, в обязанности которых входило расчистить дорогу. Джаред жадно выхватил взглядом номер «бьюика». Чёрт, нет, это всё-таки не машина Лоры. А жаль, подумал Джаред, скрипнув зубами. Он бы хотел, чтобы эта дрянь подохла. Это было бы по меньшей мере справедливо после того, что она сделала с Джаредом и с его жизнью.
Это злобная, мстительная, полная ненависти мысль вдруг испугала его. Он мотнул головой, дёрнул уголком рта, разворачивая велосипед. И уже занёс ногу над седлом, когда услышал голоса полицейских, переговаривавшихся с рабочими: первые требовали, чтобы дорогу расчищали поживее, вторые оправдывались, что тут без тягача не разберёшься. Один из голосов ударил Джареда в спину, словно с силой запущенный камень, и Джаред порывисто обернулся, чуть не свалившись вместе с велосипедом.
Так и есть. Чёрт, ему не почудилось. Дженсен Эклз, его Дженсен Эклз стоял неподалёку от заграждения, чуть в стороне от парочки копов, ругавшихся с рабочими. На нём была форменная голубая рубашка и брюки, он что-то записывал в блокнот, стоя к Джареду вполоборота. Потом как будто почувствовал на себе взгляд, обернулся, и прикреплённый к его груди значок сверкнул в лучах заходящего солнца.
Он увидел Джареда и побелел, как простыня. Джаред улыбнулся и махнул ему через разделявшее их расстояние, не понимая, чего Дженсен так всполошился. Джаред хотел было приблизиться к нему, но Дженсен торопливо надвинул на глаза фуражку, словно страус, сующий голову в песок в надежде быть незамеченным, и отвернулся, подступая ближе к своим коллегам. Джаред только головой покачал. Ну надо же! Дженсен работает не где-нибудь, а в дорожной полиции! Это всё объясняло. Чёрт, это практически всё объясняло, и домой Джаред не шёл — летел.
— Так ты коп? — спросил он Дженсена, едва тот показался на пороге. — Правда, что ли?
Дженсен впервые не снял свою униформу по дороге домой. Вот что было у него в той спортивной сумке — он переодевался где-то в другом месте, потому что форма выдала бы Джареду место его работы. Теперь всё стало ясно — куда он, бывало, пропадает ночами, и что делал ночью возле гей-клуба, и, главное, ту кровь, которую Джаред всё старался выкинуть из головы и не мог. Теперь всё стало ясно. То есть подробностей Джаред по-прежнему не знал, но теперь они были не важны.
— Почему ты это скрывал? — Джаред улыбнулся, подойдя к Дженсену, неловко застывшему посреди гостиной, и успокаивающим движением положил руки ему на плечи. — В этом же нет ничего такого…
— Я не хочу, чтобы ты знал обо мне слишком много, — отчеканил Дженсен, глядя на него неожиданно злым, пронзительным взглядом. Улыбка Джареда дрогнула было, но потом опять стала шире. Он видел, что Дженсен ужасно раздосадован от того, что его «страшная тайна» так банально раскрылась. Но это должно было случиться рано или поздно, и Джареду казалось немного смешным упорство, с которым Дженсен переодевался в лифте, украдкой от него.
— Почему? — спросил он, накрывая губами трепещущую жилку у Дженсена на шее, и медленно засосал её, дразня языком. Он устал после работы, и Дженсен ещё не поел, но сейчас, Джаред нутром это чувствовал, им придётся срочно потрахаться, а ужин уж как-нибудь подождёт.
— Потому, — Дженсен взял его за плечи и оторвал от себя. — Ты не должен привязываться ко мне.
— Почему? — прошептал Джаред, снова потянувшись к его шее губами.
— Из этого не выйдет ничего хорошего.
— Почему?
— Не выйдет и всё, Джаред.
Джаред посмотрел ему в лицо, пытаясь понять, серьёзно ли он говорит. Он, впрочем, не мог вспомнить, чтобы Дженсен хотя бы раз шутил, но… всё это было так глупо. Ему было хорошо с Дженсеном, так хорошо, что он не думал о ненависти к своей мачехе и о своей поломанной жизни вплоть до сегодняшнего дня и этой аварии. И Дженсену, Джаред видел, тоже было с ним хорошо. Ему было девятнадцать лет, тот возраст, в котором «тебе хорошо и мне хорошо» складывается в неизбежное «нам хорошо», и не может быть больше никаких «но».
— Очень жаль, — заломив брови домиком, с наигранным разочарованием протянул Джаред, чуть отступая и делся вид, что хочет высвободиться из рук Дженсена, которых тот, вопреки своим словам, так и не разомкнул. — А я-то думал, что теперь станет ещё интереснее. У меня раньше никогда не было копа. А это же так здорово. Чего стоит хотя бы твой галстук. — Он подался вперёд и, ухватив форменный галстук Дженсена, быстрым движением намотал его на кулак. Дженсен слегка задохнулся, невольно наклонив голову, и Джаред накрыл его рот глубоким, жадным поцелуем, потёршись промежностью о его бедро. Дженсен схватил его за ягодицу, но Джаред уже оттолкнул его, опять отступая, окидывая Дженсена с ног до головы лукавым, томным взглядом.
